Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись вторая.

— Я принесу это для дедушки, — с гордостью сказала она, — а то даже он не ходить здесь. Теперь я могу сказать, что всё как рассказывают. Кроме колодца, — честно добавила она.

Тенькнула птица, ветер легонько пошевелил тонкие молодые ветви… Прозрачные капли нехотя скользили по золотистым сережкам и стекали вниз, на мерцающий лиловый камень.

Как это похоже на слезы, подумал Клэр Утренний Ветер, проследив взглядом их падение. Эту заросшую белой ветреницей поляну, окруженную стройными буками, они нашли на рассвете. И вот Эмзар пятый час сидел рядом с могилой брата, положив руку на аметистовое надгробие. Клэр сначала стоял поодаль, потом, видя, что Снежное Крыло ничего не замечает, подошел поближе. Как ни странно, Эмзар услышал и, вздрогнув, поднял темноволосую голову, нетерпеливо откинув падающую на глаза прядь.

— Хорошее место, Клэр. Думаю, если б Астени мог выбирать, где ему остаться, он выбрал бы такую поляну и… — Владыка Лебедей запнулся и махнул рукой. — Я знал, что он не вернется, но надеялся, что это не будет так сразу… И так страшно!

— Но откуда эти аметисты?

— Разве это не очевидно?

— Для меня — нет…

— Герика. — Эмзар поднялся на ноги и нарочито тщательно принялся расправлять складки плаща. — Ты больше не должен думать о мести, Клэр. За Тину рассчитались сполна. Смотри… Вон туда смотри, где кривое дерево, и дальше, чуть влево… Да, там… Только пригнись, я сидел, потому и увидел.

— Но Геро ничего не могла, ты же ее видел.

— Не могла, но смогла… Так похоронить Астени под силу только ей, ведь Эстель Оскора — порождение этой земли. Значит, она пережила бой, а здесь был бой, я уверен. Астени погиб, а Герика… скорее всего, потеряла голову, и то, что в ней спало, вырвалось на волю. К счастью, она пришла в себя, раз вспомнила про Астени. А вот Эанке и всех, кто с ней был, хоронили волки.

— Чудовищно…

— Не говори глупостей! — Голос Эмзара стал жестким. — Это первая хорошая новость с тех пор, как Рамиэрль пошел за Белым Оленем. Сила Тарры оживает в этой смертной. И, клянусь Великим Лебедем, Геро сумеет ее взнуздать.

— Но что она сотворила с… Эанке и остальными… — Клэр пересек полянку и раздвинул зеленеющие ветви шиповника. — Наверное, надо их… то есть то, что мы нашли, забрать в Убежище?

— Они сами выбрали свою судьбу, и та их настигла. Эанке проклята, и пусть это проклятие останется с ней. Я не знаю, что может прийти с ними на Остров, а рисковать всеми, кто там остался, нельзя.

Клэр согласно наклонил голову.

— Да будет так. Простить я не могу, забыть — тоже. Постараюсь об этом не думать. И все же я рад, что Геро… заплатила мой долг. Мне было бы тяжело убить женщину.

— Окажи ей равную услугу и убей Годоя. Вряд ли ей будет легко поднять руку на отца, каким бы тот ни был, а его смерть — жизнь всех остальных. Но ты ошибаешься насчет долга. От него нас с тобой не избавит никто. Мы должны платить Тарре не только за себя, но и за наших струсивших повелителей…

Они не стали разбивать лагерь на Седом поле, а вернулись в горы. Больше ничего примечательного ни в этот день, ни в следующие не произошло. Местность становилась все более пологой, ели и лиственницы сменились сначала буками, затем зарослями орешника, и наконец путники вышли к настоящему травяному океану. Это было бескрайнее море золотистой прошлогодней травы, сквозь которую уверенно пробивался ясно-зеленый молодой подшерсток. На зеленеющем золоте алели, белели, лиловели первоцветки, вокруг которых кружили проснувшиеся пчелы. Радостный весенний мир мало напоминал мрачные церковные сказки о Запретных землях, но на гоблинские Равнины Горя зацветающая степь походила еще меньше.

Рамиэрля продолжало властно гнать на восток. Криза радостно шагала рядом. Несмотря на тяжелую ношу, орка умудрялась собирать невиданные степные цветы, на коротких привалах украшая себя венками. Девушка всегда остается девушкой, даже если принадлежит к племени гоблинов. Как бы то ни было, реку первой заметила именно орка, не имевшая обыкновения тонуть в мыслях. И река эта была огромной. Они вышли на крутой берег и замерли, любуясь плавным, величавым течением. Даже Гана в сравнении с этой запретной красавицей казалась жалкой речонкой. Дальний берег мог рассмотреть разве что эльф, для человека и даже для гоблина он сливался с небом и неторопливыми волнами.

Видимо, в этих краях паводков не знали или же они прошли тогда, когда путники еще не перевалили через горы, — река была чистой, прозрачной и спокойной. Кое-где берег порос зеленеющим кустарником. Чуть дальше по течению Роман заметил протоптанную множеством копыт тропу — сюда захаживал на водопой конский табун, но никаких следов жилья, никакого дерева, из которого можно соорудить плот. Конечно, можно подняться по течению или спуститься в поисках брода, но сколько дней придется потратить, чтобы найти место для переправы или помощь?

Эльф легко спустился к воде и опустил в нее руку. Холодно, но не настолько, чтобы стать смертельным.

— Криза, ты умеешь плавать? — Он не сомневался, что не умеет, но спросить был обязан.

— Нет, — удивилась она, — а разве можно это делать не рыбе и не жабе?

— Можно, — заверил ее Рамиэрль. — Более того, именно это я сейчас и сделаю.

Она непонимающе уставилась на него черными глазищами. Оставлять орку на берегу не хотелось, но выхода у них, похоже, не было — время не ждало.

— Криза, — эльф говорил медленно и ласково, как с Перлой, когда та начинала капризничать или же бояться, — давай договоримся. Я поплыву через реку. Ты останешься здесь. Тут, по-моему, неплохое место для стоянки. Жди меня, — он подумал и решил, — до четвертого полнолуния, считая нынешнее. Если меня не будет, иди к деду и все ему расскажи. Но я вернусь, и, скорее всего, не один.

Внучка старого Рэннока в самом деле была умной девушкой. Она, конечно, расстроилась, но поняла, что так нужно. Рамиэрль помог ей разбить лагерь в зарослях какого-то кустарника с желтыми цветочками, собранными в изящные кисти. Эльф с удовлетворением осмотрел дело рук своих — можно пройти в двух шагах и не заметить. Не похоже, чтобы в этих местах кто-нибудь был, но осторожность не помешает.

Прощанье отложили до утра, и это было ошибкой, потому что впервые за все время пути они не знали, о чем разговаривать. Костер, ловко скрытый в небольшой впадине, тихо догорал, прощальный ужин, сооруженный оркой из ничего, был съеден, золотистый эльфийский напиток выпит. Просто лечь спать обоим казалось неуместным…

— Криза, раз уж мы так засиделись, расскажи мне про Слезы Инты.

Орка с готовностью кивнула, ее тоже мучило молчание, а потом, она, по всему, очень любила эту историю. Внучку Рэннока всяческие предания волновали куда больше того, что творилось у нее перед глазами. И при этом девушка крепко стояла на земле и обо всем имела свое мнение. Рамиэрль про себя улыбнулся: именно этой глубинной уверенности в своей правоте и не хватало последние две тысячи лет его народу…