Маркус Хайц - Война племен. Проклятые земли

— Всегда, когда ты думаешь, что остался один, обманываешься. Как ты пробрался во дворец?

Родарио с облегчением вздохнул.

— О боги, какие вы, альвы, ловкие, — простонал он. — Нармора тоже любит вот так подкрадываться.

Девушка отпустила его руку, и Родарио продолжил бриться.

— Хорошо, что вы тоже здесь. Или ты пришла одна?

— Нет, остальные в коридоре. Я заглянула, чтобы выяснить, какой у тебя план.

— У меня? — горделиво приосанился он. — Я намереваюсь поужинать с прелестной девушкой, видимо камеристкой аватаров. Немного вина, светская беседа, намеки на взаимную симпатию… И я выясню у нее все, что только захочу. — Стряхнув с бритвы пену, Родарио вновь приставил лезвие к щеке. — Где малышка, где Балиндис и какие тайны скрывают от нас эти мнимые боги. — Улыбнувшись своему отражению, актер проверил чистоту кожи. — Потом я спасу девочку и гномку и посрамлю этого мелкого задаваку. Отличный план, да?

Ондори улыбнулась.

— Ты это только что придумал.

— Нет, я как раз все продумал заранее, — возразил он. — В отличие от вас, как мне кажется. Что вы собираетесь предпринять?

— Раз уж ты решил взять все на себя, мы, пожалуй, просто удалимся. — Альвийка покосилась на чьи-то доспехи, лежавшие на лавке. — А теперь к делу. Мы тут поосмотримся и попробуем добраться до наших пленниц раньше тебя.

Родарио широким жестом срубил бритвой края пены, высившиеся над ванной.

— Я еще вас спасу, вот увидишь, — заявил он. — А теперь уходи, пока не вернулась служанка и не застукала тебя здесь.

Альвийка не ответила, и, когда актер повернул голову, оказалось, что она уже исчезла.

— Маленький колокольчик на лодыжке, вот что не помешало бы и ей, и Нарморе, — пробормотал Родарио, проводя рукой по аккуратной бородке.

Затем он подмигнул своему отражению. «О да. Лирким разговорится».

— Ну да, конечно, это он нас спасет. Может, именно так и будет в его странноватых комедиях, — фыркнул Боиндил. — И что только этот болтун придумал… Огру на голову не натянешь.

— Тем не менее у него есть план. — Тунгдил всегда поражался дару Родарио оказываться в нужном месте в нужное время. — Если наш план провалится, он нас прикроет.

— Скорее наковальню унесет из кузницы ветром. — Бешеный не собирался сдаваться. Он нисколько не сомневался в том, что они сами спасут Дорсу и Балиндис.

Фургас закончил этот бессмысленный разговор, просто направившись вперед по коридору.

— Пойдем, поищем Дорсу. Может быть, они оставили малышку в детской.

Вскоре они добрались до нужной комнаты. Альвийка беззвучно проникла внутрь, оставив гномов, позвякивавших доспехами, позади. Через некоторое время она открыла им дверь.

— Тут безопасно. Или ребенок обладает какими-то скрытыми силами, о которых мне неизвестно?

Фургас бросился внутрь, растолкав гномов, и приник к кроватке, в которой мирно посапывала его дочь. Ничто не указывало на то, что кто-то ее обижал. Тунгдил и братья молча порадовались за малышку.

Ондори заметила, что кто-то движется к комнате, и сообщила об этом остальным. Дверь открыла какая-то женщина, и альвийка тут же приставила ей кинжал к горлу.

— Ни звука, — прошипела она.

— Оставь ее, — возмутился Фургас. — Это кормилица!

Ондори, помедлив, отступила, и магистр обнял няньку.

— Розильда! Так, значит, с вами все в порядке! Что тут происходило?

— Магистр Фургас, — пролепетала несчастная. Все-таки ее очень испугало это внезапное нападение. — Вы… — Потребовалось какое-то время, чтобы она пришла в себя. — Чужаки заявились в город и заняли дворец. Я сказала, что работаю тут. Что служанка. А Дорса — моя дочь, которую мне позволили держать здесь, пока не вернется волшебница. Чужаки приказали остаться. Я готовлю еду для стражников, охраняющих дворец.

— Какие эти аватары наивные, — удивился Боиндил.

— Наивные? Я должна пробовать всю еду, и чужаки сказали, что, если кто-то из стражников отравится, они убьют и меня, и Дорсу, — заявила Розильда. — Только представьте! Я живу в постоянном страхе за себя и за малышку.

— Какая ты смелая, Розильда. — Фургас обнял ее за плечи. — Вскоре мы выведем тебя отсюда и вызволим из плена.

— Но сперва нужно выяснить, где гномка. — К кормилице подошел Тунгдил. — Ты не знаешь, где Балиндис? Нам сказали, что ее привезли сюда неделю назад.

— Так, значит, ее зовут Балиндис. — Нянька кивнула. — Я слышала, что в замок прибыли новые солдаты. Они были очень взволнованы и тут же направились на прием к аватарам. Я подумала, что пленник, которого они привезли, — ребенок или кобольд. Странно, и как я не сообразила, что это подземыш…

— Гномка, — тут же поправил ее Боиндил.

— Прости! Прости! Да, гномка. — Розильда повернулась к Фургасу. — Мне кажется, что они отвели ее в зал со сводчатым потолком. С тех пор я ее не видела.

— Готовься к побегу, — приказал ей Тунгдил. — Но не шуми, и не привлекай внимания стражников. Когда мы освободим гномку, нужно будет поскорее выбираться отсюда. На улице холодно, так что позаботься о теплой одежде для Дорсы.

Кормилица, побледнев, кивнула.

— Ну что ж, Враккас с нами. Нужно освободить Балиндис. — Тунгдил обвел взглядом друзей.

Родарио никак не мог налюбоваться хорошеньким личиком пригласившей его девушки. Лирким надела белое шелковое платье с вышивкой. Платье ниспадало до щиколоток. В свете свечей она выглядела потрясающе.

— Вы столь прекрасны, что даже свет меркнет пред вашей красотой. — Актер поднял бокал с вином. — За вас и вашу непреходящую красоту.

Его рукав чуть не открыл трубки огнемета, так что Родарио едва успел предотвратить это. К счастью, ему удалось не пролить вино. «Тион побери».

— Вы очень галантны и красноречивы, но уже лет через двадцать моя красота поблекнет, а кожа обвиснет… — Все же Лирким подняла бокал в ответ.

Родарио видел, что зеленоглазой красавице нравятся комплименты. Он радовался подвернувшейся возможности проявить свой талант обольщения в полной мере — крестьянские дочки, трактирщицы и даже пристойные горожанки удовлетворялись намного меньшим. А эта камеристка… или кем она там работала у аватаров… прекрасно умела вести светскую беседу.

Но прежде чем провести с ней незабываемую ночь любви — а в том, что это случится, Родарио нисколько не сомневался, — следовало выведать у нее все необходимое, чтобы отправиться спасать Балиндис, когда Лирким, уставшая от ласк, будет сладко спать в своей кровати.

Оправив одежду, Родарио поднялся и, подхватив кувшин, налил девушке вина. Одна красная капелька упала ей на шею.

— Ах, простите мою оплошность. — Повинуясь внезапному порыву, актер наклонился и поцеловал ее белую кожу, поблескивавшую под густыми каштановыми волосами, ниспадавшими на плечи. — А вот еще одна. — Он еще раз коснулся ее губами, чувствуя, что у Лирким мурашки побежали по коже.