Гарт Никс - Тряпичная ведьма

— Э… было бы здорово, — ответил Пол, подумав про себя, что Танбуль больше тянет на сумасшедшего, чем на Мудрого.

Явно оживившись после слов об ужине, Танбуль резво припустил в гору. Пол пошел за ним. В отличие от Алейна, старик не останавливался и не поджидал Пола. Вскоре он и вовсе превратился в маленькое темное пятнышко где-то далеко впереди. Пол сердито пыхтел, взбираясь в гору и поскальзываясь на влажных камнях. Сейчас он жалел, что вообще подошел к этому чудаковатому старикану с его идиотской капустой.

Потом он взглянул вверх и увидел, что даже темное пятнышко исчезло. Танбуля не видно, а на серой скале нет и намека на дом или хотя бы пещеру. Пол в нерешительности остановился и оглянулся назад. Но там туман стал гуще прежнего. Он лишь отчетливо видел капустное поле — темный квадрат земли, на котором провозился весь день.

— По крайней мере, я заслужил ужин, — пробормотал он себе под нос. — И я его получу, нравится вам это или нет! — С этими словами он снова стал карабкаться вверх.

Минут через двадцать он добрался приблизительно до того места, где исчез Танбуль, и загадка исчезновения старика разрешилась. То, что Пол принял за вершину Ризамарна, было всего лишь промежуточным пиком, за которым высилась громада горы. Взгляду Пола открылась седловина между двумя пиками, в которой притаилась крохотная долина, заросшая желтым вереском.

В центре этой долины, на полпути к каждой из вершин, стоял дом. По крайней мере, Пол решил, что это дом. Дом был из дерева, но каждый его угол загибался вверх, к красной черепичной крыше, увенчанной тремя железными дымоходами. Еще удивительнее, что у дома не было двери, а окна располагались высоко под крышей и были круглыми, как иллюминаторы. По чести сказать, он больше напоминал пузатый плавучий дом, вставший на якорь средь вереска в шестистах метрах над уровнем моря и, по меньшей мере, в двухстах километрах от ближайшего побережья. С крыши взметнулась птица, ее черный силуэт четко обозначился на оранжевом закатном небе. Полу вспомнилась старая картина, на которой были изображены радуга на вершине горы и старик, выпускающий голубя.

Но идти до этого дома было еще прилично, а с заходом солнца изрядно похолодало, поэтому Пол набрался решимости и двинулся вниз по склону, осторожно выбирая путь на предательски скользком сланце.

Когда Пол наконец добрался до необычного дома Танбуля, солнце окончательно уступило власть ночи. Но дом был освещен — веселый желтый огонек мелькал в круглых оконцах, а из двух труб поднимался дымок с ароматом жарящегося бекона.

Однако Пол никак не мог найти дверь. Он дважды обошел вокруг дома и даже пощупал деревянные стены, но ни двери, ни дверной ручки, ни звонка не нашел.

— Эй, там! — крикнул Пол после третьего круга. — Мистер Танбуль! Это я, Пол! Можно мне войти?

— Конечно, юноша, — раздался в ответ голос Танбуля, однако его самого Пол не увидел. Зато раздался какой-то шорох с другой стороны дома. Там появилась веревочная лестница, которая, казалось, вела на самую крышу. Но когда Пол прищурился от света фонаря и пригляделся, то увидел небольшое пространство между стеной и коньком крыши — это и была дверь.

Танбуль ждал его наверху. Когда Пол протиснулся в небольшой люк, старик сказал:

— Добро пожаловать на борт, Пол, — и посторонился, пропуская его внутрь.

Но Пол разглядывал дом и не шевелился.

Танбуль стоял перед ним на небольшой платформе возле нактоуза [2] Нактоуз — ящик для судового компаса. , увенчанного огромным бронзовым компасом. Рядом высился настоящий корабельный штурвал, к которому была пришпилена записка, гласившая: «Руль временно отсоединен, Т» .

Ниже еще она платформа тянулась по всей длине дома и заканчивалась у другой лестницы, которая вела вверх, на переднюю платформу, и вниз, в открытый люк. Внизу, среди старой мебели были беспорядочно навалены бочонки, мешки, ковры и сундуки. Там же стояли и три железные печи, на одной из которых шкворчала сковородка. На полу возле этой печи играла кошка, возясь со старой засохшей рыбиной.

— Так это корабль! — спрыгнув, воскликнул Пол и бросился рассматривать нактоуз. — Он, наверное, застрял здесь после какого-то потопа?

Танбуль грустно покачал головой.

— Нет, я выстроил его здесь. Сорок лет я изучал звезды и высчитывал время наступления великого потопа. Потом десять лет строил корабль высоко в горах.

— Чтобы спасти всех зверей? — спросил Пол, с интересом оглядываясь. Корабль, вообще-то, был маловат для каждой твари по паре.

— Чтобы спасти себя! — объявил Танбуль. — Но все это было ошибкой. Потопа так и не случилось!

— Почему? — спросил Пол. — Звезды обманули?

— Нет, не обманули! — взорвался Танбуль. — Звезды не лгут! Но они могут вводить в заблуждение. Ничто их так не развлекает, как хорошая шутка, особенно если она затяжная и сыграна с тем, кто того заслуживает.

— А чем вы заслужили? — спросил Пол, спускаясь на нижнюю платформу, которую он про себя назвал «главной палубой».

— Тем, что был умен и самонадеян, — вздохнул Танбуль, смахнув слезинку. — Теперь я стал мудрее и с самонадеянностью расстался. Кстати, зачем ты пришел сюда?

— Понимаете… — начал Пол, но Танбуль вскричал, перебив его:

— Капуста! Капуста горит! Бежим, юноша, надо спасать капусту. Расскажешь мне свою историю за ужином!

За ужином Пол рассказал Танбулю о своих печалях. Поначалу история не очень тронула старика, но вскоре он посерьезнел и стал задавать много вопросов, особенно о Джулии и пирамиде из горящих прутьев, которая перенесла Пола из его мира в мир Танбуля (как он выразился).

— Вот, — сказал Пол, рассказав все, что смог припомнить. — Вы мне поможете?

Танбуль вздохнул и потер густые седые брови старой морщинистой рукой.

— Мы поможем тебе, Пол, но, боюсь, здесь одного хорошего совета будет мало. Твоя история — лишь маленькая толика большой истории, в которой многие люди сыграли свою роль — хорошую ли, плохую, или вовсе бесполезную.

— В каком смысле? — спросил Пол. Ему казалось, что его собственные проблемы и так довольно сложны. И то, что они — лишь маленькая часть в большой мозаике, казалось и ужасным, и непостижимым.

— Отчасти это касается и тебя, — сказал Танбуль, отхлебнув чай из кружки, — потому что это связано с Тряпичной ведьмой. Это длинная и, к сожалению, правдивая история, к которой придется отыскать счастливый конец. И поскольку она еще непременно скажется на твоих неприятностях, я, пожалуй, расскажу ее тебе. Хотя такой рассказ стоит куда больше, чем посадка ста тридцати двух ростков капусты. Налей мне еще чаю, Пол, а я пока соберусь с мыслями.

Пол не стал бы называть этот напиток чаем — он был слаще и пах лимоном и малиной.