Антон Вильгоцкий - Шериф для мертвецов

Нерасторопный мертвец выполнял теперь функцию снаряда, которым упырица крушила черепа, ребра и позвоночники окружавших ее скелетов. Так было гораздо эффективнее, чем орудовать одним лишь шаром. А когда у пойманного зомби оторвалась голень, Олеся подцепила нового "червячка" и продолжила расшвыривать остальных.

"Эх, молодец девчонка!", — подумалось Егору. Следующая мысль была совершенно неуместной для текущей ситуации: "А ведь такое утверждение — чистейшей воды оксюморон".

Удар.

Еще удар.

Хруст.

Треск.

Вой.

Вспышка.

Щелчок энергетического бича.

Гудение вращающейся натянутой цепи.

В самом начале боя, всего за несколько минут, некромант, упырица и черт уничтожили, по приблизительным подсчетам Киреева, около трехсот пятидесяти мертвецов.

А сами при этом не получили ни царапины.

Мертвецы, к тому же, пока уделяли им не слишком много внимания. Да, воскрешенная орда хотела жрать, но ведь ее толкал вперед разум некроманта. Поэтому трупы, хоть и скалили зубы, вопя свое излюбленное "Плоть!", почти не нападали даже на Киреева.

"Отлично! — подумал Егор, срубая мечом очередной десяток скелетов. — Они еще не успели поесть и набраться сил. Не успели расползтись по переулкам и дворам. А Грушницкий вынужден тратить немалую часть своих сил и внимания на то, чтоб удерживать войско в повиновении. Если дело и дальше идти будет так, мы, пожалуй, доживем до утра…".

В миг, когда на передовой завязалась драка, Ян Грушницкий остолбенел.

Кто? Как? Зачем?

Первая мысль была о Светлых магах. Да, Сущности из Ковена Малаха могли каким-то образом прознать о его планах и начать в Змиевской балке контроперацию.

Но уже через несколько минут некромант понял — в таком случае дело не ограничилось бы формированием над ложбиной маскировочного полога. Сразу ударила бы тяжелая магическая артиллерия: потоки пламени, ледяные глыбы с небес, призванные боевые големы… И метили бы Светлые не в толпу скелетов и зомби, а в их "военачальника", одновременно с жизнью которого оборвалось бы и существование "солдат".

Свои же? Тем более, с чего вдруг? Он же старается ради общего блага, делает первый шаг в грядущем победном шествии Тьмы по всей Земле!

Да и опять же — надумай кто-то из Темных встать на его пути, они не стали бы нападать на мертвых. А сразу возникли рядом с самим Грушницким, чтоб попытаться образумить его, или же нейтрализовать, дабы позднее предать суду…

Но ведь даже среди Темных о затее Яна не знал никто, кроме…

Егора Киреева.

"Не может быть! — полыхнуло в мозгу. — Не мог он освободиться! Проклятие Истинного Горя, чары на дверях и окнах дома, уроборосы… Этого должно было хватить, чтоб исключить его активные действия и всякую помощь со стороны. Но, если не он, то кто? Я должен проверить…".

Грушницкий имел такую возможность, даже стоя за спинами тысяч мертвецов. Ведь каждый из них был сейчас в некотором роде его продолжением: пальцем, ухом, или же глазом. Взглянув на мир эктоплазменными глазами покойников, что шли в самых первых рядах, Грушницкий остолбенел во второй раз.

Ибо, во-первых, выяснилось, что на его слуг действительно напал не кто иной, как Егор Киреев.

А во-вторых — на стороне однокашника сражались такие существа, которых Ян даже представить себе не мог защищающими людские интересы. И если упырицу, принадлежащую к миру мертвых, Киреев еще мог подчинить себе при помощи некромагии, то… как насчет рогатого, дамы и господа?

"Что-то я не припомню за Киреевым таких познаний в демонологии и контроле, что позволили бы ему поработить черта. Или рогатый пошел к Егору в услужение в обмен на душу? Нет, нет, не происходят эти вещи так быстро!".

А это значило, что те, кого принято считать одними из самых хитрых и злобных обитателей Темной стороны, добровольно пришли на помощь некроманту, вставшему на защиту человеческого города…

"Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Проклятие, говоришь? Так он и не стал посвящать в суть дела никого из людей. Стоило, наверное, предусмотреть и такой вариант… Да, но как же я мог! Мы ведь все Темные! Мы есть сама Тьма! Неужели же я — единственный, кого по-настоящему гнетет эта вековая, тысячелетняя несправедливость?! Вот, значит, почему не откликнулись на зов некросомнамбулы. Их уже давно вывели из строя. И еще — понятно теперь, для кого шпионил этот мудила Прокл".

Домовые. Об этом тоже стоило бы позаботиться. Ведь у Егора есть… этот, как его… Дормидонт. Освободить хозяина от уроборосов эта мелкая шелупонь не смогла бы, но вот смотаться за подмогой — вполне. "Эх, Егорка, знал бы я раньше, что у тебя есть такие друзья…".

Хоть ничего фатального пока и не случилось, увиденного и осознанного Яну хватило, чтоб враз утратить волю к дальнейшим действиям. Была попрана его вера. Дало трещину его понимание истинной сути Темного пути…

Грушницкий всю жизнь полагал, что, говоря о неких законах мирового равновесия, необходимости соблюдения соглашений, и терпимости по отношению к людям, подобные ему всего лишь умело притворяются. Чтобы даже среди своих, даже намеком не выдать своих реальных помыслов. "Каждый должен сам догадаться об этом, — подумал однажды Ян. — А догадавшись — продолжать притворство, вести все ту же прежнюю игру".

Именно это, как казалось Грушницкому, и произошло однажды с ним самим. Поэтому он, бывший уверенным в том, что и прочие Темные думают точно так же, не сомневался и в их одобрении его идеи захватить Ростов.

Она созрела много месяцев назад, но Ян не стал рассказывать о ней никому из братьев или сестер во Тьме. Все с той же целью — не допустить утечки информации на противоположную сторону. "Мой поступок просто станет сигналом к действию для всех остальных", — думал некромант.

И вот, совсем незадолго до старта своей кампании, Ян Грушницкий совершил просчет, открывшись своему лучшему другу, некроманту Егору Кирееву. Тому самому, что в настоящий момент пытался перечеркнуть его замыслы.

Киреев не дурак — призвал на подмогу нелюдей, чтобы не спровоцировать исполнения проклятия. Но, раз уж помочь согласились эти — что сказали бы остальные? Те, кто даже в далеком прошлом не причинял людям зла в иных случаях, кроме как в порядке самообороны.

"Выходит, я ошибался?! И поведение Темных — не наша великая тайна, а всего-навсего осознанная необходимость?!".

Еще не убедившись в этом, а всего лишь предположив, Ян Грушницкий почувствовал себя настолько скверно, что перестал командовать наступление. Усевшись на первый попавшийся валун, некромант вперил взгляд в мокрую землю и начал размышлять над своими ошибками. А также над тем, как ему отвертеться от последствий содеянного.

Лишенные стимула к дальнейшим действиям, мертвецы сосредоточились на мясе, присутствовавшем в пределах досягаемости. Напасть на погрузившегося в горестные раздумья Яна им не позволял встроенный в заклятие воскрешения запрет. Поэтому Егор Киреев из обычного "съедобного препятствия" превратился теперь в объект, дотянуться до которого стремились все двадцать с лишним тысяч мертвецов. В ложбине образовалась чудовищная давка. Скелеты и зомби нечаянно отрывали друг другу головы и конечности, стараясь как можно быстрее очутиться рядом с источающим дивный аромат человеком. Горри и Олесю они воспринимали всего лишь как конкурентов в борьбе за эту добычу.