Дмитрий Колодан - Новые мифы мегаполиса

Прием ей не понравился. В кабинете было четверо: участковый, почему-то имевший растерянный вид, следователь и двое мужчин, должность которых Кате не сообщили. Один был просто красавец: рослый брюнет с волосами до плеч и синими глазами. Настоящий вырожденец. Эмоции у него отсутствовали в принципе, он говорил как автомат с хорошим произношением — все правильно, но без души. Звали его Дмитрием Святославичем. А четвертый стоял у окна спиной ко всем. Когда Катя вошла, он повернулся, представился Константином Викторовичем Ковалевым и снова отвернулся.

Катя рассказала все, что видела во снах. С максимумом подробностей. Она старалась показать, что не какая-то сумасшедшая, наслушавшаяся новостей. То, что она рассказала, в новости не попало. Например, она вспомнила, как звали подружку убитой девочки, описала и всю бижутерию, купленную убитой женщиной.

Следователю показалось мало. Он принялся расспрашивать Катю, как давно она знакома с Егором, с соседями убитой девочки, какие отношения у нее были с убитой женщиной… И где скрывается серый мужик. Катя безмерно удивилась, потому что Егор — еще туда-сюда, но остальных она в жизни не видела! Следователь ловил ее на противоречиях и чуть не довел до слез.

— Да не знаю я этого! — воскликнула Катя.

— А вот мы тебя сейчас задержим… — со значением произнес следователь. — Как соучастницу. Посидишь в камере недельку — сразу все вспомнишь.

Катя задохнулась от возмущения. Мужчина у окна лениво повернулся:

— Хватит ваньку валять. Там не было никаких соучастников. И уж тем более — соучастниц.

Следователь метнул в его сторону неприязненный взгляд.

— А откуда она знает такие подробности?!

— Да она экстрасенс. Самый обыкновенный, каких по Москве пруд пруди.

— Знаешь, давай без этого, а? — раздраженно буркнул дознаватель. И Кате стало ясно, что мужчина у окна — главный. — Разведешь тут чертовщину…

— Чертовщину я, извини, не развожу, а вывожу. Девчонка ни при чем. Показания с нее снял? Ну и угомонись.

— Да как я их оформлять должен, а? — нешуточно взбесился следователь. — Сны по закону показаниями не считаются! А если она все так и видела…

Дмитрий Святославич медленно встал. Оперся ладонями о стол. Тяжело посмотрел в глаза следователю, и тот разом стушевался. Принялся какие-то бумажки перекладывать, и видно было по лицу: вырожденец раздражает его еще больше, чем Катино ясновидение.

— Ты сам хотел поехать с нами, — очень негромко, но четко, как будто вбивая слова в уши, произнес вырожденец. — Услышал, что хотел? Как ты это оформишь, меня не касается. Ее — тоже. У тебя к ней вопросы есть?

— Нет, — выплюнул следователь.

— Прекрасно. Костя, займись. — Вырожденец показал ему на Катю.

— А ты?

— Я здесь бесполезен. Подтянусь на конечном этапе.

— Отлично, — согласился Ковалев и подмигнул Кате: — Поработаем?

Она неуверенно пожала плечами, и Ковалев предложил ей проехать с ним. Катя вышла. Перед подъездом их ждала машина. Черный «мерседес». С водителем, проблесковым маячком на крыше и правительственными номерами. Номерных табличек Катя не видела, но отчего-то была уверена, что номера именно правительственные.

— Прошу! — Ее спутник распахнул заднюю дверцу.

Катя залезла, чувствуя себя угловатой и неуклюжей. Некоторые женщины умеют садиться в машину изящно, и чем дороже машина, тем грациозней они занимают свое место. А Катя заползала едва не на четвереньках, вечно пачкая о порожки джинсы и даже короткие платья. А если подол широкий — непременно защемляла его дверцей. Определенно, шикарный транспорт не для нее. Ей бы на автобусах ездить, на метро… Зато она красиво смотрелась за компьютером.

— Можете звать меня просто Костей, — сказал мужчина, усевшись рядом с ней. — Имя у меня длинное и тяжелое, не стоит тратить на него силы, нужные для работы.

Катя хмыкнула.

— Катя, — проникновенно, однако без излишней снисходительности, начал он, — я понимаю, что вы устали, перенервничали, и вам страшно подумать, что придется еще два или три часа провести в заведениях вроде только что покинутого… И завтра рабочий день.

— Да-да, — усмехнулась Катя.

— Я обещаю, что домой вы вернетесь на этой машине. Доставят прямо к входной двери. Могу даже облагодетельствовать вас какой-нибудь запиской к вашему начальству, чтобы вы могли выспаться и прийти на работу с опозданием.

— Это было бы великолепно.

— Кофе хотите?

— Прямо здесь?

— Разумеется. — Ковалев пошарил за Катиной спиной, подтащил какой-то предмет, который при ближнем рассмотрении оказался термосом. — Увы, это не лимузин с баром и телевизором, но кое-какие приятные мелочи найдутся и тут.

— Вы из ФСБ, да? — выпалила Катя.

Он не стал отвечать вопросом на вопрос, мол, почему вы так думаете. Он ответил:

— Нет. Мы представляем МКЦ — Московский Комитет по Цензуре. Дмитрий Святославич — вы его видели — председатель. Поскольку сотрудников у нас не хватает, он исполняет и прежнюю свою должность — начальник отдела оперативного реагирования. Я его заместитель по биологическим и условно биологическим объектам. Дмитрий Святославич — наш Великий Цензор, кстати, он работал как-то в вашем районе.

— Гм. Не слышала, чтоб у нас работала организация с таким названием.

— Это показатель нашей квалификации. Население не должно быть встревожено.

— Странно, что вы сами выезжаете на место по каждому пустяку.

— Ну, во-первых, пустяков не бывает, а во-вторых, у нас очень мало специалистов. Нам нужны особенные люди.

— Дмитрий Святославич — уж точно особенный. Я таких сухарей в жизни не видела. У него эмоции вообще бывают?

Ковалев засмеялся:

— Бывают, конечно, он же живой. Но редко. Вы правы, он очень особенный. Но, Катя, поймите — он почти гений. Это не преувеличение. И ему, конечно, трудно хотя бы казаться обычным человеком, которого волнуют милые бытовые глупости. К тому же он специализируется по техногенным объектам, это тоже накладывает отпечаток.

— Гм, — сказала Катя.

— Он с самого рождения… немного другой. Видите ли, он родился в лифте.

— И что?

— Ничего, просто при рождении лифт решил, что это его детеныш, и теперь все московские лифты считают Дмитрия Святославича родственником. Это полбеды, но ведь и Дмитрий Святославич получил матрицу лифта, так что… так что ему иногда приходится напоминать себе, что он не механизм.

— Жуть какая, — честно сказала Катя. Подумала и добавила: — Впрочем, чего это я? Ну вот чего я еще ждала, придя к участковому, извините, с вещими снами? Уж точно лучше общаться с людьми, которые считают себя лифтами-полукровками, зато верят мне, чем со следователями, для которых я априори соучастница.

— Здравая мысль, — похвалил Ковалев.