Софья Ролдугина - Все кошки возвращаются домой

Светловолосый чуть повернул голову и подмигнул мне. Сразу стало очень неловко.

— Добрый день, — отчего-то шепотом произнесла я, машинально стискивая ладонь Корделии. Теперь стеклянная твердость ее пальцев казалась мне успокоительной и надежной.

Владелец книги только махнул рукой в знак приветствия, как старой знакомой. А его приятель, которого я посчитала спящим, лениво открыл глаза. Они слабо светились в полумраке — не отражая блики пламени или солнечные лучи, а именно излучая собственное сияние.

— Здравствуй, Найта, — голос у него оказался неожиданно хрипловатым, слишком низким и глубоким для человека такого хрупкого телосложения. Впрочем, я слышала, что раньше люди были меньше ростом. — Как это говорится… добро пожаловать? — по-женски полные губы изогнулись в провокационной улыбке.

— Именно так и говорится, — неловко кивнула я, будто играя заранее отведенную мне роль. — Благодарю вас.

Желание сделать реверанс, подобно придворной даме, удалось задавить в зародыше, но усилия на это потребовались воистину нечеловеческие.

— Ага, — коротко и бессодержательно откликнулся он, будто в одно мгновение потеряв ко мне интерес, и вновь закрыл глаза.

Корделия, которая во время этого странного диалога просто стояла и, запрокинув голову, разглядывала витраж на потолке, передернула плечами и настойчиво потянула меня в сторону. Отодвинув гобелен, скрывающий дверь, княгиня обернулась:

— Там — моя комната, — она нажала на ручку, отворяя дверь. — Лестница короткая, не волнуйся, не потеряешься. А наверху — отодвинешь занавесь и войдешь. Я пока принесу тебе какой-нибудь еды. Есть пожелания?

Говорить «на твой вкус», учитывая уже увиденное сегодня в Северном клане, я не рискнула. Вдруг княгиня любит маринованных лягушек или что-то столь же экзотическое?

— Кофе или чай, что-нибудь сладкое. Может, еще бутерброды с ветчиной или сыром, — осторожно попросила я. Делия удивилась — шумно и ярко, как она делала все:

— Так мало? Ты вовсе не голодная, что ли? — взгляд ее стал несчастным, как будто Корделии и вправду важно было мне угодить. Ксиль ее попросил, что ли? — У нас есть желтые грибы, они вкусные, правда. И пирог с мясом. Будешь?

— Буду, — согласилась я, испытывая некоторые сомнения по поводу таинственных «желтых грибов». — Спасибо за заботу.

Корделия просияла.

— Не скучай, я скоро! — бойко хлопнула она меня по плечу и исчезла. В буквальном смысле, потому что отследить ее маршрут я сумела только по грохнувшей по косяку двери в дальнем конце коридора.

Интересно, часто ли здесь ремонтируют что-нибудь по мелочам? Например, всякие там ручки или петли?

В комнате у Корделии оказалось прохладно и свежо, как в лесу, и это был первый приятный сюрприз. Половину стены справа занимало окно. Чья-то заботливая рука настежь распахнула створки, впуская сладковато-острый запах подсолнухов и сырой — реки. На занавески ни намека — хозяева особняка даже карниз над окном приделать не потрудились. Вместо воздушного тюля или тяжелых штор изнутри комнаты часть проема была затянута плетущимся виноградом снаружи. Света, на мой взгляд, не хватало — солнце изливало свои лучи на противоположную сторону дома, но зато отсюда открывался замечательный вид на край черно-оранжевого поля, синий глянец реки и безмолвный лес в отдалении.

А второй приятный сюрприз… Кажется, Корделия собирала коллекцию фарфоровых чашек — и шкафы от пола до потолка, уставленные разнообразными экспонатами, почти очеловечили ее жилище. И не скажешь, что здесь обитает грозная княгиня, потомок Древних.

Каких только экспонатов здесь не было! Я осторожно подошла ближе, разглядывая коллекцию через отполированную витрину. Кажется, вывод насчет «фарфоровых чашек» оказался преждевременным. Глаз выхватывал среди экспонатов то черную пиалу восточного типа, то керамическую вазочку с росписью — стилизованным водопадом — поверх белой глазури, то пузатую старинную кружку с крышкой, больше похожую на графин…

Но больше всего, конечно, было именно стекла и фарфора — тонкого, изящного, похожего на полупрозрачные лепестки цветов. С позолотой, посеребренного, расписанного тончайшими кистями… Новые чашки соседствовали со старинными, выщербленными по краям, потемневшими от времени.

Интересно, Корделия собирала эту коллекцию давно? Или увлеклась лишь в последние годы и просто воспользовалась возможностями шакаи-ар, чтобы скорейшим образом получить желаемое?

Я осторожно провела рукой по прозрачному стеклу в дверце, по теплому шершавому дереву рамы… Но открыть и рассмотреть хотя бы одну чашку поближе так и не решилась. Если хозяйка комнаты пожелает, она покажет мне сама.

К тому же, кроме коллекции, в покоях Корделии были и еще вещи, заслуживающие внимания. Например, ковер у меня под ногами — тонкий, жесткий, сотканный из шерсти цвета топленого молока, украшенный объемной зеленой и коричневой вышивкой. Или гобелены на тех стенах, у которых не стояли шкафы. Что только не изобразил неизвестный мастер с помощью всего лишь разноцветных ниток! Рыцари, драконы, единороги и дамы в пышных старинных платьях… А на одном из гобеленов — я присмотрелась, не веря своим глазам — обнаружился вполне современный пейзаж. Небоскребы, огни автомобилей и фонарей, снег — и люди… Втягивающие головы в воротники, радостно глядящие на небо, безучастные, влюбленные, уставшие…

У дальней стены, напротив окна, стояла узкая кровать, застеленная тканым шерстяным покрывалом с вышивкой в том же стиле, что и на ковре. Справа от нее, на столике, рядом с канделябром покоилась тяжелая книга в суперобложке и манила блеском сокровищ раскрытая шкатулка. Заинтересовавшись и тем, и другим, я осторожно наклонилась над столиком, почему-то чувствуя себя школьницей, ворующей классный журнал.

Книга, к сожалению, написана была на незнакомом мне языке, но, судя по иллюстрациям, это оказался атлас или справочник художников эпохи Возрождения. В шкатулке лежали кольца и серьги — очень много, разных форм и размеров. Объединяло украшения лишь то, что они были сделаны из одного только золота — ни драгоценных камней, ни серебряных вставок. Скупость материала восполнялась фантазией мастера. Особенно мне понравилось одно из колец, сделанное в виде свернувшегося в клубок змея с длинными усами.

— Приглянулось? — промурлыкала Корделия у меня над ухом, и я резко разогнулась, едва не врезавшись затылком ей в подбородок. Скулы, думаю, у меня тут же заалели, хотя стыдиться было, в общем-то, нечего.

— Очень, — честно призналась я, потому что скрывать что-то от телепата показалось мне крайне глупым.

— Хочешь — забирай, — подкупающе улыбнулась княгиня, составляя поднос, накрытый вышитым полотенцем, на кровать. — У меня еще много безделушек.