Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

— Слава!

— Да здравствует!

— Ура…

— Слава его светлости…

Я вскинул руку, крики умолкли.

— Никто не выстрелит больше, — заверил я. — Вы можете взять с собой раненых. Убитых похороним с воинскими почестями на городском кладбище. Для раненых вам выделят повозки.

Зигмунд Лихтенштейн отсалютовал мне обнаженным мечом, затем торжественно поклонился.

— Сэр Ричард, — произнес он сильным голосом полководца, — я счастлив, что судьба столкнула меня со столь рыцарственным противником. Мы уходим и сохраним о вас память, как о человеке, кто умеет ценить доблесть и… ценит ее.

Я поклонился в ответ, он сделал знак своим, рыцари повернулись и двинулись через пролом обратно, старательно огибая яму по краю.

— Отправьте, — сказал я сэру Вайтхолду, — наших ратников, пусть помогут им нести раненых.

— Да, ваша светлость! Это очень благородно, ваша светлость!

— Еще бы, — буркнул я, — вы меня еще не знаете, какое я золото…

Из ямы наши воины начали вытаскивать убитых и раненых, помогая людям Зигмунда Лихтенштейна. Из рыцарей в яме осталось в живых не больше десятка, но не все выживут, я позволил положить их на телеги и приготовить к отправке с сэром Зигмундом. Большинство получили сильные ушибы, многие задохнулись под тяжестью обрушившихся сверху закованных в железо тел, почти никто сейчас не мог стоять на ногах.

Сорок три знатных рыцаря, в том числе и герцог, были поднятые наверх уже бездыханными, были положены отдельно на разостланные на земле их дорогие плащи. Священник торопливо прочитал отходную, я тоже склонил голову и громко сказал несколько слов молитвы.

Рядом со мной встал Зигмунд, он то и дело косился на меня в удивлении, еще не встречал человека своего роста, но когда заговорил, голос его был полон почтения:

— Я тронут, сэр Ричард, что вы отдали дань уважения своему противнику. Господь зачтет это на небесах, а здесь, на земле, я скажу откровенно, что хоть мы и противники, но больше всего я предпочел бы стоять с вами на одной стороне.

Я ответил с учтивым поклоном:

— Сэр Зигмунд, как рыцарь рыцарю я заявляю, для меня было честью и удовольствием общаться с вами.

Когда они вернулись в лагерь, где наши уже побывали и кое-что прикарманили, ко мне подошел сэр Клемент, спросил тихонько и с неудовольствием:

— Зачем вы их отпускаете?

— Не хочу терять людей, — ответил я. — Да и какой смысл? Город остался за нами.

— Но все-таки…

Я сказал наставительно:

— Это прекрасные рыцари. Я был бы мелок, если бы не проявил благородство и не отпустил их с почестями. С их стороны остались только лучшие из лучших!

Он с хмурым видом развел руками и отошел в сторону. Зато с другой стороны бочком приблизился командир арбалетчиков, которому я давал деликатное поручение.

— Ваша светлость, — прошептал он, — а что с этими, которых вы отпустили? С оружием, при доспехах… Может быть, устроим им засаду?

Я ответил негромко:

— А пусть едут в свои земли.

Он поклонился и осмелился уточнить:

— Но это же… рыцари?

— И даже знатные, — сказал я, — но их земли, увы, отходят королю Фальстронгу. Вот пусть он с ними и разбирается.

Я увидел, как дрогнули в понимающей улыбке губы сэра Клемента, расслышал, понял, а командир арбалетчиков все еще тугодумно шел рядом, потом на лице начало появляться радостное озарение. Похоже, он готов был сказать, что счастлив служить такому сюзерену, но что-то нехорошее было бы в такой похвале, и я благоразумно ушел вперед.

Взамен уползших туч надвинулись новые, настолько тяжелые, что с треском прогибается небо, солнце не просто скрылось, а полностью исчезло по ту сторону плотного, как каменная гряда, слоя туч.

Ветер налетел снова, уже злой, погнал перед собой пыль, а следом стремительно надвигалась страшная серая стена ливня. Холодные струи ударили с такой силой, будто не вода, а свинец, моментально по земле побежали мутные потоки, понесли грязь и сор.

Я скомандовал:

— Часовым — бдить! Остальные могут укрыться. Но не чересчур!

Ливень, что так долго сдерживался, сейчас обрушил холодную воду не струями, а водопадами. Моментально исчезли стены, пропал весь мир, а человека удавалось увидеть, только если подойдет вплотную.

Я тревожился, не решились бы люди Зигмунда попробовать проникнуть в город, велел перегородить пролом снова и прислушиваться, хотя в страшных тучах молния режет небо зубчатым ножом с такой силой, что гром оставит всех глухими, каждый при таком ударе сверху приседает до самой земли, где стремительно бегущая вода уже совсем скрыла землю.

Одежда под доспехами моментально промокла, жар схватки быстро уходил, я ощутил, что вообще-то холодно. Рыцари выглядят бодрее своего сюзерена, но вряд ли от дождя все в восторге.

Подбежал, пригибаясь на каждом шагу и закрываясь широким щитом, сэр Вайтхолд.

— Хорошо, — прокричал он, — из ямы всех успели вытащить! Даже мертвых…

— Теперь придется везти на кладбище, — крикнул я.

— Вы хотели оставить их там?

— Почему нет? Было бы приметное и памятное место.

Он покачал головой, отблеск молнии бросал на его лицо страшные сполохи, прокричал, болезненно морщась от ужасающего треска над головой:

— Не у всех такие доспехи, как у вас, ваша светлость!

— Прости, — сказал я. — Ты прав, за доспехи герцога и его людей даже наши рыцари полезут в грязную яму с мутной водой…

— Я велю сообщить в городе, — сказал он. — Если найдутся родственники, пусть забирают и хоронят павших героев в своих фамильных склепах. Остальных зароем мы.

— Но доспехи и оружие собери, — предупредил я.

— А как же? — изумился он. — Это боевые трофеи по праву войны! Родня получит раздетые трупы.

— Над каждым вели поставить крест с надписью, — распорядился я. — Все-таки знатные лорды. Если родня возжелает перезахоронить — нам работы меньше.

Он посмотрел с укором.

— Ваша светлость, не становитесь таким хозяйственным.

— Почему?

— Вы же рыцарь!..

— И что?

— Рыцарь не должен быть похож на купца.

Я вздохнул.

— Как вы правы, дорогой друг… Вот только все время помню, что в масштабах королевства потери в экономике всего на процент — снижение валового продукта хрен знает на сколько!

Он посмотрел на меня с испугом.

— Боже правый, чем у вас только голова занята!

— Смотрите и трепещите, — сказал я. — Вот попадете на лестницу, ведущую к власти, посмотрим, какой купец из вас получится!

Он торопливо перекрестился, поплевал через левое плечо, взялся за амулет на шее, а другой рукой свернул кукиш и потыкал в пространство.

Ливень ушел, однако небо осталось низким и тяжелым со свисающей бахромой мокрых туч. Ночь наступила влажная и липкая, я велел пожарче разжечь все камины во дворце, однако сыростью пропитан даже камень стен, мерзко, дождь за окнами то снова начинается, то отступает, перекаты грома медленно уходят к горизонту, затем усиливаются, угрожающе сверкают сквозь толщу туч багровые зарницы…