Наталья Колпакова - Бегущие по мирам

Ненавидел, может, сильно сказано, но подспудное раздражение ощущалось. Ну не хотел он кому-то быть должным на том лишь основании, что подходит под определенное техническое описание. Он очень рано почувствовал в себе – себя, не имя нарицательное, а себя, Макара, очень рано понял, что вот сейчас, именно сейчас, живет свою единственную и неповторимую, свою конечную, такую короткую жизнь. И искренне не понимал, почему, по какому праву некто посторонний может вдруг ворваться в его судьбу и предъявить на него, Макара, и на саму его жизнь свои права. Следуя этой логике, выходило, что он и на свет-то родился для того только, чтобы исполнить свою мужскую функцию – кого-то защитить, кого-то, может быть, зачать, сколько-то попутно заработать... Что и сам он не человек, а эта пресловутая функция. Исполнил – и адью, в отсев! И понесется лавина дальше, подминая под себя всё новые жертвы мужского долга. А что он такое, этот самый долг, если разобраться? Общественный договор, и только! Сговорились когда-то люди, которым так было удобнее или выгоднее, а для остальных долг придумали.

Стройная была теория. Макар разработал ее еще в юности и до сих пор иногда любовно полировал, подбавляя чужой поучительный опыт вместо мастики. Да и собственный, если честно. Пусть не блещущий красотой или золотой кредиткой, он все-таки был нормальным молодым мужиком, имел каких-то подружек. Случалось и ему сорваться, пойти на поводу социальных шаблонов в ущерб – нет, не жизни, конечно, и даже не здоровью, Бог миловал, но своим интересам, желаниям, правам, своему времени, наконец. Кончалось все это ничем, а встречные жертвы лишь раздражали, потому что Макар, хоть убей, не видел за ними той ценности, какая мнилась подруге. А сейчас он лежал в темноте, в чужом сарае на задворках чужого мира, рядом с едва знакомой женщиной. И пальцем ее не трогал, потому что она устала. Сейчас она спит, а он не может спать, потому что кто-то должен стоять на страже. Потом она проснется, и они пойдут куда-то вдвоем – очень может статься, навстречу беде, – и Макар будет защищать ее всеми силами, любой ценой, не взвешивая и не рассчитывая. Это он тоже знал совершенно точно, а ведь они еще даже не поцеловались ни разу.

Размышляя об этих странностях, Макар незаметно для себя соскользнул обратно в туман. Теперь он был неподвижен. И вокруг, в тумане, тоже ничего не двигалось. Может, там и не было ничего? Он стоял, окруженный белой стеной одиночества, и не мог сделать ни шагу, потому что не знал, куда ему шагать и зачем. Вдруг он понял, что это навсегда, что вот она – вечность, он угодил в пустую холодную вечность совсем один! Но тут его руку нащупала теплая рука. Это Алёна, заворочавшись во сне, накрыла его ладонь своей. Туман сновидения уполз куда-то, оставив Макара во власти сна. В нем было звездное небо куполом и огромные легкие тени живых существ, беззвучно пасущихся вдалеке...

Разбудил их размеренный стук, перемежающийся диким верещанием и визгом. Макар с Алёной подскочили на своей подстилке, метнулись к дверному проему. Было раннее утро. Над кустами и грядками поднимался вверх туман, будто кто-то снимал пену с бульона гигантской шумовкой. А посреди огорода мать Дейники старательно пилила раскоряченное нечто, ужаснувшее их накануне. Нечто лихорадочно меняло цвет и вопило что есть мочи. Элека, приостановившись, кивнула им и удвоила усилия. Выглядела она неважнецки: лицо опухшее, на щеках пятна. При свете дня бросались в глаза и болезненная худоба, и ранние морщины. Но волосы были заплетены и аккуратно обкручены вокруг головы, платье она сменила и даже чистым фартуком подвязалась. Макар без лишних слов подошел, вынул пилу из ее хрупкой лапки и быстро прикончил чудовище.

В доме стало как будто просторнее, не хрустел сор под ногой. Со стола исчез загаженный покров, магический шар упокоился где-то в укромном месте. Дейника собирала завтрак. Алёне поклонилась, глядя с почтением и восторгом, повинилась:

– Простите, господа, подать-то вам нечего...

– Ты мне эти поклоны с господами брось, – ужаснулась Алёна. – Тоже мне госпожу нашла.

Когда все собрались за завтраком, Макар, порывшись во внутреннем кармане рюкзака, выложил на стол наторгованные в столице деньги. Веско объявил, отметая возражения:

– Не обсуждается.

Элека вскинулась было, гордячка. Но взглянула на дочь в обносках, на скудный стол и сникла, молча сгребла монеты, убрала поскорее с глаз долой. Алёна, покосившись на мертвую холодную печь, тоже полезла в рюкзак. Нашарила на дне зажигалку. Почти полная, отлично!

– Вот. Полезная вещь. – Она крутанула колесико, и пламя послушно вспыхнуло. – Это не магия, просто такое устройство. Как объяснить-то вам, не знаю... В общем, работает, и все. Как жидкость внутри кончится, работать перестанет, но к тому времени...

– Либо все наладится, либо всему конец придет, – улыбнулась Элека одними губами.

Убрав остатки трапезы, спорили, советовались с хозяевами и снова спорили, даже крутили мясорубку («Враг моего друга – мой враг», – отозвалась лукавая железяка). Элека подивилась неведомому артефакту, но в меру. Спросила позволения потрогать, даже сама крутанула ручку и одобрительно хмыкнула, прочитав безапелляционный наказ гнать какого-то Убрака в шею. В целом она нашла гадательную трубку гостей небесполезной, но слишком тяжелой и неизящной. Уважение колдуньи вызвало лишь то, что эта неудобная железная штуковина все еще работает, тогда как ее гадательный шар, подлинное совершенство, отказал. Но Элека не могла увидеть того, что с тревогой заметили Алёна и Макар: как долго «думала» мясорубка на сей раз, прежде чем дать ответ, какими бледными выходили из нее буквы и как быстро таяли, едва успев связаться в слова. А этот бред про друга врага? Издевательство, а не предсказание! Не сегодня завтра их магический арсенал постигнет судьба колдуньиного шара.

Наконец решено было идти к морю. Решение принял Макар, как единственно верное, хотя Алёна из духа противоречия еще долго пыталась искать изъяны в его плане и предлагать собственные варианты. В самом деле, зов дальних дорог в душе у Макара как-то поутих, и за вычетом тяги к приключениям выходило, что нужно им возвращаться домой. Другого способа вернуться, кроме как с помощью бабушкиного кристалла-подвески, они не знали, а работал кристалл не где попало, а в строго определенных местах. Собственно, только в двух – у Дерева перехода в окрестностях столицы и у Круглого озера, потому что никакие другие точки с подобными свойствами Алёне известны не были. Переход у озера она по чистой случайности обнаружила сама, и, возможно, им дело не исчерпывалось. Но бродить по стране вслепую, надеясь на удачу?.. Они запросто могли пройти в десяти шагах от нужного места, так его и не обнаружив.