Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

Последние недели без сна и отдыха наконец-то обрушились, как подтаявший ледник, я добрался до королевских покоев на полусогнутых, рухнул на ложе и тут же, едва опустил голову на подушку, провалился в глубокий сон, как в бездонную пропасть.

Когда поднял тяжелые, как чугунные, веки, в комнате уже светло, за окном блестит умытое солнышко, а у двери беспокойно ерзает в кресле сэр Вайтхолд. Возле него смирный мальчик в придворной одежде, хорошенький и белокурый, с кокетливым золотым поясом, что значит — придворный паж.

Я повернулся и уставился на обоих ошалелыми глазами. В голове еще грохот копыт, воинственные кличи, и хотя уже соображаю, что я вот лежу без штанов, но часть моего сознания еще скачет на коне, визжит и вздымает меч, воодушевляя соратников.

— Сэр Вайтхолд, — сказал я сипло.

Он вскочил и поклонился.

— Ваша светлость…

— Что, — прохрипел я, — уже в самом деле утро?

— Самое настоящее, — похвастался он, словно сам его сотворил. — Полная победа!.. Везде и во всем. Потому вы и вот так наконец-то… как бревно. Наверное, и чувствуете себя им? В самом деле надо отоспаться.

Я смотрел на него, старательно фокусируя взгляд. Побитое в схватках тело просится полежать еще, кровоподтеки сошли, но смертельная усталость еще не выветрилась, затаилась, напоминает, что после такой встряски полдня бы в горячей воде, и чтобы могучие женские руки разминали мышцы и разгоняли кровь.

Он спросил осторожно:

— О чем задумались, ваша светлость?

Я проворчал с тоской:

— Почему я не крокодил?

Он опасливо охнул:

— Зачем это вам?

— Крокодилы даже ходят лёжа…

Он пробормотал:

— Некоторые и вовсе под себя… Может быть, встанете?

Я сполз с ложа, оделся, чувствуя, что сам делаю это быстрее, чем когда меня одевают двенадцать допущенных в королевские покои вельмож.

— Как хорошо…

Он спросил с подозрением:

— Что?

— Одеваться самому, — пробормотал я. — Мальчик, застегни мне сзади!.. И подай перевязь. Пояс затяни потуже… Теперь шляпу… Сэр Вайтхолд, в Геннегау с меня даже штаны снимали придворные!

Он спросил с неловкостью:

— Да?.. Гм…

— Это у них такая обязанность, — пояснил я сварливо. — Не опускайте глазки, тоже мне, стыдно ему за лорда! Обычай такой, королей одевают и раздевают, это такая привилегия, за нее морды друг другу бьют.

Он взглянул остро.

— К счастью, вы не король.

— Может быть, — ответил я сердито, — но корона была в моих руках, я ее уже почти примерил…

— Все, — сказал он благочестиво и перекрестился, — что Господь делает, он делает к лучшему. Хотя и непонятно.

Я подумал, кивнул.

— Да вроде бы что-то проступает в тумане. Но, вы правы, непонятно, что с этим делать. Все мои планы были связаны с Сен-Мари. Про Армландию, честно говоря, совсем забыл. Тем более не думал ни о каком Турнедо, будь оно неладно.

Мальчик учтиво и как-то особенно красиво распахнул перед нами двери, мы перешли в кабинет. Через несколько минут туда начали стягиваться мои военачальники, все какие-то противно бодрые, выспавшиеся, с громкими голосами и широкими жестами.

Сэр Вайтхолд ответил мне с немалым запозданием, но авторитетным голосом:

— Все самое лучшее случается неожиданно.

Сэр Клемент, хотя не слышал, о чем был разговор, счел нужным вежливо уточнить:

— Как и худшее.

— Потому что неожиданные события, — заявил мудрый сэр Вайтхолд, — случаются в нашей жизни намного чаще, чем ожидаемые.

Виконт Каспар посмотрел на него с подозрением в слишком честных глазах.

— Намекаете, что сладкое надо сожрать в первую очередь? Пока не?..

Вайтхолд покосился на него с неудовольствием.

— Это вы чего, шутите так странно? Шутка должна быть смешной и неожиданной, как удар дубиной в темноте!

— Удар дубины в темноте, — сказал сэр Климент задумчиво. — Да, это в самом деле смешно, вы правы… Если в темном переулке вам неожиданно влупят со всей дури ногой в пах, кулаком в живот и палицей по голове, то самое главное — не растеряться, это же шутка, шуточка даже…

— А засмеяться? — спросил барон Саммерсет. — Как вот мы все еще целы, хотя кто думал, что получится вот так?

— Его светлость за всех думала, — авторитетно заявил виконт Рульф. — Ваша светлейшая светлость, столицу мы нагнули, что дальше?

— По сепаратному договору, — объяснил я, — вашему сюзерену принадлежит три четверти этого бывшего королевства. Помимо столицы!.. Вот все эти земли и будем осваивать.

— Это как?

— Бить сваей, — пояснил я. — Несогласных. Долго и больно.

Сэр Клемент пробормотал:

— Ну, долго бить не придется… Если осваивать вашими гуманными методами, чтоб не мучились. Как думаете поступить с освободившимися землями?

— Как и принято, — ответил я. — Я сторонник незыблемости и узаконенной властью священности полезных мне традиций. Замки и земли щедро и безвозмездно раздам своим лояльникам. Мои рыцари получат во владения налаженные хозяйства, где каждый уже знает и делает свою работу, как в поле, так и в замках, где гарнизон блюдет, кухарка готовит, прачка стирает, а жена раздвигает ноги навстречу судьбе.

Он переспросил:

— Простите… жена?

Я посмотрел в удивлении.

— У вас что с ушами? Прочистите. Я же сказал, замок получаете вместе со всем персоналом. Там только хозяин погиб, но остальное уцелело! В том числе и жена. Приезжаете в пожалованный мной от щедрот замок, объявляете себя хозяином, проверяете, все ли на месте: кузнец в кузнице, конюхи в конюшне, повар на кухне, жена в спальне… Конечно, вы вольны любого заменить, в том числе и жену, однако настоящий мужчина не побрезгает ли заниматься такими мелочами? Нам вообще-то по большому счету без разницы, кто там в постели. К тому же не думаю, что предыдущий хозяин был такой уж дурак, чтобы взять уродину.

Он пробормотал в неловкости:

— Оно-то так, но как-то не совсем…

Я пожал плечами.

— Вы вольны выгнать бедную женщину на мороз или отправить милосердно в монастырь.

Он сказал поспешно:

— Нет-нет, я так не сделаю, что вы, ваша светлость!

— Тогда просто принимайте и ее в хозяйстве, — решил я. — Как козу или корову, в зависимости от комплекции. Вам-то какая разница? Думаю, и ей тоже, главное — мужчина в доме. Дело не в жене, как вы понимаете, а чтобы все работало, приносило доход, а налоги в казну выплачивались сполна и вовремя. И тогда прикрою глаза на некоторые мелкие нарушения гражданского процессуального права. Но если налоги не потекут в мой державный карман, я припомню все ущемления свободы слова, коррупцию, недостаточное передвижение капиталов и отсутствие инвестиций.

— А это… что?

— Корабли я строю, — напомнил я сварливо. — Инвестиции необходимы! Я вообще замки, может быть, начну раздавать только при условиях вложения в строительство флота!