Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

Сходя с Путей, Уанн задумался, правильно ли он поступил, скрыв тайну даже от Рамиэрля. Эльфу было бы полезно узнать короткие дороги, но в одиночку Рамиэрль мог не справиться с проводником и затеряться в безвременье.

Успокоив свою совесть, Уанн зашагал по буковому лесу, покрывавшему невысокую гору, прозванную в старину Спящей Кошкой. Вечерело, дул легкий ветерок, прямо на дорогу выскочил олень. Обычный, лесной… Ищешь свою любовь? Не рановато ли? Уанн полюбовался на рогатого кавалера и двинулся дальше. Завтра он перейдет речку Хладницу и подойдет к отрогам Малого Корбута…

Илана видела, как уходят эландцы. Девушка стояла у маленького окошка и не отрываясь смотрела на Рене. Он так и не пришел попрощаться, и принцесса не могла понять почему. Глядя из-за розового атэвского шелка на темно-синие плащи маринеров, она ждала, ждала, что он сейчас придет и все станет на свои места. Он не пришел.

Когда Рене неожиданно развернул коня, сердце принцессы подскочило к самому горлу: одно слово, один поцелуй, и Ланка бы бросила все — отца, дом, мечты о короне, что обуревали ее после подслушанного в храме разговора, но адмирал даже не взглянул в ее окно. Его прощальный привет предназначался королеве. Заливаясь злыми слезами, Ланка смотрела и словно бы не видела, как «Серебряные» удостоили Арроя королевских почестей, а часть гвардейцев Стефана присоединилась к уходящим.

Медноволосой таянке было не до того: она наконец поняла, почему Рене не желал замечать ее любви. Он выбрал другую! Эту белобрысую корову! Дело не в наследнике, не в отцовской просьбе, они просто… Просто…

Снисходительная жалость к дочери Михая уступила место жгучей, неистовой ненависти. Ноги сами вынесли Илану из ее комнат. Принцесса бежала к отцу, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Илана хотела одного — разоблачить соперницу. Она не сомневалась, что распутная дура сразу же во всем признается. Уличенную в измене королеву ждала смерть, и Ланка жалела лишь о том, что не может убить подлую предательницу собственными руками.

Отстранив стражников, которые почему-то были не в шитых золотом доломанах, девушка ворвалась в кабинет короля. Марко был не один — в углу стоял высокий бледный нобиль, а у стола в креслах сидели его величество король Таяны и… Михай Годой собственной персоной. Живой и здоровый.

— Хорошо, что ты пришла так быстро, дочь, — отчетливо произнес король, — я посылал за тобой. Через два, — король взглянул на старинную клепсидру, — нет, через полтора часа ты сочетаешься браком с господарем Тарски. Это достойный союз. Михай уже сейчас очень силен, а в ближайшее время станет еще сильнее. В союзе с ним мы покорим всю Арцию…

Отец говорил что-то еще, но Ланка его не слышала. Выйти замуж?! Сегодня? Сейчас? Не за Рикареда, чтобы стать герцогиней Эланда, и не за сына Рене, чтобы стать законной королевой Таяны, а за Михая?! За Михая с его маслеными глазами, за Михая, пытавшегося обесчестить Мариту и убить Рене?! Вся ярость и обида принцессы теперь обрушились на короля и предполагаемого жениха. Ланка схватила проклятую клепсидру и с криком: «Нет!» — грохнула ее об стену. Осколки толстого зеленоватого стекла разлетелись по комнате, пол, стены и платье принцессы были залиты подкрашенной водой, но ей было не до того, как она выглядит. Все ее существо зашлось в одном-единственном вопле: «Нет! Этого не будет!»

— Забудь про Арроя, — зло велел король, — он предпочел тебе Герику, почему бы тебе не предпочесть ее отца?

Удар попал бы в цель, не успей Ланка догадаться о связи Рене с дочерью Михая. Теперь же слова Марко обернулись против него.

Ланка росла живой и своевольной, слишком своевольной, чтобы покоряться кому бы то ни было. Даже отцу. И еще она любила. Все обиды были забыты. В круговерти захвативших Илану мыслей нашлось место и простому объяснению «измены» Рене. Михай велел дуре-дочери переспать с эландцем, а король уговорил эландца провести ночь с королевой… Аррою он наверняка сказал, что ему нужен наследник, а на деле… На деле хотел не допустить их с Рене любви! Ланка не сомневалась, что теперь-то она знает все, и лицо принцессы неожиданно озарилось торжествующей улыбкой.

Годой истолковал улыбку «невесты» по-своему.

— Мы отомстим, можешь не сомневаться. — Тарскийский господарь говорил так, словно бы речь шла не о его дочери. — Дорогая, ты будешь лучшей королевой из тех, кто сидел на троне со времен Великого Исхода.

Ланка промолчала. Не из покорности или хитрости — она была поражена наглостью Годоя. Плотный и темноглазый, он ей никогда не нравился, хотя его возвращение и впечатляло. Впрочем, всей его силы не хватило для того, чтобы справиться с Рене в открытой схватке. Не войди в жизнь Иланы седой эландец, она бы, может, и отдала свою руку тому, чье первенство признают все, но Михай Годой оставался в тени герцога Арроя не только как мужчина, но и как властитель.

Ланка была дочерью и внучкой королей. Любовь к власти в юной девушке не столь заметна, как страсть к оружию или лошадям, но от этого она не становится менее сильной. Таянка хотела стать королевой, но не такой ценой. Михай сделал шаг к «невесте», та с отвращением отскочила назад и оглянулась. Стражники молча скрестили копья, отрезая путь к бегству. В тусклых глазах отца было не более сочувствия и жалости, чем у зимнего червя [62] Зимний червь — легендарное существо, представляющее собой гигантского червя с телом из снега. Зимний червь выслеживал одиноких путников, сбивал с пути, усыплял и замораживал в своих ледяных объятиях. Зачем он это делал, легенды умалчивают. . В дверь вошли две дамы, которых Илана видела в свите Годоя. Отец сказал, что они помогут ей подготовиться к венчанию.

Поняв, что просить и убеждать смысла нет, Илана выхватила кинжал, с которым никогда не расставалась, отступила к стене и закричала. Она звала единственного человека, который мог прийти на помощь.

Граф Гардани почти бежал по узкой потайной лестнице. Сташек и Гашпар Лайда с трудом поспевали за своим капитаном. Гардани спешил к королю, хотя и не обольщался насчет исхода встречи. Шани не понимал и не принимал последних приказов Марко, который всегда оставался мудрым и прозорливым правителем. Даже в горе после смерти жены, теперь же…

Разрыв с Эландом, кое-как прикрытый ложью о тревоге за Рене и страхом разлуки с теперь уже единственной дочерью, упорное нежелание прикончить Годоя, ставшее после смерти Зенона совсем непонятным, а теперь еще и ссылка Лукиана!.. Да, капитан «Золотых» не предотвратил гибели принцев, но он и не мог этого сделать. Стефана к Зенону привел не кто иной, как Марко, и он же велел всем, кроме лекаря, выйти вон. Граф не привык лгать себе и понимал, что все это иначе чем предательством не назовешь, хотя король на то и король, что не может стать предателем. Или может? Марко Ямбор — изменник! Он предал собственных детей, старых друзей, Таяну, самого себя, наконец, и все равно Гардани считал своим долгом в открытую потребовать объяснений. Поэтому он и избрал этот полузабытый ход — капитан «Серебряных» отнюдь не был уверен, что его пропустят к королю, явись он просить аудиенции обычным порядком.