Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

— Да чтоб вы сдохли, — прошипел я, но сердце замерло в отчаянии. — Кто вами командует? Я здесь хозяин!

Я отступал и отступал, пока за спиной не ощутил в двух шагах стену. Гиганты уже начали заносить мечи для завершения операции, я сделал вид, что отступлю еще, пока не прижмусь спиной к стене, а там буду отбиваться, но вместо этого прыгнул вперед, упал и, перекатившись через голову, ринулся через кабинет.

Оба тут же развернулись, раздался глухой удар, потрясший весь дворец, это один пытался успеть достать меня мечом, но вместо этого ударил в стену.

Я затравленно оглядывался по сторонам, но все пути перекрыты, я в ловушке. Они приближаются, я начал швырять в них стулья, толкал навстречу массивные кресла, все разлеталось вдрызг под сокрушающими ударами. Наконец я остался среди обломков и перед приближающимися стальными исполинами, снова отпрыгнул над самым полом.

Кулак просвистел над головой и с грохотом ударился в стену. Я перекатился через голову, все, выхода нет, все равно достанут, сердце колотится, а дыхание рвется из груди горячее, как у дракона, ноги совсем отяжелели.

Зато гиганты ничуть не устали, двигаются все так же быстро и ловко, под ногами трещат обломки мебели, прогибается пол, а когда удар кулаком или мечом приходится в стену, остается либо вмятина, либо ровно вырубленный кусок глыбы, словно там не гранит, а мягкий сыр.

Я задыхался, пот заливает глаза, рот уже обуглился, грудь ходит ходуном, когда взгляд упал на картину на стене напротив, где Кри смотрит на все происходящее с застывшей дразнящей улыбкой.

— Чтоб вы сдохли… — прохрипел я.

Сделав отчаянный кувырок, я пронесся вдоль стены, оцарапав щеку о уже обнаженный камень, вскочил на ноги и, коснувшись изображения, быстро сдвинул его в сторону.

За спиной вдруг похолодало, мне оглядываться нет необходимости, чтобы понять, кто приблизился, с усилием ухватился за край рамы и перевалился на ту сторону.

Настоящий холод, ничего общего с внутренним, охватил с такой силой, что капельки пота на лбу замерзли и посыпались мелкими блестящими шариками. Далеко впереди страшные в своем безмолвии горы, покрытые вечными льдами, небо фиолетовое, в нем три мелких, как яблоки, луны, и везде ощущение, что мир мертв, совершенно и абсолютно мертв…

Я откатился с трудом в сторону, поднялся на ноги и кое-как, прихрамывая, отковылял на несколько шагов. За спиной затрещало, это первый гигант протиснулся через тесную раму и уставился на меня неверяще через узкую прорезь шлема.

— Что? — спросил я хрипло. — Смазка застыла?

Он отступил в сторону, второй пролез следом, огляделся и… быстро и слаженно, словно все в том же кабинете, пошли на меня с мечами в руках, совершенно не обращая внимания на холод, на пейзаж мертвой планеты.

— Ах вы, бессмазочные, — прошептал я в отчаянии, — черт бы побрал изготовителей… Все для человека, называется…

Я ковылял в сторону, уводя обоих за собой, они хоть и быстрые, но все-таки немного уступают мне в скорости, и чем расстояние больше, тем больше выиграю…

Рисковать с кувырками и перекатами на этот раз не стал, повел их по полукругу, а потом ринулся со всех ног обратно. Холод совсем перехватил горло, а слезы замерзают в глазах, на последнем смертном усилии ринулся в раму, что так и висит прямо в воздухе, упал в кабинете на пол в обломках мебели, сильно расшибся, но заставил себя немедленно вскочить, повернуться к картине…

Там появилось приближающееся лицо гиганта, тоже намеревается впрыгнуть с разбегу. Я в последнюю долю секунды сдвинул изображение в сторону, там появилось звездное небо с незнакомыми галактиками.

Некоторое время я стоял, в бессилии упершись руками в стену и прижавшись к ней всем телом, затем сорвал картину, бросил на пол, изрубил мечом вместе с рамой на мелкие куски и раскидал пинками, чувствуя себя вандалом в завоеванном Риме.

За спиной раздался звук быстрых шагов, я в ужасе обернулся, но это сэр Вайтхолд с двумя тяжеловооруженными воинами. Решетки исчезли без следа, я посмотрел на окна, там тоже ничего похожего на прошлую жуть.

Сэр Вайтхолд обвел кабинет взглядом, полным ужаса:

— Ваша светлость! Что с вами?

Я прохрипел:

— А вы… как… думаете…

В глазах больно щиплет, словно отходят от мороза, грудь вздымается так часто, словно еще убегаю от стальных гигантов, а лицо, чувствую, снова становится из смертельно бледного багрово-буряковым.

Он сказал жалко:

— Вы… гневались…

Я обвел разгромленную комнату налитыми кровью глазами, грудь не вздымается, а подпрыгивает, мозг дико требует кислорода, да побольше, побольше…

Я прохрипел, хватая воздух сперва обмороженным, а теперь опаленным ртом:

— Да… вот взыграло во мне что-то… Побуйствовать восхотело… самую малость, это чтоб вас всех не поубивать… но щас не бойтесь, уже выплеснул…

Они с ужасом смотрели на разгром, особенно на страшные вмятины в стенах. В одном месте кулак стального гиганта даже выбил огромную глыбу напрочь, и сквозь дыру виден мирный сад и усыпанные золотым песком дорожки.

Прибежали сэр Каспар и Рульф, тоже застыли в ужасе. Сэр Вайтхолд пролепетал:

— Да тут… уже ничего не восстановить…

Сэр Каспар сказал осевшим голосом:

— Да уж… Ничего, ваша светлость, мы для вас оборудуем другой кабинет для работы! А сюда пришлем бригаду каменотесов, каменщиков, плотников, столяров и всех прочих.

Сэр Рульф поинтересовался мрачно:

— А в спальне ваша милость не?..

Я буркнул:

— Не. Я мирный, буйствую недолго. И, как видите, почти без заметного ущербу.

Он сказал торопливо:

— Да это я к тому, что у Гиллеберда их целых пять, и все роскошные! Лучше бы там… давать волю гневу. Да и зеркал агромадных и дорогих просто уйма, вазы все выше меня, статуи из мрамора… это ж сколько радости все это бить и крушить!

Я кивнул, уже почти восстановив дыхание.

— Хорошо, учту. Это все подберите и сожгите, а я пройдусь по королевству малость, на свежем воздухе попасторальничаю…

Сэр Вайтхолд переспросил опасливо:

— Что-что?

— Огров поищу, — объяснил я. — Что-то подраться вдруг снова восхотелось… Из вас никто не желает? Нет? Странно… Ладно, вернусь с новостями.

Они вышли со мной во двор проводить, настороженные и непонимающие, я напрягся, когда ворота королевского сада распахнулись, впустив целую группу монахов.

Многовато их, с дюжину наберется, явно сэр Вайтхолд все еще старается очистить дворец от скверны магии.

Я окинул их подозрительным взглядом, все в черных бесформенных рясах, скрывающих фигуры, низко склонили головы загодя, и с этими капюшонами на головах, что прячут даже подбородки, выглядят просто пугающе. Да, должны быть незаметными, не привлекать ничем внимания, у них духовная жизнь, ничего мирского, но эта скрытость и пугает, мало ли у кого под рясой острый меч или хотя бы длинный кинжал?