Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица

По крайней мере, Виктор был в этом уверен. Его отец обладал эмпатией, и это часто служило ему на пользу.

— Мы расспросили ее, и она сказала, что сиделки были ее сообщницами. Они все работают на Оливера.

— Что ж…

— Этого следовало ожидать, да, — Виктор закивал. — Не знаю, как вести себя с ними прямо сейчас.

— Будь собой. Ты справишься, просто задавай правильные вопросы и действуй по обстоятельствам. Ты о чем-то еще хочешь спросить?

Виктор помолчал, собираясь с силами:

— У меня есть версия, что к этому причастен Джек.

— Хочешь, что бы я снял тебя с этого задания?

— Нет. Нет, ни за что, — Виктор четко осознавал, что действительно не хочет уходить, не разгадав эту загадку. — Я справлюсь, даже если он стоит за всем этим.

— Если что-то случится, обязательно позвони, — произнес Грег.

— Последний вопрос, — Гадатель облизнул губы и выпалил, стараясь избавиться от этих слов как можно скорее: — Что ты можешь сказать о местах силы?

— Что бы ты держался от них подальше. А если найдешь одно — уничтожь. От них одни беды и страдания, даже если говорят иначе.

— И как мне сделать это?

— Способы всегда разные, но я верю, что ты найдешь правильный ответ, — Учитель замолк и повесил трубку, не прощаясь и не предупреждая. Как, в прочем, и всегда.

Виктор глубоко вдохнул и замер. Он догадывался, что ответ Учителя будет именно таким. Он вспомнил, что и сам пару раз читал что-то о таких местах и это были не книги о Бермудском треугольнике или подобном. Чаще это были заметки, зачастую на полях старых книг по магии, о том, что где-то нашли очередное место силы, а потом, в самом конце, на форзаце Виктор мог найти какие-то даты и перечень событий. В таких местах не жили люди, но в такие места часто приходил кто-то. Их называли божьими местами и приходили туда просить о чем-то Богов, словно забывая, сколько бед одно исполнившееся желание может принести. Они не связывали это с местами силы и винили только себя.

Таким местом был маяк, о котором писала Грейс. Виктор был уверен в этом и надеялся, что им удастся избежать визита туда, хотя и отлично понимал, что все получится совсем иначе.

Грейс действительно оказалась расторопной и вызвала сиделок сразу же после просьбы Виктора. Женщины приехали довольно быстро, так что застали Виктора завтракающим. Пенелопа же наоборот, пришла чуть позже. По ее взъерошенным волосам и заспанному взгляду безошибочно угадывалось, что она всю ночь не спала, а потому, как она смутилась, стоило Виктору посмотреть ей в глаза, с кем она всю ночь проговорила. Виктор начинал немного беспокоиться о ней, вот-вот должно было наступить Полнолуние, а в Полнолуние Пенелопа хуже всего переносила осознание того, кем именно она является. В этот период просыпалась самая чувствительная и эмоциональная ее часть.

— Полнолуние скоро, — тихо произнес Гадатель, когда девушка села рядом.

— Да, — Пенелопа поморщилась, снова встала и достала из кармана пачку сигарет. — Трудно быть Женой и Жрицей одновременно. По крайней мере, это продлится всего пару дней…

— Что это значит? — тут же вмешалась Грейс. Она опустилась на то место, которое только что освободила Пенелопа, и теперь внимательно смотрела на Медиума.

Пенелопа растеряно замерла, потом махнула рукой в сторону Виктора и отошла к окну, открывая форточку и закуривая.

Грейс перевела взгляд на Виктора. Гадатель почувствовал себя совсем как когда-то в детстве — ему было немного обидно и, в то же время, смешно. Когда Джека по каким-то причинам не было рядом, а от Виктора и Пенелопы требовали каких-то объяснений, маленькая Медиум, как правило, именно таким образом переводила всю ответственность на друга. Язык у Виктора был подвешен не так хорошо, как у Крысолова, так что он начинал сначала мямлить, а потом неожиданно дерзить, огрызаться и пытаться избежать дальнейших вопросов, и выглядел при этом ужасно жалко и комично.

— Пенелопа — Жрица. Она подвластна лунному циклу и вместе с Луной она проходит все стадии. Тебе повезло, ты застала ее в период растущей Луны. В такие дни Пенелопа олицетворяет собой юность, она цветет и пахнет, она готова свернуть горы и узнавать новое. Хотя сарказм у нее даже в этот период не отнять.

— Что значит повезло? — Грейс удивленно вскинула брови. Виктор терпеливо вздохнул и продолжил:

— Иероним познакомился с Пенелопой, когда Луна шла на убыль и умирала. Вместе с ней старела и умирала Пенелопа. Представь себе весь ее сарказм, тщательно приправленный старушечьей ворчливостью и уверенностью в своей мудрости, присущей только самым древним старикам. Это… тяжело, поверь мне, — он улыбнулся, снова посмотрев на Пенелопу. — В Полнолуние ей хуже всего. В детстве было немного проще — она становилась более женственной, взрослой и вила из нас с Джеком веревки, сама того не понимая, а сейчас… она даже поцеловать своего любимого человека не может, связанная клятвами, а три дня в месяце олицетворяет собой Женщину, готовую заводить семью. Или, точнее, она превращается в ту девушку, какой была бы, будь совершенно обычной. Юную, влюбленную и жаждущую любви в ответ.

— Ты меня запутал, но, кажется, я что-то поняла, — Грейс потерла виски и осеклась, когда дверь в номер открылась. Иероним спускался в бар, что бы позвать Аурику, и теперь привел ее с собой.

— Вот теперь все в сборе, — произнес альбинос, прикрывая за собой дверь. Виктор кивнул, залпом допил остывший кофе, и обвел присутствующих взглядом.

Ему все меньше хотелось здороваться или что-то объяснять — он был уверен, что они и так знают, зачем они здесь. Он краем посмотрел на Грейс, пытаясь подобрать нужные слова, что бы начать говорить, посмотрел на ее немного напряженную улыбку и, вдруг, вспомнил едкий запах лекарств, окружавший спящую девушку два года. Быть может, попытайся он обнять ее, он снова почувствовал бы этот запах. Этот запах наверняка останется с ней надолго — впитавшись под кожу, в каждую частицу ее тела, он смоется окончательно еще очень не скоро.

Виктор вспомнил тонкие некрасивые шрамы на запястьях, уродовавшие тонкую бледную кожу девушки в Безмирье и исчезнувшие сейчас. Он замечал иногда, как Грейс морщится и трет левое запястье, будто оно все еще ноет или болит, или и вовсе кровоточит по ночам.

Гадателю пришли в голову первые минуты ее пробуждения и то, как она, словно испуганная маленькая девочка, рыдала в его объятиях и все никак не могла успокоиться.

Ему давно было наплевать на то, что кто-то может хотеть его смерти. То-есть, конечно, это его шокировало и заставляло мысленно содрогаться, но в то же время он отчетливо осознавал, что может понять своих недоброжелателей. Он может понять их решения и поступки, даже если не может их одобрить.