Дмитрий Колодан - Новые мифы мегаполиса

Черныш дополз до Кати и наткнулся на помпон. Настька встала и посадила щенка обратно в манеж.

— Чтоб под ногами не путался.

— Да вроде бы… — пробормотала Катя. — Он же первый, как ты говорила…

— Он бракованный, — авторитетным тоном изрекла Настька. — По масти. Я его, когда помет осматривали, вообще соседке отнесла. Чтобы картину не портил. На него нет родословной, считай, он вообще не рождался.

— И что ты с ним дальше будешь делать? Себе оставишь?

— Сдурела?! На кой хрен мне кобель, да еще и бракованный?! Я ж не охотник, я щенков продаю. Мало ли, Атри потечет, он раньше планового кобеля успеет — и пиши пропало. А у нас строго, вязки отслеживаются. Это мне суку прятать придется, чтоб ублюдочный помет показатели не испортил. Не, я его усыплю.

— Может, лучше все-таки мне отдашь?

Настька тяжело вздохнула.

— Пойдем.

На кухне Катя втиснулась между столом и кухонным уголком. Ужасная мебель — вроде мягкая, но спина и ягодицы на ней затекают, ноги ставить некуда, а места он занимает побольше стульев с табуретками. И что за мещанство такое — мягкая мебель на кухне?

— Значит, а теперь правда. Он вообще не от Атри. У меня еще две суки, они на даче, мы там питомник устроили, там моя мать постоянно живет, присматривает. Так вот, одну из сук я еще три года назад должна была стерилизовать, она из разведения исключалась. Ну это чтобы с щенками махинаций не было. Если не стерилизовать, то владельца штрафуют. Я, естественно, решила сэкономить, да и закрутилась… Короче говоря, летом она у меня убежала. Где, с кем повязалась — я без понятия. Вернулась уже готовенькая. Если об этом пронюхают в клубе, моей репутации конец. В общем, когда она щенная попала под машину, я даже с облегчением вздохнула: сдохнет, думаю, и ладно, меньше проблем. А ее ничего, краем только зацепило и отбросило. В начале ноября она ощенилась. Щенок один, вот этот, черный. Надо было его сразу утопить, конечно, я сама не знаю, что на меня нашло. Оставила. Потом у меня была идея через третьи руки впарить его под видом баварского терьера или еще какой-нибудь экзотики, с поддельной родословной, само собой, я ему даже хвост под это дело купировала. Кать, не гляди на меня так. Я, конечно, всем говорю, типа я заводчица, у меня питомник, но ты ж понимаешь — есть питомник, а есть «питомник». Каждый крутится как может. Проверенным людям я бракованного щенка не продам, конечно, но если есть возможность безопасно впарить бракованного за элиту — моя совесть молчит как партизан на допросе. Но тут не срослось. Так-то он здоровый, прикус у него правильный, экстерьер в принципе неплохой. Но это — дворняга. Через две недели придет знакомый ветеринар и тихо его усыпит.

Катя чуть не заплакала от жалости. Настька не сдавалась. И полтора часа объясняла Кате, как и в чем та неправа.

— Ты, извини, собаку выбираешь по тому же принципу, как и мужиков, — из жалости. Ты всю жизнь так — подбираешь убогеньких, жалеешь их, тратишь на них силы. А они тебе что? Что они тебе могут дать? Думаешь, хоть кто-то из твоих козлов оценил твою жертву? Да хрен! Ты, блин, о себе думай, а не о них.

— Насть, послушай, но я и свою проблему решала…

— Как?! Лишь бы кто постель согревал?! Кать, послушай умную бабу: не дури. Чем большим ты для мужика жертвуешь, тем охотней он об тебя ноги вытрет. Он привыкает, что ты в нем нуждаешься, и думает, это потому, что он такой весь из себя. А надо — чем больше с мужика требуешь, тем больше получаешь. Ты знаешь, я на рынке работала. Мой хозяин, когда у нас товар застревал, всегда цену поднимал. Потому что покупатели как видят солидную цифру на ярлыке, так сразу уважением проникаются. Им, понимаешь, для самолюбия важно — потом перед знакомыми хвастаться, что дорогую тряпку купили. Так и с мужиками. Ты готова платить за то, чтобы они на тебя внимание обратили. Пусть не деньгами пока, любовью, но помяни мое слово — через пять лет и деньгами будешь. Значит, ты ничего не стоишь, даже в минус — из тех, кого даром не надо, только с доплатой. А кому нужен бросовый товар?

Катя покраснела.

— Не все ценой определяется, — возразила она.

— Правильно. Есть спецы, которые на рыночную тряпку посмотрят, и хоть за нее три-штуки отдали, а все равно они дешевку вычислят. Мужики есть такие, да. Которые издали качество секут. Только где они, а? Ты пока вот таких подбирала, которые в качестве не секут, они его по цене на ярлыке определяют. Чем дороже, типа, тем лучше.

Катя вздохнула.

— Тебе надо избавляться от этого, — продолжала Настька. — Тебе что, трудно себя вести как дорогая шлюха? Ну хотя бы. Нос задрала, взгляд презрительный, на морде написано «вы все мне ногти на ногах грызть недостойны» и все такое. Да за тобой стаи этих козлов бегать будут! Выбери из них кого поприличней…

— А любить его как?

— Ну… Тебе что, замуж надо выйти? Вот и выходи. Детей надо рожать. А для любви найдешь себе потом жеребца. Который уже будет знать, что ты с ним просто развлекаешься, и у него это тоже в подкорке отпечается, что ты ни хрена собой не жертвуешь, а им просто пользуешься. Избавляться, короче, тебе надо от этой твоей склонности всех жалеть. Себя пожалей. И начни прямо сейчас. Хочешь, я тебе лучшую суку выберу? Суку лучше, потом щенков продавать будешь. Собачка будет высший класс. Верная, преданная, но при этом — элитная. А?

— Ну выбери, — сдалась Катя.

В одиннадцать часов вечера она ловила такси. За пазухой ее зимней куртки копошился и дышал теплом черный щенок.

Дома у нее уже все было готово: собачьи миски и запас собачьей еды, собачья подстилка, собачьи игрушки и даже специальные собачьи тряпки, чтоб лужи подтирать. Песик первым делом надул на пол, наступил в лужу и пошел дальше, обживаться. Катя вытерла насухо, села на кухне на табуретку. Черному каракулевому комочку как будто все нравилось. Купированный по стандарту хвостик весело торчал вверх.

— Настька права, — сказала Катя приобретению. — Я всегда и всем жертвую ради того, чтобы угодить другим. Жертвую своими интересами, временем, а главное — я подчиняюсь. Пора меняться. И если бы я взяла ее суку, я бы тоже пожертвовала. Потому что я не хотела. Я бы жертвовала ради того, что другие обо мне подумают. А не пошли, бы они все, а, Сэм?

Щенок самозабвенно трепал помпон на левом шлепанце, игнорируя собственные собачьи игрушки.

Снаружи гостиница казалась маленькой — восемь этажей, метров сто в длину. Но стоило в нее войти, как Катя обнаружила, что внутри прячется целый город. Она бегала по бесконечным коридорам и никак не могла найти нужный номер. Почему-то все было неправильно. Ей нужен четыреста восемнадцатый. Там остался Ковалев. Они остановились в том номере вдвоем, потом поссорились, Катя обиделась и ушла, но проинтуичила, что внизу в холле ее подстерегает следователь. Она решила вернуться к Ковалеву — не тут-то было! Номер потерялся!