Наталья Бульба - Поставить мир на кон

В царившем в комнате сумраке, в тишине, которая меня окружала, я вновь слышала, как Олейор произносит: «Я – правитель темных эльфов», – разрушая ощущение равенства, которое было между нами.

Потом все затмила застывшая на берегу озера фигура Вилдора. Мне показалось, что если вглядываться в сияние его кожи там, где к ней прикасался свет заходящего солнца, то в этом призрачном мерцании я сумею разгадать загадку, которой он сам являлся.

Но как только возникло чувство, что озарение близко настолько, что достаточно лишь одного удара сердца, он обернулся, и его лицо обезобразила надменная улыбка, которую мне уже приходилось видеть.

Ко мне она никогда раньше не была обращена.

Не выдержав этого калейдоскопа, я встала и, налив травяного настоя в вырезанный из куска цельного кристалла (подарок Закираля) кубок, подошла к раскрытому окну. По календарю здесь господствовала зима, но единственным ее проявлением были чуть менее жаркие дни и приятная прохлада, приходящая, как только солнце пряталось за виднеющиеся вдали горные вершины.

Если бы ялтар был сейчас на Дариане…

Эта мысль вызвала у меня кривую усмешку. Я опять скатилась в прошлое, перепутав то, что было два года тому назад, и то, что происходило сейчас. Окна моих покоев выходили на озеро. Так же, как и в тех комнатах, которые занимал когда-то Вилдор. Зная о часто мучающей его бессоннице, вполне можно было предположить, как наши взгляды одновременно оказались прикованными к блеклой желтой полосе, рассекающей наискосок водную гладь.

Вилдор… Я сделала глоток, не ощутив вкуса. Он становился моим наваждением, причиной моих терзаний. И хотя ни я, ни он ни словом, ни взглядом не переступили грань и не совершили того, что черной тенью легло бы на мою репутацию, на любовь, которая связала меня с мужем, – его присутствие рядом стало тяжелым испытанием для моего сердца.

Если бы не Вэон и Амалия… Дети стали для меня той опорой, которая помогала держаться тогда, когда доводы разума оказывались бессильными перед тягой к тому, кто не имел на меня прав. И если я не хотела вновь испытать душевный разлад, я должна была как можно скорее разобраться с проблемой, заставившей меня обратиться к нему за помощью. В любом ином случае рассчитывать на него я больше не могла. Не потому что не верила в его способность помочь – я не верила себе, что смогу справиться с моей тягой к нему.

Резкий порыв ветра швырнул отдернутую занавесь мне в лицо. Задумавшись, я пропустила миг, когда наполненное мерцающими точками небо затянулось тяжелыми, набухшими водой тучами, создававшими впечатление неровно подвешенной над резиденцией темной ткани.

Еще один порыв ветра, прочертивший на моем обнаженном плече влажную дорожку, и на мир обрушилась стена дождя. И за ней нельзя было увидеть ни достающего до моего окна своими ветвями дерева, ни белоснежной стены соседней башни, конусом уходящей ввысь. Ни тем более памятных мраморных ступеней, помогая спуститься по которым в нашу первую с ним встречу Вилдор предложил мне опереться на его руку.

А ветер все не стихал, заливая широкий подоконник, кидая в комнату струи, стекавшие ручейками на ковер.

Мой ночной наряд уже давно стал мокрым, прилипнув к телу, шторы отяжелели от воды, но я ничего этого не замечала. В ослепительной вспышке молнии перед моими глазами вновь возник тот информационный блок, который не давал мне покоя.

Теперь это были не строчки, рисунки и диаграммы. Это была схема. Замысловато зашифрованная, но четкая схема межмирового портала. Но те координаты, которые стояли в конце туннеля…

– Лера! – Вилдор разъяренным сарусом ворвался в гостиную и, оттолкнув меня в сторону, резко захлопнул створки. – Твое безрассудство не знает границ.

Возвращение в реальность далось мне с большим трудом. Помогло понимание того, что я не могу позволить ему догадаться о сделанном мною открытии.

– Как ты оказался здесь? – Мне едва удалось произнести эту фразу – зубы выбивали замысловатый ритм.

– Решил проверить, как ты, – прошипел он после того, как, закутав меня в свое набиру, усадил в угол дивана.

– С чего такая забота? – Несмотря на то что меня обволакивало теплом, дрожь не утихала.

– Если ты помнишь, я кое-что обещал твоему мужу.

Мне очень хотелось поверить в его слова, но… пришло озарение, принеся новую боль.

Последним, кто интересовался этой информацией, был Яланир, а тем, кто был до него, оказался Вилдор. Ему, конечно, удалось понять, что стало доступно мне.

Александр

Альена, нежно мне улыбнувшись, ушла укладывать сыновей спать, а я откинулся на спинку стоящего у раскрытого окна кресла и закрыл глаза. В какой-то момент осознав, что наслаждаюсь мгновениями покоя, которые мне выпадали не так часто. Я понимал, что как раз в такие моменты и приобретает смысл моя жизнь.

Восемь лет на Лилее пролетели незаметно, хоть и были насыщены многочисленными событиями. Иногда мне казалось, что они просто не могли вместиться в них. Однако спорить с памятью было трудно, а она утверждала, что именно так все и произошло. Неожиданная встреча мамы с Олейором превратила наши будни в нечто, похожее на сказку. Правда, не всегда добрую.

Воспоминания о Лере изменили ход моих размышлений, вернув их к находке, обнаруженной в архивах Тахара. О многом из того, что было написано в древних свитках, можно было только догадываться, но суть казалась довольно понятной. И весьма тревожной.

Раздавшийся стук в дверь был весьма предсказуем, но не очень радовал. В разговоре с д’Таром я не сдержался, за что себя очень корил. Потому и предпочел покинуть его и Гадриэля, так и не рассказав ни о чем из того, что мне стало известно. Теперь же слегка успокоился, воспринимал слова правителя и друга уже не столь категорично, пусть и болезненно.

Они с мамой были счастливы, но это не значило, что их счастье должно было длиться бесконечно. К тому же не мне и не нашему черноволосому интригану решать, продолжать им быть вместе или нет. К счастью, законы эльфов были весьма лояльны и не принуждали пару делить друг с другом вечность, после того как их чувства остыли.

Было во всем этом одно важное «но». Мой господин любил свою жену, и она отвечала ему тем же. Уж я-то свою маму знал лучше, чем кто-либо еще. Потому и искал причину происходящего в чем угодно, но только не в погасших сердцах.

– Отошел? – Вошедший в комнату Гадриэль был прямолинеен. Впрочем, как всегда.

– Ты зашел передать, что брошенные мною оскорбления можно смыть только кровью? – ехидно уточнил я, даже не приподнявшись ему навстречу.

– Ты давно не сражался с Олейором? – усмехнулся тот, устраиваясь в кресле напротив. Намек был слишком прозрачен, чтобы его не понять. Противником на тренировках правителя выступал либо я, либо сам начальник разведки. Исход таких поединков был весьма предсказуем: в половине из них побеждал наш друг, ну а в остальном…