Найрэ - Тень Хаоса

— Плеть используй для скота, что подчиняется воле вашего лжебога! — прорычал Лир.

Второй удар пришёлся по плечу. На этот раз Элрэт не издал ни звука. Он не будет кричать, он не доставит им такого удовольствия.

— Я хочу поговорить с императором. Я верю, что это недоразумение и я не тот, кто вам нужен.

— Это был приказ императора.

— Могу я знать, хотя бы в чём меня обвиняют?!

— Всё узнаешь на суде! — усмехнулся жрец, выходя из камеры.

Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком, оставляя Элрэта наедине со своими мыслями. Он сидел возле стены на голом каменном полу. Горло сжимал железный ошейник, от него к рукам шли тяжёлые цепи. В придачу ещё и ноги были скованы колодкой. Высвободиться самостоятельно было невозможно. Волк, попавший в капкан, отгрызает себе лапу, Лира же такая перспектива не устраивала, поэтому оставалось, молча ждать. Сейчас было просто необходимо чего-то ждать, хотя бы решения суда. Хотя много ли толку от имперских шавок?!

Когда солнце в узком окошке под потолком начало гаснуть, в темницу вошли две стражников. Лирнэ всё же умудрился ударить одного головой в нос, когда тот снимал цепь, что связывала его со стеной. Второй же успокоил Лира ударом ноги по рёбрам. Глухо застонав, он утих и последовал за ними.

В зале суда было шумно. Как следовало ожидать, одни жрецы, приближённый императора и толпа простых граждан. Сам же император восседал в верхних рядах в позолоченном кресле. По правую руку от него сидела скучающая принцесса и прятала за веером свою откровенную скуку. Лирнэ даже слегка усмехнулся тому, что ему выпала большая честь быть судимым самим императором.

Лирнэ стоял в центе в окружении стражи и смотрел вперёд, ему ни к чему было прятать взгляд подобно тому, кто стыдится своих деяний.

Судья объявил тишину и зачитал обвинения:

— Лирнэ Лаирфан Рианэль Элрэт Красный Волк… Тьфу ты, ну и имена у этих нелюдей! — прошипел он вполголоса, затем снова продолжил, — Обвиняется деяниях против церкви Единого и Великой Империи, таких как; ересь, запрещённое колдовство, сговор с врагом, убийства мирного населения, заговор против Императора. Признаёте ли вы свою вину и готовы ли покаяться и получить искупление всех своих грехов, дабы для вас открылись небесные врата?!

— Я не признаю ничего из этого! И считаю всё наглой клеветой! — заявил Лир, сжимая кулаки в бессильной ярости. Зал разразился неодобрительным ропотом.

— Считаете ли вы его виновным?! — спросил судья.

— ВИНОВЕН!!! — хором воскликнул зал.

Толпа галдела, гул нарастал. Лирнэ с отвращением смотрел на зал и видел вместо лиц свиные рыла.

— Какой-то неправильный суд! — воскликнул он, и толпа затихла, — Какой-то совсем неправильный суд. Разве мы не должны выслушать слова защиты и свидетелей?!

— Ваши деяния настолько страшны, что ни одна живая душа не решилась замолвить за вас словечко, — произнёс судья с плохо скрываемой иронией.

— Да, но мне до сих пор не ясно в чём меня обвиняют?!

— Но всем остальным это прекрасно ясно. События недавней ночи — это ваших рук дело!

Лирнэ снова зарычал, но один из стражников больно толкнул его в спину.

— Ха! — усмехнулся Элрэт, — Теперь мне всё ясно. Вам просто нужен был козёл отпущения. Но поверьте мне, всё это не прекратится, а лишь усилится.

— Молчать! — крикнул судья. — Последнее слово за его величеством.

И весь зал, в том числе Лир, обратили взгляды наверх. Император Георг молчал, он тянул время.

— Виновен! — воскликнул правитель.

Зал буквально взорвался от одобрительных возгласов. Люди хлопали в ладоши и били кулаками по столам. В воздух полетели обрывки бумаги. Лир стоял в кольце охраны, давился беззвучной яростью. Судья ударил молотком по столу, призывая всех утихнуть, и зачитал приговор:

— Лирнэ Элрэт, суд приговорил вас к смертной казни, завтра утром на главной площади перед лицом Единого бога и простым людом. Только так вы сможете искупить свои грехи. Ну что ж, предоставлю вам последнее слово.

— Да это не суд, это балаган какой-то! — воскликнул Лир, — Я верно служил империи, я работал на благо людей и никому не желал зла. Я истреблял нечисть по приказу инквизиции. Но видимо теперь вы сочли меня такой же нечистью. В причем это вполне в духе вашей системы, переваривающей саму себя, и вы когда-нибудь падёте жертвой её. Вы даже не знаете, насколько скоро это произойдёт. Вам не нужен я, вам нужен пример другим.

— Ты бешеный пёс, а бешеных псов убивают! — выкрикнул кто-то, в ком Лирнэ узнал верховного жреца.

— Ошибаетесь, светлейший, я — не пёс, я — волк! — ответил Элрэт с горькой усмешкой. — Мне не страшна смерть, мне просто противно умирать от вашей руки.

— Суд окончен! — объявил судья, и охрана вытолкала Лира из зала.

И снова сырая камера в подземелье. Темнота и никого кроме крыс. И не слышно звуков кроме биения собственного сердца и капель воды с потолка, разбивающихся о камни. Вот здесь на него и нахлынуло отчаянье. Хотелось просто плакать, но глаза оставались сухими. Даже выть от горя было больно. До сих пор не верилось, что эта ночь станет для него последним. Он всегда мечтал умереть в бою, быстро и легко. Но это ожидание смерти казалось мучительным и невыносимым. Как же позорно будет умирать от руки людей. Но он умрёт гордо и не будет просить о пощаде. Может быть, это и будет долгожданный конец мучениям?

Дверь камеры снова отворилась, вошёл стражник, поставил миску с едой и насмешливо пожелал «приятного аппетита». Дотянутся до того, что по недоразумению было названо едой, не представляло возможности. Оставалось лишь пнуть миску, и та отлетела к противоположной стене и разбилась на множество осколков грязно-кирпичного цвета. Что ж, придётся умирать голодным. Но лучше голодать, чем есть отбросы, как гласила древняя мудрость. Он положил голову на колени и уставился пустым взглядом в противоположную стену. Может быть, за ночь получится сосчитать все кирпичи, а потом ещё и все трещинки на них?

Говорят, что такие моменты перед смертью заставляют задуматься о жизни, но с Лирнэ же всё было иначе. В душе и разуме его царила чёрная пустота. Вспомнить мало что получалось. Воспоминания его не были, как раньше красочными картинами, они были просто сухими фактами. Родился в год сокола, в 28-ой день зимы кажется ночью. Прожил ни много ни мало 56 лет, для эстира это ещё юность. Был незаконнорожденный сыном графа, натерпелся от своей семьи немало горя. Учился в академии, был отчислен с третьего курса, пошёл в оруженосцы к странствующему рыцарю. Затем война с эльфами смерть отца и уход в добровольное изгнание в дикие земли, а потом приезд в эту злополучную империю.

Непривычно долго тянулась ночь. Лир потерял счёт времени. Тут он вспомнил про перстень, то так и не удалось снять инквизиции. Когда-то древний артефакт мог говорить, теперь он что-то долго не подавал голос и Элрэт даже не вспоминал о нём.