Найрэ - Тень Хаоса

— Я дам тебе выбор! Ты знаешь о ком я, он должен умереть этой ночью, но ты можешь уйти вместо него. Решай же скорее. Боги решили позволить тебе отдать жизнь во имя спасения его жизни.

Мэв даже не пыталась осмыслить внезапно возникшее у неё решение. Но сомнений не было, решение принадлежало именно ей. Она всегда знала ответ.

— Пусть живёт. Живёт и мучается лет так тысячу, а может и больше! — сказала она, поражаясь своей способности язвить даже в такой ситуации.

— Это твой окончательный ответ? — спросил хиллигрин.

— Да, — ответила она, без колебаний, — Моя жизнь и так уже кончена.

— Так ступай же вперёд.

На негнущихся ногах она шагнула во тьму. И что-то похожее на толстую иглу впилось ей в горло. Но боли уже не было.

Внутри как будто всё перевернулось, привычный мир рухнул. Элрэту вдруг представилась жуткая картинка жизни без неё. Нет, никто на свете не заменит ему Мэв. Он просто не может отпустить её. Он вышел под дождь босиком. В его состоянии было уже плевать на холод и грязь под ногами. Сейчас надо было только догнать и вернуть самую дорогую женщину на свете.

Резкая волна страха и холода захлестнула его на углу тёмного переулка. Он всё понял, даже не вглядываясь во тьму. Ощущение смерти скользило морозом по коже. Золотые нити её следов обрывались на это месте. Сверкнула молния и Лирнэ смог разглядеть её распростершееся на земле тело. Никаких видимых повреждений, только незаметная точка на шее, из которой даже не струиться кровь.

Эстир опустился рядом с ней на колени и провёл рукой по её волосам. Дождь хлестал по телу словно плеть. Сзади кто-то беззвучно подошёл, но Лиру было уже всё равно.

— Проклятье, я опоздал! — прошипел неизвестный и тоже рухнул на колени рядом с Лиром. В блеске молний Элрэт различил черты Эриса Ш'Эидана.

— Это всё моя вина. Я не успел, — убивался вор.

А Лирнэ продолжал сидеть не в силах произнести ни слова. Горечь застыла комом в горле. Чувство бескрайней вины не оставляло его. Она была бы жива, если он не оставил её. А он даже не успел попросить прощения. Не было сил даже плакать, только выражение нескрываемой душевной боли застыло на его лице. А дальше всё, как в тумане, он нёс тело на руках под проливным дождём. Каждый шаг отдавался болью. Сзади плёлся совершенно потерянный Эрис, он что-то говорил про месть, но Лиру было уже всё равно.

А поутру взметнулось ввысь пламя погребального костра. Как же хотелось сгореть вместе с ней. Но пламя не причинит вреда эстиру. Он снова смотрел в небо, куда отлетала душа самой любимой на свете женщины, которую он потерял. А смерть — это очень долгая разлука.

«В следующей жизни мы обязательно встретимся и обязательно будем вместе, чего бы мне это не стоило. Я клянусь всеми богами» — выкрикнул он в небо.

Костёр продолжал гореть на вершине утёса близ широкой и бурной реки. Вереск колыхался на ветру. Небо по-прежнему затянуто тучами. Такое тяжёлое небо цвета стали. Лирнэ стоял на краю утёса, вглядываясь вдаль. И снова чувствовал себя зависшим над вечностью. Всего один шаг отделял от встречи с ней. Всего один шаг но, кажется, будто длинною в целую жизнь.

— Не стоит, — произнёс Кеоаран. Его певучий голос было не спутать не с чьим другим. — Тебе нужно жить, тебе придётся жить.

Потом они просто сидели на камнях и молчали. Кеоран понимал, что нужен Лиру сейчас, но вот утешительных слов сейчас даже бессмертный поэт подобрать не мог. Лучше было просто помолчать.

— Вот и закончился самый дурацкий роман в моей жизни! — произнёс Лирнэ, закурив трубку.

Лишь спустя несколько дней запоя до Лира всё же дошло осознание произошедшего. Её больше нет, и она уже никогда не придёт. Вот это «никогда» и было самым страшным. Хотелось, что бы мир перестал существовать. Зачем ему теперь целый мир, если та кого он любил мертва. Если бы повернуть время вспять! Но на это не способны даже боги. А так хотелось бы, не отпускать её, или просто вымолить прощение. Он всё ещё продолжал её любить. На душе было тяжело, словно камнем придавило. Боль. Ничего кроме боли. Каждый вздох обрекал на новые страдания.

Первый день он ещё держался, лишь лёгкая заторможенность и молчаливость. Каменное лицо и ни тени скорби. А потом он несколько суток беспробудно пил в одиночестве, почти не вставая с кучи матрасов, служивших ему кроватью. Теперь же душевная боль вылилась в головную. Его просто передёргивало от омерзения по отношению к себе. Омерзение доходило почти до ненависти. Для вечно гордого эстира ненависть к себе было чем-то новым непривычным. Коктейль из ненависти с жалостью. Он всегда умудрялся совмещать в себе самые разные чувства.

Хоть сознание его и было изрядно замутнено, он сумел уловить разрыв пространства. Кто-то явно рвался сюда с изнанки мира. Сомнений не было в том, кто именно это мог быть.

— Здравствуй друг, — воскликнул возникший посреди комнаты Кеоран. — Думаю, будет излишним спрашивать про твоё состояние. Оно и так на лицо.

— Издеваешься. — прошипел Лир.

— Нет. Хотя… ты привык к жёсткости. К чему мне быть сейчас с тобой снисходительным?

Лир опешил, такой тон обычно был несвойственным для Кеорана. Сейчас Элрэт даже не мог придумать достойный ответ на его фразы.

— Может быть, хватит жалеть себя? Её уже не вернуть. Я уверен, что там ей гораздо лучше, чем здесь. Так и планируешь спиваться дальше? Её больше нет. Это в прошлом. Какое бы оно ни было, это прошлое. Надо жить настоящим. Подумай о чём-нибудь другом.

— О мести? — выпалил Лир и собственные слова удивили его.

Кеоран покачал головой. Он имел в виду совсем не это.

— Нет. Не думай, об этом! — воскликнул он, но Лир не желал слушать.

— Я должен найти убийцу и отомстить! Я обязательно найду. Я уверен, это «Тёмный Совет». Это они. Они решили нанести удар таким образом. Они решили, что страдания хуже смерти!

— С чего ты взял? У неё и без того было много врагов. Ты просто хочешь винить во всех твоих бедах Селену.

— Я делаю, то, что считаю нужным. Или ты знаешь всё?!

— Нет, я не знаю. В тот момент я был не здесь.

Они молчали около минуты. Лир всё же приподнялся с постели. Мир поплыл перед глазами. Начало мутить.

— Сделай что-нибудь. Голова болит, — простонал он.

Кеоран лёгко коснулся рукой его лба, забирая всю боль. Сейчас он испытал сожаление, что не может исцелить и душевную боль Лира. Страж изнанки и сам не знал, почему так привязался к этому эстиру и так сопереживает. Сейчас же ему приходилось быть жестоким с ним, не смотря на то, что так не хотелось. Но клин вышибают клином, это был единственный способ как-то вернуть его к окружающей действительности из мира хмельных грёз и наркотического дыма. Да-да, запах дурманящего зелья чувствительный нос стража изнанки тоже учуял. Жалеть Элрэта можно было хоть вечность, только вот тогда он точно сойдёт с ума и утонет в саможалости.