Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

В коридорах тоже стражники, одни сразу же вступили в бой. Кто-то из них заорал истошно:

— Тревога!.. Нападе…

Он дернулся и сполз по стене, пронзенный тремя копьями, из дверей зала выглянула пьяная морда, ойкнула и скрылась. Наши, как стальной поток половодья, с грохотом и лязгом ворвались следом.

Я слышал дикие крики ужаса из зала, но там справятся и без меня, а главные фигуры не будут ждать завершения резни, Гиллеберд не таков…

— Ваша светлость?

Я оглянулся, сэр Бальдфаст, бледный и напряженный, с мечом наголо замер в ожидании приказаний, за ним люди его отряда, такие же готовые к немедленной схватке.

— Обойдем, — сказал я, — наша цель — иностранный поджигатель войны Гиллеберд!

Они послушно ринулись за мной по широкому коридору, что не коридор, а такая анфилада небольших залов, пронеслись с грохотом и звоном металла, распугивая слуг и редких гостей, что отыскали уединение с дамами.

Я увидел, как впереди мелькнула знакомая фигура, ринулся следом, а сэру Бальдфасту прокричал:

— Проверьте все помещения! Ищите тайные ходы!

Они послушно рассыпались в стороны, Шнайдер со своими людьми по взмаху моей руки ринулся с ними, а я на рывке попытался догнать человека, что так похож на Гиллеберда…

Он успел вскочить в одну из комнат, я услышал щелчок задвигаемого засова, но с такой яростью ударил с разбега плечом, что там хрустнуло и болезненно заныло, однако с той стороны заскрипели выползаемые из дерева гвозди, звякнуло о мраморный пол железо, а дверь распахнулась.

В глубине комнаты на звук оглянулся Гиллеберд, но я тряхнул головой, сбрасывая магическое марево, и рассмотрел принца Эразма. Он быстро выдернул меч из ножен и встал в боевую стойку, но глаза затравленно зыркали по сторонам.

— Что, — спросил я люто, — доигрался? Где Гиллеберд?

Он прошипел:

— Боишься? Ничего, он сам тебя найдет…

— То-то приходится за ним гоняться, — ответил я. — Ты молился на ночь?

Он прошипел сквозь зубы:

— Марсала убил?..

— Догадлив, — одобрил я. — Напрасно твой трусливый брат бросил меч…

У него было такое лицо, что вот уже бросает меч на пол и сдается, однако молниеносно сделал резкий выпад, я едва успел отшатнуться, хотя острый клинок задел скулу.

Неожиданная боль ожгла, разозлила, но я подавил острое желание тут же спасти лицо, позволил струйке сбегать по щеке, пусть видят, Ричард Завоеватель пролил кровь за Варт Генц!

Эразм начал задыхаться и отступать, едва-едва отражая удары, прокричал хрипло:

— А если я сдамся?

— И сдашь Гиллеберда?

— Я не знаю, — выкрикнул он, — где он!

— Тогда зачем ты мне?

Он отшвырнул меч и крикнул громко:

— Я сдаюсь!.. Сдаюсь!

— Не позорь отца, — сказал я и шагнул к нему с вытянутым мечом острием вперед. — Он сейчас в гробу переворачивается…

— Он не…

Острие меча вошло ему в горло с такой силой, что уперлось в шейные позвонки. Я выдернул клинок и торопливо отпрыгнул от тугих струй горячей красной жидкости, у такой мрази именно жидкость, а не кровь.

Простучали подошвы солдатских сапог, в проемах выросли запыхавшиеся Шнайдер и Вебер.

— Погиб? — спросил Шнайдер.

— А что, — спросил я все еще злым голосом, — выглядит очень живым?

Я прошел мимо трупа, Шнайдер крикнул вслед:

— Куда его, ваша светлость?

— В выгребную яму, — велел я жестко, — как велит наша всемилостивейшая церковь в отношении отцеубийц!

— Сделаем, ваша светлость!

Последние из сторонников принца Эразма отступили в левое крыло, традиционно женское. Взбешенный бессмысленностью этого размахивания оружием, когда все уже кончено, я вломился через выбитую дверь, не дожидаясь подкрепления.

Их восемь, но я прыгнул вперед с поднятым мечом, принял два удара на щит и пошел неистово крушить, рубить и повергать сам. Перед глазами заколыхалась розовая пелена, а выплескивающая после ударов кровь выглядит медленными темными струйками.

За спиной раздались крики подбегающих моих воинов, я с наслаждением разрубил лицо возникшего передо мной красавца в роскошной шляпе, нечто темное, как чувствую отчетливо, вот сейчас вторглось в меня и руководит моими руками, ногами, всем телом.

Когда я ощутил, что рубить некого, мои воины уже добивали раненых и срывали с их поясов мешочки с деньгами, я увидел знакомое бледное лицо сэра Клифтона, он смотрел с ужасом и прижимал к груди большую потрепанную тетрадь.

— Азарт, — объяснил я хриплым голосом.

Он спросил трепещущим голосом:

— И сейчас?

— Уже проходит, — заверил я. — Просто за мной так долго гонялись, били, клевали, топтали, что вот как бы сдачи… за все разом.

— Ох, ваша светлость, — проговорил он, — ох, нехорошо…

— Что? — спросил я, жарко дыша.

— Надо ли было убивать их всех? — спросил он. — С вашей мощью и силой можно было бы отделаться сломанными носами, выбитыми зубами, переломом руки, а то и вовсе парой кровоподтеков… Вы не слишком… жестоки?

— Слишком, — прорычал я. — Наверное, слишком. Раньше таким не был. Зверею, сэр Клифтон, признаю.

— Очень быстро, — сказал он с укором.

— Не просто быстро, — уточнил я нехотя, — а как-то сразу. Наверное, много Тьмы тут впиталось в землю и стены. Даже воздух пропитан Тьмой.

Он кивнул.

— Да, это точно. Но все-таки другие так не звереют… Есть, правда, всякие, но не все же…

Я сказал хмуро:

— Или вся эта мразь слишком уж осточертела?.. Думаю, если уничтожать именно ее, а не истреблять хороших людей в дурацких войнах, мир станет лучше. Вы не подумывали просить Ватикан, чтобы оттуда прислали опытных священников? И еще нужно заложить побольше монастырей, освободить их от налогов, чтобы там развивалось народное хозяйство…

Он грустно улыбнулся и посмотрел вслед воинам, что бегут вверх по лестницам, сверху уже несутся крики, звон оружия, пронзительный женский визг, яростные голоса и лязг металла.

— Да-да, — проговорил он с едва заметной ноткой сарказма, — нам как раз сейчас думать о развитии монастырей…

— Простите, сэр Клифтон, — сказал я с раскаянием, — но я заранее принял меры, чтобы это вот быстро вернулось в берега.

— Какие? — полюбопытствовал он.

— Встречный пал, — объяснил я.

Лорды, прибывшие со мной, расставили вооруженных людей по всему замку и вокруг, выставили доверенную стражу, которой велели никого не пропускать без моего или графа Буркгарта позволения.

Кроме того, охрана с высоких башен осматривает окрестности, на стенах я велел удвоить часовых, особенно бдительно охраняются ворота и перекидной мост, ров с водой достаточно глубок и широк, никто не рискнет пересекать ни вброд, ни вплавь, с этой стороны нет берега, сразу отвесная каменная стена замка, по которой не всякая ящерица рискнет подняться.