Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица

Гадатель перевел взгляд на Пенелопу. Девушка только теперь расслабилась, ссутулилась. Она уперлась лбом в оконное стекло, пытаясь охладить свой пыл.

Виктор облизнул пальцы и принялся тушить свечи одну за другой.

— Я думаю, что Оливера кто-то использует, — наконец прервал молчание он.

Когда Виктор читал дневник Грейс, его переполняло негодование, вызванное поступками мистера Льюиса, так что, едва подумав о том, что отец Грейс отнюдь не автор этого ужасного плана, Виктор почти сразу об этом забыл. Но сейчас, после этого короткого ледяного прикосновения невидимой руки Грейс к его щеке, он вдруг отчетливо понял, что это важно.

— Иероним, включи лампу, пожалуйста.

Чистильщик исполнил его просьбу, затем отбросил блокнот в сторону и хмуро посмотрел на застывшую у окна Пенелопу.

— Оливер выступает в роли куклы, которую не жалко, да? — Пенелопа обернулась и посмотрела на Виктора, — Эта ситуация и раньше мне не нравилась, а теперь она нравится мне еще меньше.

— Погодите минутку, — Иероним подался вперед, уперся локтями в колени и смотрел то на Виктора, то на Пенелопу: — Разве для такого колдовства не нужен врожденный талант? Что-то там про магию в крови и все такое?

— Врожденный талант есть даже у тебя, дурачок. Вопрос в том, какого размера, — Пенелопа игриво ему подмигнула, ухмыльнулась и пожала плечами, видимо, решив не продолжать эту фразу. Она уселась на подоконник и, запрокинув голову, уставилась в потолок.

От удивления Виктор выронил свечку: к таким ужимкам Пенелопы он привык уже достаточно давно, но именно в дни Убывающей луны они казались какими-то гротескными. Словно старуха заигрывает с совсем юным мальчиком. Иероним же в свою очередь предпринимал тщетные попытки остаться невозмутимым, но смущение все же взяло вверх и белоснежные щеки Чистильщика стремительно покрылись румянцем.

Виктор не без сожаления подумал о том, что им не стоит развивать эту тему, и поспешил спасти альбиноса от неловкой паузы:

— Что ты вообще о нас знаешь, Белоснежка? Ну, кроме того, что мы Исчадия Ада?

— Что именно ты хочешь от меня услышать?

— Я хочу услышать историю Колоды, — Виктор впервые произнес название своего Ордена и впервые увидел, как взгляд Иеронима вспыхнул сдержанной ненавистью, — О, я смотрю, ты долго воспитывал в себе эту злобу, — протянул Виктор, закрывая коробку со свечами, после чего снова сел на пол и скрестил ноги по-турецки, — Говори.

Иероним выглядел так, словно меньше всего ему сейчас хотелось отвечать на вопросы Виктора. Но он знал, что Виктор не просто Маг, он сын своего отца. И Чистильщик заговорил:

— Вы пришли из ниоткуда. Просто появились однажды, может быть, как раз в то время, когда еще существовала Инквизиция. И вы были настолько сильны, что Инквизиция не могла с вами справиться, — Чистильщик откинулся на спинку стула и сцепил руки в замок. — Тогда было создано Братство Чистильщиков. Изначально это были настоящие монахи. Их тренировали с младенчества, закаляли и учили вычислять самых опасных ведьм и колдунов. И уничтожать именно их.

— Милая легенда об основании вашего Братства. Но что ты знаешь про то, кто мы такие и как мы появляемся?

— Я знаю, что магия не передается по наследству. В Колоду нельзя попасть только благодаря тому, что у твоих родителей была магия в крови. Это сможет сделать только человек со стороны, и только тот, кого магия отметила.

— Интересно звучит. Это правда все, что ты знаешь? — Пенелопа затушила окурок о подоконник и потянулась за следующей сигаретой. В ее тоне было больше ехидства, чем удивления или одобрения.

— Это все, что я знаю, — подтвердил Иероним. — А я должен знать что-то еще?

— Вообще-то да, — Виктор покачал головой, — Ты убил столько гадалок и знахарок, не имеющих никакого отношения к Колоде, и ни разу не подумал о том, что же стало причиной их смерти? Неужели только ересь? — Гадатель смотрел на Чистильщика снизу вверх и его пугало то, как безразличны Иерониму его слова, — Положение в Колоде не передается по наследству, ты прав. Большая часть из тех, кто сейчас состоит в Ордене, как и мы с Пенелопой, на самом деле сироты. Что-то свыше отметило нас, ты прав, так нас и находят. Но те, у кого волшебники были в роду, те, кто был с ними близок, — они тоже обретают кое-какие способности.

— Грубо говоря, — перебила его Пенелопа, стряхивая пепел на ковер, — кто угодно может научиться колдовать.

— Пенелопа, ты запутаешь его, — Виктор хмыкнул, поднялся, подошел к кровати Грейс и присел на край, — Ты можешь научиться магии сам. Но ты не можешь стать Гадателем, или Медиумом, или Трикстером. Да и Гадатель не может стать Медиумом, Медиум — Гадателем, Гадатель — Тристером и так далее. Если ты рожден Медиумом, то ты будешь им всю жизнь. Ну, а если у тебя нет магии в крови… У всех людей есть планка. У кого-то она совсем низкая, и такие люди способны максимум на случайный сглаз, а у кого-то она, наоборот, повыше. Такие люди становятся знахарями или гадалками, вроде Саши, сиделки. Как правило, они родственники таких, как мы. Им достается немного той предрасположенности, — Гадатель склонил голову, глядя на Грейс. — Но у нас с Пенелопой есть магия в крови. И это уже совершенно другая история.

— В мире больше ереси, чем мы думали.

— Эй, мальчик с Луны! — наконец не выдержал Виктор, — Что насчет виккан? Магии вуду? И еще тысяч других культов?

Иероним вдруг показался ему не просто младше его, а слишком младше. Этот серьезный и уверенный в себе альбинос, казалось, был совсем мальчишкой, и Виктор внезапно почувствовал себя стариком, который не способен понять младшее поколение.

— Я помню о них, — Иероним отвернулся. Виктор сощурился: Иероним слишком вдумчиво воспринимал все, что они говорили и каждое слово из себя выдавливал, словно говорил не то, что хотел бы сказать на самом деле, а стандартные, заученные фразы, — Столько людей может оступиться в любой момент. А сколько уже это сделали?

— На себя посмотри, — Виктор покачал головой, — В любом случае, нам нужно узнать, какую цыганку имела в виду Грейс…

— Она просто пыталась намекнуть тебе, что твои страдания по Тристане утомили даже ее, — проворчала Пенелопа и устало добавила: — Думаешь, она там оставила очередную записку? — девушка привстала на цыпочки и выбросила окурок в форточку, — Может, просто попробуем вариант с поцелуем?

— Ты же знаешь, что это не сработает.

— Мм. Значит, нам нужно придумать способ заставить это работать.

— Прямо головоломка Эйнштейна.

— Но ведь спасти ее… — Иероним вдруг оказался рядом с Виктором. Он склонился над Грейс, всматриваясь в ее лицо, и Гадатель, к своему удивлению, почувствовал укол ревности, — Спасти ее мне кажется хорошей идеей.