Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица

— В любом случае… Это печально, — Виктор кивнул, убрал руку от лица Чистильщика и снова развернулся, собираясь уходить. Альбинос схватил его за воротник сюртука и попытался оттащить обратно, но Виктор лишь обернулся и взглянул ему в глаза:

— Ты боялся смотреть мне в глаза совершенно правильно, — Гадатель сделал шаг назад, потом еще один, двигаясь все ближе к краю. Чистильщик шел за ним, все еще не выпуская из рук его воротник. Виктор осторожно взял его за руку и разжал пальцы. — Я не очень хорош в гипнозе, знаешь. Вот Учитель — он просто спец. А я путаюсь в чужих мыслях, что где подавлять… Но вы, Чистильщики, просто потрясающие. У вас даже в голове такой порядок, что разобраться в ней проще простого, — сказал он, снова коснувшись лба альбиноса.

Это был отчаянный блеф, и Виктор старался выглядеть как можно серьезнее. Главным было заставить альбиноса поверить, что все козыри на самом деле в руках Гадателя, а не его. Начав сомневаться в том, что он видит, Чистильщик сам пускал его в свой разум. Виктор лишь подталкивал его к этому, заставлял думать, что может управлять его волей. Ему оставалось сказать лишь одну фразу про взгляд в глаза, чтобы альбинос, сам того не понимая, позволил затормозить свою реакцию.

— Чтобы убить меня, тебе придется меня поймать. В ситуации, в которой ты будешь править, но сейчас… — Виктор сделал еще шаг назад и, зная, что не разобьётся насмерть, переступил через край крыши.

Чистильщик схватил его за руку, пытаясь удержать, но и сам потерял равновесие. Виктор даже не успел понять, что же спасло его — интуиция, случай или та самая предопределенность, когда он, протянув свободную руку и больно приложившись пальцами о пару перекладин, сумел ухватиться за пожарную лестницу. Он осознавал, что сейчас его, во-первых, должно ужасно трясти из-за такого глупого поступка, а во-вторых, он должен отпустить руку Чистильщика. Но он не отпускал, просто не мог, не хотел этого делать.

Пальцы ужасно болели, и Виктор надеялся, что не сломал ни один из них. Нащупав ногами перекладины лестницы, он уперся в них и попытался подняться повыше.

— Если тебе не сложно, схватись за лестницу тоже, — прошипел он обращаясь к Чистильщику. — Ты не пушинка как бы между прочим.

Альбинос молча послушался и схватился сначала одной рукой за лестницу, а потом и другой. Они с трудом поднялись обратно на крышу и повалились на нее, хрипя и пытаясь отдышаться.

Вот тут-то Виктора и правда начало трясти. Он сжал руки в кулаки и попытался встать, вместо того, чтобы упасть лбом о землю, после чего зажмурился и несколько раз глубоко вдохнул, позволяя телу осознать, что оно все еще на это способно. И, черт возьми, каждая его клеточка этому радовалась.

Рядом стоял на четвереньках альбинос. Он ловил ртом воздух и едва ли не плакал. Причин этому Виктор не знал, да и вряд ли хотел знать.

— Ты чуть нас обоих не угробил, — наконец выдавил Чистильщик, вставая на колени и запрокидывая голову назад. — Ты чуть нас обоих не угробил.

— Ошибаешься. Это я себя чуть не угробил, — Виктор встал и отряхнулся. Казалось, будто тело слушалось его лишь процентов на двадцать пять, не говоря уже о том, что ему хотелось сесть обратно и подождать, пока сердце перестанет так быстро биться. Он повернулся к Чистильщику и пожал плечами: — В том что ты упал следом твоя вина. А я спас тебе жизнь.

Альбинос замер. Он боялся пошевелиться и даже дышать.

— Догадываешься, что это значит? — Виктор улыбнулся. — Теперь можешь вдохнуть.

Кодекс Чистильщиков гласил, что человеку, спасшему жизнь Чистильщика, тот обязан своей жизнью. Иными словами, брат превращался в некоторое подобие телохранителя своего спасителя и мог следовать за ним достаточно долго, пока не подвернется случай спасти ему жизнь. Впрочем, в такие ситуации Чистильщики попадали редко, да и спасителем, как правило, был другой брат. В этом случае долг отдавался быстро и легко. Но нигде, ни в одном пункте кодекса не говорилось о том, что делать, если тебя спас маг.

Виктор узнал это из рассказа одного из предшественников альбиноса. В отличие от Гадателя, Учитель владел гипнозом по-настоящему, а не просто блефовал, так что его стараниями любой нерадивый брат, пытавшийся его убить, оказывался весьма словоохотлив. Потом Учитель отпускал их на все четыре стороны. Он никогда не убивал и не пытался перевоспитывать Чистильщиков. Не в его стиле было пачкать руки или репутацию. Тем не менее, Чистильщики знали его и боялись, ведь их кодекс также гласил, что попасть в плен для брата равносильно смерти. Даже освободившись, он изгоняется из общества. Но что они могли, кроме как убивать? К тому же, воспитанные в строгости, они едва ли могли простить себя за разглашение кодекса и других тайн братства.

Учитель давал им выбор — начать новую жизнь, стараясь замолить свои грехи и забыть собственное предательство, или умереть. Мало кто из Чистильщиков выбирал первый вариант, но едва ли кто-то мог винить в этом Грега.

По сути, Виктор и правда не рассчитывал на такой вариант. Когда альбинос упал за ним следом, он только и успел подумать, что нужно схватить его за руку посильнее. О кодексе он вспомнил немного позже. Но если задуматься, то именно это и спасло ему жизнь.

Альбинос не был доволен поворотом событий, но отлично понимал, что бессилен что-либо сделать. Он мог только сверлить Виктора взглядом, мысленно убивая его снова и снова.

Виктор пил кофе.

После того, как они отдышались, он едва ли не за шиворот потащил незадачливого Чистильщика с собой. Тот в какой-то момент все-таки вырвался и немного отстал, но следовал за Гадателем шаг в шаг. Он молчал всю дорогу до отеля и Виктор думал, что тот просто пытается придумать себе оправдание нарушить хотя бы один пункт кодекса. В ресторане Чистильщик тоже сохранял молчание, заговорив лишь тогда, когда заказывал себе что-нибудь покрепче.

— Итак. Что же привело тебя, — наконец прервал молчание Виктор и прикусил губу, подбирая слова, — на родину графа Дракулы? Будешь охотиться на вампиров?

— Я подумаю. После того, как убью тебя, — отозвался альбинос.

— Долго ждать придется, — Виктор пожал плечами и сделал несколько глотков кофе. Ему хотелось добавить сахара, но, казалось, здесь отвергалась сама идея сладкого кофе. Виктор знал по себе, что кофе без сахара его не взбодрит, но почему-то надеялся, что этот кофе будет особенным.

— Я могу тебя прямо сейчас убить, — тихо отчеканил парень, но Виктор только поджал губы и покачал головой:

— Не можешь. Я тебе сейчас по пунктам перечислю почему, — он склонился чуть ближе к Чистильщику и принялся перечислять: — Во-первых, ты не можешь позволить мне умереть, пока не спасешь мне жизнь. Так гласит ваш кодекс. Ты бы наплевал на кодекс, ведь никто не узнает правды, но… Рано или поздно ты сознаешься. И тогда… — Гадатель наигранно изобразил печальный вздох и продолжил: — Во-вторых, ты сейчас очень смущен, потому что убить меня — твое задание, и ты должен его выполнить. По-хорошему ты тогда должен просто дать мне умереть при первой попавшейся возможности, но тогда ты снова нарушишь кодекс. Ты можешь убить меня сразу после спасения, но кто знает… а сколько тебе придется ждать? И в-третьих… Ты особенно смущен потому, что боишься, что убить меня пришлют кого-то еще, и ты будешь вынужден меня защищать. И тогда ты нарушишь уже не один пункт кодекса.