Николай Ярославцев - Вождь из сумерек.

Стас виновато развел руками.

— Никогда не умел выбирать подарки, особенно девушкам. Но конязю мой подарок должен непременно понравиться. Войтик!

В ладони лег меч в богатых ножнах с рукоятью из рыбьего зуба и навершием в виде головы неведомого зверя. В глаза зверя были вправлены огромные изумруды.

— На бриллианты, изумруды и прочую мишуру не смотри… Ты лучше обрати внимание на лезвие.

Зорень медленно потянул меч из ножен узкое, слегка изогнутое, лезвие. А по лезвию струился еле заметный узор…

— Согни!

Зорень изумленно поднял брови, но послушно выполнил его просьбу, нисколько не сомневаясь в тщетности попытки. Но меч выгнулся дугой.

— Отпусти…

Лезвие, щелкнув, выпрямилось в линию.

Вылетел нож из ножен и вонзился в крышку массивного стола.

— Руби.

Зорень с сожалением и страхом посмотрел на хищное лезвие меча.

— Руби от всей души. Или со всей дури как выразился бы наш любимец Толян. — Потребовал Стас. — Воин должен доверять своему оружию.

Зорень взмахнул мечом, ожидая хруст стали. Но к его удивлению на лезвии не оказалось даже крохотной зазубринки.

— А если бы рубил с оттяжкой, наверняка бы перерубил. В нашем мире такую сталь зовут булатом. Говорят булатный меч когда то полцарства стоил. Может и врут, но меч того стоит. К такому клинку и пояс должен быть особенным. Войтик…

И пояс, такой, что и сам должен был стоить целое состояние, появился перед глазами конязя.

Но Стас не дал ему опомниться.

— Третья часть добычи, побратим, уже в Соколяне. Свист сам вызвался сопровождать. Казна, рухлядь разная, табуны, стада…

Зорень был поражен щедростью Стаса и какое то время молчал, не зная, что сказать.

— Я же дал всего пять сотен воев. — Смущенно проговорил он.

— Э, какие счеты между братьями. — Отмахнулся Стас. — Верно я говорю, сударь волхв? И, потом, у тебя со счетом явные не лады. А про дружины вольных городов забыл?

И не дожидаясь ответа от огорошенного Зореня, повернулся к Пивню.

— А тебя, мой ученый друг, в Волчке ждет десяток пудов толстенных книжищ. К тому же скрозь не понятных, по той причине, что написаны они на неведомом языке и неведомыми буквами. Но заранее предупреждаю, печь ими не растопишь. Разве что на сапоги пустить? Признаюсь, что сколько не ломал голову над твоим подарком, так ничего и не придумал. Разве вот эта вещица?

Подал знак Войтику рукой, отведенной за спину. Тот что-то вложил в его раскрытую ладонь.

— Разве вот эта вещица? — Повторил он, глядя задумчиво на волхва. — Говорят, что их шаманы этим ножом жертвоприношения совершали. Нефритовый нож… Сам по себе нефрит не дешев, да еще и прибамбасов на нем не меряно. Но надеюсь, мой друг, ты не вздумаешь ради научных изысканий насаждать на нашей земле это милое развлечение? Знаю я вас, ученых мужей!

Хруст, как и полагается суровому воину, стоял в сторонке с деланным равнодушием, глядя на вороха подарков в раскрытых тороках, на растерянное лицо волхва, который, судя по всему, был готов прямо сейчас прыгнуть в седло и скакать в Волчок, к свалившемуся на него книжному богатству.

— Хруст, есть и для тебя подарок. Что ты стоишь, как не родной. Прикинулся этакой сироткой и, вроде как, не при делах. Правда выбирал не я, а Войтик, руководствуясь исключительно своим тонким вкусом. И, хотя я полностью на его стороне, все претензии к нему. Меч той же ковки, что и конязя Зореня. Только камней и золота поменьше. Так они бойцу и не нужны. Но кинжал в дополнение к мечу, вполне заменит их.

И Войтик, важно выступив вперед, своей рукой прицепил меч к поясу друга.

— Кажется никто не забыт! — Стас рассеянно посмотрел на оставшиеся вороха. — Зорень, у тебя в этом деле опыт побольше чем у меня. Отдели подарки для собравшихся конязей. А сейчас к столу. Ей богу, готов коня с подковами съесть и седлом закусить.

— Ну, нет, Слав! Придется еще поголодать. — Со смехом удержал его Зорень. — Пивень, не пора ли отдариваться?

Пивень отложил подарок в сторону и с важным видом вышел из комнаты.

Стас поднял на конязя удивленные глаза.

— Потерпи…

Вернулся волхв и, раздуваясь от важности, остановился напротив Стаса, со свертком, закрытым куском червленой ткани.

— Не так бы надо, да так вышло. — Виновато улыбаясь, проговорил он. И согнав с лица улыбку, продолжил. — Именем моего народа, перед конязем Зоренем и воеводами Войтиком и Хрустом нарекаю тебя, вождь Станислав, конязем Славенским. И пусть свершится это перед богом нашим Родом и на глазах друзей и братьев наших эльфов.

Стас, ошеломленный происходящим, смотрел широко раскрыв глаза, на Пивня, оглянулся на Зореня, встретил понимающий взгляд эльфов, на счастливое лицо Купавы…

Пивень осторожно убрал ткань со свертка и глазам собравшихся открылся венец. Три простых обруча, серебряный, стальной и золотой, замысловато переплетаясь, соединялись между собой тремя необработанными драгоценными камнями. Двумя изумрудами и невиданной величины рубином посередине.

— Венец Славии в замен трех твои возлагаю на твою главу, конязь Станислав. Будь отцом и защитником народа Славии.

И венец опустился на голову Стаса поверх неизменной банданы.

Дернулась рука, чтобы скинуть с головы неуставной головной убор и на языке уже вертелся привычный вопрос.

— А не снесло ли у вас крышу, ребятки?

Но не спросил. Спросил другое.

— Какой же из меня конязь, судари мои? Я солдат. Мое дело война. И неизвестно еще, как к этому люди отнесутся.

Мельком заглянул в лицо Зореня. Но кроме добродушной улыбки ничего подозрительного не заметил. И покраснел от стыда, проклиная свою подозрительность.

— Что же, в свою очередь, как у нас это принято, могу только обещать, что постараюсь оправдать и так далее, и тому подобное. И не пощажу живота своего. И давайте, наконец, перейдем от слов к делу. На Войтике от голода уже лица нет….

— Одна морда осталась. — Добродушно вставил Хруст, к месту припомнив однажды услышанные от Толяна слова, подталкивая друга к столу.

— Зато к твоей морде и лица не подберешь, до того отъелся на гостевых харчах. — Беззлобно отшутился Войтик, валясь на лавку.

Стас окинул взглядом стол.

— Придется по такому случаю разнообразить наш стол парой бутылочек вина, кои презентовал нашему другу Груздню его новый приятель генерал Понтен. Вез для угощения хозяев, но раз пошла такая пьянка… Войтик мечи на стол заморское угощение.

И на столе появились темного цвета граненые бутылки, приведя в немалое удивление Хруста.

Стас, не много повозившись, открыл бутылки и густое темное вино полилось в чарки.

— Выпьем, друзья, за первого конязя Славии. — Предложил Зорень, вставая с лавки. — Пусть их хранит своей десницей Род…Его и Славию.