Николай Ярославцев - Вождь из сумерек.

— Толян, ты можешь думать о чем-нибудь, кроме еды?

— Так я и не думаю. Оно само думается. Ты сам первый начал. — Отмахнулся Толян. — То про козла вспоминаешь, то хлеба с солью просишь, а я виноват. Командир, можно я ему в ухо дам?

— Потерпи до утра. — Охладил его Стас. — Нельзя сор из избы выносить. Что о нас подумать могут? Тем более, что кажется уже, пришли. На постой определять будут.

Брякнули двери. Сопровождающие вошли в помещение первыми. Один из них запалил от факела свечу и, не сказав не слова, вышел.

Леха завертел головой, осматривая отведенное для них помещение, и скептически присвистнул.

— Не дворец!

— А ты думал, тебя прямо в мраморные покои отведут под белы ручки и на пуховые перины спать уложат?

Помещение было и в самом деле мрачноватым. Низкие корявые, сложенные из плитняка не оштукатуренные стены. Закопченный до черноты потолок. Крохотное оконце, закрытое вместо стекла кусочками слюды. Посередине на земляном утоптанном полу очаг, выложенный из такого же камня. Вдоль стен широкие лавки, покрытые звериными шкурами. И стол, сколоченный такой же умелой рукой, что и все остальное убранство комнаты.

— Хочется думать, что поселили нас сюда временно, пока не подыщут приличное жилье.

— А тебе не все равно? По мне так лишь бы клопов не было. — Равнодушно отозвался Стас и пошел в левый угол. — А ты как, Толян? Клопов не боишься?

Снова скрипнула и брякнула дверь. На пороге появился рослый малый, одетый, не смотря на ночное время, в полный боевой доспех. Поставил на стол кувшин вместимостью не меньше трех литров, а рядом пристроил стопку лепешек, размером чуть поменьше столешницы, и молча вышел.

— А вы боялись, что голодом спать придется. — Скупая улыбка появилась на лице Стаса. — Не судите, да не судимы будете. Мечтал о хлебе с солью, а они еще …Толян!

Но было поздно. Толян пил прямо из кувшина. Услышав окрик Стаса, он отдернул кувшин ото рта и поднял на него невинные, полные недоумения, глаза.

— Пить хочу. Думал вода, а это вино. — Пояснил он. — Бормотуха, но пить можно.

Леха подозрительно посмотрел на него и перевел взгляд на кувшин.

— Слюней напускал? А еще в школе учился!

Опять раздался протяжный скрип дверей, и тот же воин принес три глиняные кружки. Со стуком поставил их перед ним, постоял, задумчиво оценивая сервис, и решив, что все условности соблюдены, так же молча удалился.

Едва успели закрыться за ним двери, как Леха тут же разлил вино по кружкам, выхватил лепешку и умело свернул ее в трубку. Толян метнулся следом за ним. Последним подошел к столу Стас.

— За прибытие, командир. — Толян тянулся к нему с кружкой.

— За прибытие. — Негромко и не очень охотно ответил Стас.

— А вы заметили, что наши гостеприимные хозяева не стали закрывать нас? Значит доверяют.

— Еще бы не доверять! Командир им такую художественную самодеятельность устроил… со стрельбой и акробатикой. Где ты так научился?

— Случайно получилось. — Равнодушно отозвался Стас.

Встал из-за стола и с лепешкой в одной руке и с кружкой в другой подошел к дверям. Толкнул их не сильно плечом и застыл в дверном проеме.

— Что ты там увидишь сейчас? Тьма кромешная. Пока ехали, хоть звезды видны были, а сейчас и их не видно. Хоть глаз выколи.

Стас пожал плечами вместо ответа и Леха, махнув рукой, потащился к лавке с волчьей шкурой вместо перины.

— Не знаю, как ты, а я на боковую. До обеда не будить, при пожаре выносить в первую очередь. Так, помнится, говаривали в нашей доблестной армии. Вон, посмотри, младенец наш так и уснул с лепешкой в руках. А винцо и в самом деле не дурное. Голова ясная, а ноги не слушаются, и язык заплетается. Хорошо у них погранцы живут! Вместо чая винцо вкушают.

Стас проводил его задумчивым взглядом и присел на порог.

За спиной раздался молодецкий, заливистый храп и Стас с завистью оглянулся на своих молодых спутников. Не горя, не заботы.

Не торопясь, доел лепешку, допил вино и поплелся в свой угол. И, совершенно неожиданно для себя, сразу же уснул, успев подумать, что прав был этот чертов сын Леха, говоря, что бьет клятое вино в голову. А выпили то всего по кружке.

Спал, как в далекие и беззаботные курсантские годы. Без сновидений. И проснулся так же, по курсантски. Открыл глаза и сразу сел на лавке, стряхивая с себя остатки сна. Рядом давился храпом Леха, бормоча что, то не понятное во сне. Лавка Толяна была пуста. И на столе стопка лепешек вроде бы заметно похудела. Двери настежь распахнуты и в них нагло и бесстыже врывается солнечный свет.

Оторвал кусок лепешки, плеснул в кружку вина.

«Будем считать, что работаем в полевых условиях». — Успокоил он себя и, запивая лепешку вином, вышел на крыльцо.

Солнце поднялось уже на ладонь над горизонтом, и в крепости царила привычная гарнизонная суета. Армия есть армия, какой бы антураж не украшал ее суровые будни. Заметил в дальнем углу лошадей у коновязи. Должно быть конюшни. Не велика разница, если вместо боевой техники вроде танков, БТРов и БМПух здесь всего то лошади. За скотиной уход не меньше, а пораскинуть мозгами, так и вовсе больше хлопот. Вот и скребут скребницами, раздевшись по пояс, дюжие мужики своих скакунов, больше похожих на деревенских битюгов. Поливают водой, смывая вчерашнюю пыль, доводя до блеска лоснящуюся шерсть.

Кто, то чистит пудовый доспех, доводя кусочком шерсти до зеркального состояния каждое колечко, каждую пластику, каждую пряжку застежки. А вон и меч правит куском точильного камня, как крестьянин литовку перед покосом. Сыровато железо на здешних мечах. Не зря былинные богатыри друг друга топорами охаживали и пудовыми булавами молотили.

Посередине крепости колодец с воротом, похожим на колесо от восточной повозки. Тут же деревянные колоды с водой. Не женщин, не детей.

На верхних ярусах башен дозорные в полном доспехе. И крепостные ворота, несмотря на то что, на дворе давно день, до сих пор закрыты.

А вот и Толян. На голой шее золотая цепь, «голтяк», болтается. И в самом деле, что за бандюг без голтяка? Голтяк для них опознавательный знак. Как в армии погон. В Толяновой цепи не меньше пяти десятков звеньев. Такой цепочкой при случае и подраться можно. Не последний человек среди своей братвы Толян.

Вокруг него толпа из нескольких человек. Он посередине. Присел на корточках и руками разводит. Мужики сверху вниз на него поглядывают и переговариваются шепотом.

— Ну, кто следующий, пацаны? Все без обмана. Кручу, верчу…выигрыш плачу. — Долетел до Стаса бодрый басок Толяна. — Если видит глаз, выиграешь враз. Все без булды…туды, сюды…

Стас допил вино, пристроил кружку на камень, бесшумно подошел к ним и, привстав на цыпочки, заглянул в центр. То, что открылось его глазам, могло, кого угодно повергнуть в шок. Толян крутил наперстки, роль которых выполняли небольшие деревянные стаканы.