Наталья Бульба - Поставить мир на кон

– А то ты не знаешь, – продолжил я изводить его насмешливой улыбкой. Не далее как нынешним утром я заставил просить о пощаде не только своего первого наставника, но и ставшего третьим на турнире мечников Гадриэля.

– Ты предпочитаешь провести ночь в объятиях своей жены или за лихой дружеской попойкой? – Взгляд лорда был невинен, как у моих малышей, которые уже неплохо знали, каким образом можно добиться желаемого.

– Ты хочешь сказать, что у него есть выбор? – Вошедшая в гостиную Альена смотрела на эльфа с не меньшей лаской, чем недавно на меня.

Не знай я о принципах Гадриэля, не позволявших ему соблазнять жен своих друзей, уже давно бы начал ревновать. Легкость, с которой он флиртовал с женщинами, делала его весьма опасным для мужей.

– Не уверен, прекраснейшая из дракониц, – поднялся он ей навстречу. С нежностью коснулся губами протянутой руки, искоса поглядывая на меня в ожидании реакции.

Будет ему реакция, как только мы выйдем за дверь.

– К утру-то его хотя бы ждать? – озорно взглянула она на меня, догадываясь о каре, которую я придумывал для лорда. Мы все знали, что вряд ли хоть один из планов мести воплотится в жизнь, но определенную остроту ситуации это придавало.

– Наш правитель расщедрился. Приказал поставить на стол вино из дарианских запасов.

– А как же указ? – Она едва не смеялась.

После того как я в душевном расстройстве создал пространственный карман, спрятав туда кусок находившегося рядом с дворцом парка, Олейор пообещал запретить мне пить что-либо крепче родниковой воды. Дело конечно же было не в количестве бутылок, которые мы в ту ночь опустошили с Саркатом, а в отчаянии, разрывавшем мое сердце, но свое слово он сдержал. Правда, знали об этом немногие, чем я и пользовался.

Уже потом, когда и до самого правителя дошло, насколько жестоко он поступил и по отношению к самому себе (я отказывался составить ему компанию, когда на него нападала меланхолия), он порвал тот свиток. Так что указа уже давно не было, а шутка осталась.

– Он пообещал помиловать его в случае чего, так что за мужа можешь не беспокоиться.

Гадриэлю, в отличие от меня, повезло меньше. Вторым указом он стал начальником разведки темных эльфов, которым до сих пор и оставался.

Решив, что уже достаточно потрепал нервы своему господину, отправившему за мной в качестве посыльного лорда, я поднялся с кресла. Проходя мимо, поцеловал жену, посоветовав меня не дожидаться, и первым вышел в коридор.

– Как он? – уточнил я у эльфа, когда дверь за нами закрылась.

Маска прожигателя жизни слетела с лица моего друга, уступая место другой, которая, так же как и первая, не отражала сути этого многогранного существа.

– Злится. Но не настолько, чтобы не понимать, в чем именно ты прав.

– Зато теперь я в этом не столь уверен, – не стал я скрывать от него своих сомнений. Уж в чем в чем, а в необъективности Гадриэля трудно было заподозрить.

Прежде чем мне удалось услышать его соображения, нам пришлось дождаться, когда проходивший мимо патруль удалится. Использовать полог тишины я не стал – несколько мгновений ничего не значили.

– Это потому, что ты не хочешь никого из них потерять, – довольно хмуро высказался лорд и помрачнел еще больше, завидев очередную шестерку воинов. После попытки захватить детские покои охрана была значительно усилена. Да только мы с ним прекрасно понимали, что даже она не в состоянии спасти от предательства. – Вот и пытаешься найти вариант, при котором им было бы не столь больно.

– Ты считаешь, это возможно? – без проблеска оптимизма в голосе уточнил я, радуясь, что когда-то решил обосноваться подальше от правителя.

– Мое мнение тебе известно. Как и то, что все мы можем сильно ошибаться.

Если бы он знал, насколько я допускал вероятность подобного.

– Ты думаешь, что Тинир потому и исчез, что предполагал подобные вопросы? – Мы свернули в коридор, в конце которого как раз и находился рабочий кабинет Олейора.

– Я был бы рад именно так думать, – усмехнулся Гадриэль, давая понять, что, как обычно, предпочитает предусматривать самый худший вариант, – но отчего-то уверен, что дело совершенно в ином.

Я в ответ лишь кивнул головой. О его предчувствии можно было слагать легенды. К тому же сейчас мне было известно чуть больше, чем ему. Это давало основание с ним соглашаться.

Начальник охраны, который как раз обходил дворец с одним из отрядов, окинул нас с Гадриэлем недовольным взглядом. Он был воспитанником Саражэля и впитал от того уверенность, что не только безопасность входит в сферу его службы. Мы же являлись вечными нарушителями установленных им негласных правил, основным из которых было то, что день правителю дан для работы, а ночь – только для отдыха. Разговоры за полудюжиной бутылок вина в это понятие никак не входили.

Одновременно с лордом сделав вид, что, если бы не важный вопрос, который никак нельзя отложить до утра, мы бы мирно почивали в своих кроватях, скользнули в приоткрытую дверь. Тут же наткнувшись на понимающую улыбку Олейора.

Дожидаясь нас, он не только наполнил свой бокал, но уже успел наполовину его опустошить, просматривая свитки, сброшенные в кресло, которое он придвинул вплотную к своему.

– Твой приказ исполнен, – грозно свел брови Гадриэль, вытянувшись перед другом. – Нарушитель спокойствия доставлен.

– Ты сам-то веришь в то, о чем говоришь? – хмыкнул тот, жестом предлагая нам устраиваться где удобно.

Я же в который раз поймал себя на мысли, что ни разу не пожалел о том, что когда-то дал клятву сначала его отцу, а затем повторил ее и для него. Вся разница между одной и другой состояла в том, что, присягая Элильяру, я отдавал себя истинному правителю, а опускаясь на колено перед Олейором, я еще и признавал его право на мою дружбу.

– Это ты про подземелья? – Наш черноволосый интриган попытался воспроизвести на лице многозначительную задумчивость, но, не выдержав наших ухмылок, весело расхохотался.

Прежде чем я мог позволить себе присоединиться к его веселью с такой же искренностью, я решил исправить то, что совершил.

– Олейор… – Мне оказалось сложно подобрать слова, которые смогли бы точно отразить, что я чувствовал, но мне не дали даже попытаться это сделать.

– Налей себе вина и сядь, – фыркнул он, давая понять, что моя растерянная физиономия его вполне удовлетворила. – А потом еще раз попробуй подытожить то, что ты понял из моего рассказа.

Если бы это было так просто сделать.

Тем не менее я решил последовать его совету. Пока делал первый глоток, успел понять, что какие бы прекрасные эпитеты ни заслужил этот напиток, помочь мне он вряд ли может. Потому и отставил бокал в сторону, представляя, что именно сейчас чувствовал мой друг в ожидании моего приговора.