Николай Ярославцев - Вождь из сумерек.

Победитель в паре тут же атаковал нового противника или подвергался нападению сам. На такие мелочи, как предупреждение о нападении, время не тратилось. Торжествовал главный принцип — кто смел, тот и сьел. Бойцы не жалели не копий, не костей. То один, то другой валился на землю, сбитый могучим ударом под крики радости или вздохи сожаления, не избалованных подобными развлечениями, зрителей, которые давно забыли про хлеб и сало, про кувшины с молоком. И напитки покрепче.

Прошло не больше часа и на поле осталось только двое. По их движениям, потому, как копья экономно, но мощно в их руках то останавливали атаку противника, то наносили удар, было нетрудно догадаться, что встретились многоопытные бойцы.

У обоих давно были уже искорежены, искалечены, изуродованы нагрудные и наплечные пластины могучими ударами. И шишаки давно утратили первоначальную гордую форму. Но сдаваться никто из них не хотел. Дрались молча и остервенело, давно забыв о том, что бой идет на тупых копьях. Молчали, затаив дыхание, и зрители.

— Толяна бы сюда, елы — палы! — Долетел до Стаса, полный сожаления, голос стоящего неподвижно за его спиной Веселина. — Он бы показал им что такое настоящий копейный бой. А на этот махач и смотреть противно.

Стас не мог не согласиться с парнем.

Бой и в самом деле не отличался разнообразием атак и ударов, красотой замысла и хоть каким то подобием тактического рисунка.

Но все когда то кончается. Тупой конец копья шарахнул прямо в личину. На усы и бороду хлынула кровь.

Пересмысл поднял руку, останавливая бой.

— Подойди, витязь…Открой лицо и назови свое имя, чтобы люди смогли узнать победителя.

Победитель подошел к помосту, остановился в двух шагах и с трудом сдерживая дыхание, произнес.

— Позволь, конязь Пересмысл, не снимать личины. Я еще хочу побиться на мечах, если вождь Станислав и конязь Зорень не будут против.

Личина изменила голос поединщика. Сделала его глуховатым и сиплым, но что-то знакомое послышалось Стасу сквозь хрипы и прерывистое дыхание.

— Сцена из средневековых романов. Рыцарь без имени. — Пробормотал он. И уже громче добавил так, чтобы слышали все. — Доброму бойцу и добрый конь! Я думаю конязь Зорень возражать не станет. Позволим, Зорень?

Зорень помедлил с ответом.

— По правилам каждый может биться только один раз, но если конязья согласны…

И Пересмысл величественно наклонил голову.

— Можешь попробовать свой меч, витязь!

Зрительские «трибуны» взорвались от крика.

Чего больше было в этих криках одобрения или возмущения нарушением правил, разобрать было не возможно. Но одно было ясно, все симпатии и антипатии зрителей принадлежат только этому бойцу.

Между тем вои Войтика вынесли с поля боя раненых, убрали брошенные и потерянные щиты, сломанные копья, потерянные шлемы.

И в поле вышли мечники.

Того времени, пока поле приводили в порядок, вряд ли хватило победителю копейного боя, чтобы восстановить свои силы после сражения, но он, не раздумывая, шагнул вперед и начал молниеносную атаку.

Стас внимательно следил за его действиями и время от времени кивал головой.

Нескольких ударов меча хватило неизвестному бойцу для того, чтобы обезоружить первого противника. Стремительная атака и повержен еще один. И не переводя дыхания новая атака. Его длинный меч разил без пощады.

— Крепкий рубака! — Одобрительно кивнул головой Стас и повернулся к Зореню. — Понимает, что затянувшийся бой для него сейчас равен поражению. Похоже, я знаю этого бойца, брат.

— Откуда? Ты же сам запретил нашим участвовать в потехе.

— А ты присмотрись повнимательнее…

Зорень прищурил глаза, следуя совету побратима.

— Бой, как бой.

— Ну, нет! — Не согласился Стас. — Смотри. Начало атаки…Косой удар под колено и сразу по кругу вверх, с обманом в шею. Если бы дрались заточенными мечами вряд ли спасла и кольчужная бармица. Валятся бы этой голове на земле под ногами. А так полежит с недельку на лавке и оклемается. Узнал?

Зорень отрицательно помотал головой.

— Десяток отработанных до совершенства приемов и несколько фирменных ударов. Это Серд. Посмотри, как он проводит меч, меняя направление атаки. Еле заметное движение кистью и меч бьет под ребра.

— Не может быть! Чтобы Серд с его норовом…

— Может, может! — Стоял на своем Стас. — Смотри… атака. Он не блокирует ее. Он бьет навстречу. Не каждая рука выдержит встречный удар такой силы. Рукоять отдает в кисть. Рука на мгновение немеет. А он бьет сверху, в плечо…

А витязь, как дикий, ослепший от ярости вепрь, вломился в самую гущу дерущихся. Раздает разящие удары налево и направо.

И Стас не выдержал.

— Воевода Серд! Ко мне!

Его зычный командирский голос перекрыл грохот сражения.

Поймал на себе, полный недоумения, взгляд Пересмысла, заметил не довольную гримасу на лице Горденя.

Веселин раскрыл рот и растерянно смотрел на поле.

Витязь, настигнутый командой, отбил нацеленный на него меч и, шатаясь, вышел из боя. Постоял в раздумье, уперев кончик меча в землю, и медленно, сутулясь, пошел к Стасу.

Стас, опрокинув свой стул, шагнул ему навстречу.

Остановился напротив, подумал и расстегнув подбородочный ремень, снял с головы шапку ерихонку, открыв всем красное, распаренное лицо.

— Не будем обижать ребят, воевода Серд. Оставь коня им. У меня в Волчке найдется для тебя конек и получше этих. — Тихо сказал он, глядя прямо в глаза воеводы.

Серд побледнел и медленно опустился перед ним на колени.

— Прими мой меч, вождь… Если он не нужен тебе, утопи в реке, зарой в землю, а если…

Серд говорил с трудом, мучительно подбирая непривычные для себя слова.

— Я принимаю твой меч, Серд. А взамен прими и ты меч, воевода. — И не оборачиваясь, распорядился. — Веселин, мой меч!

Бой сам собой прекратился. И бойцы, и зрители с изумлением следили за происходящим перед их глазами.

Веселин между тем вложил в руки вождя меч из козарской добычи с узорчатым клинком и рукоятью из рыбьего зуба. Золота и драгоценных каменьев на нем было поменьше, чем на мече, подаренном Зореню, но все равно стоил он целое состояние.

— Пусть этот меч в твоих руках верно служит роду и земле славов. — С этими словами он вложил меч в руки Серда, который, с плохо скрытым страхом, смотрел на бесценный дар. — И народу. И поднимись. Не гоже воеводе славов стоять на коленях.

Серд, не смотря на свой не малый вес, легко поднялся.

— Вождь, этот меч…

— Нашел достойные руки. — Прервал его Стас, догадавшись, что воеводу смутило множество золота и камней на оружии. — А на эти побрякушки плюнь. И пойдем отсюда. Зачем мешать ребятам? Пусть лошадка обретет хозяина.

Серд на деревянных ногах послушно зашагал за ним, все еще пребывая в растерянности.