Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись вторая.

Чем ближе Роман и Криза подбирались к месту, именуемому орками Обителью Ночи, тем явственнее становились признаки не столь уж давнего боя. Когда-то эти горы были осенены тенью древней Силы, чистой и высокой, но теперь старые следы были почти затоптаны. Либер невольно вспомнил, как арцийские контрабандисты заметали следы при помощи пастухов, за небольшую плату гонявших по побережью бестолковые овечьи гурты, после чего даже самый умелый следопыт не разобрался бы, кто же здесь прошел первым… Нечто похожее произошло и тут — заклинания разной силы и сложности слиплись в единый ком.

Каменистая тропа вынырнула из ущелья и, извиваясь, поползла в гору. Криза оказалась права — зверье и птицы избегали этого места, только бестолковые ящерицы рисковали греться на солнышке там, где осенью прошумела магическая буря.

Века, если не тысячелетия, каменная основа Ночной горы покрывалась слоем почвы, на которой вырос лес. Теперь он погиб. По мере продвижения к вершине разрушения становились все очевиднее. Деревья не просто умерли, они были переломаны и перекорежены, а с поверхности горы сползла земляная шкура, обнажив камень, кое-где оплавившийся. Родники, питавшие небольшое озеро, иссякли, зато где-то на самом верху забил мощный источник. Новорожденная река избрала руслом единственную приличную тропу в базальтовой скале, продолжением которой, собственно, и была Обитель.

Роман со смесью восторга и робости разглядывал открывшуюся взгляду странную крепость, казалось отлитую из темно-серого сверкающего металла. Обитель Ночи являла собой одинокую стройную башню с плоской, будто срезанной верхушкой, вырастающую из тела горы. Вокруг кто-то воздвиг каменное же кольцо, высотой равное двум вековым лиственницам. В одном месте камень расступался, образуя щель, в которую мог пройти человек. По словам Кризы, проходом пользовались жрецы-старейшины, дважды в год приносившие у подножия башни жертвы Истинным Созидателям, в то время как собравшиеся у подножия горы гоблины затаив дыхание следили, когда над кольцом древних стен поднимется ароматный можжевеловый дым, знаменуя конец полугодия.

В остальное время к Обители никто не смел подойти ближе, чем на пять вес, но Криза и Роман вынырнули из небытия внутри заповедного круга. Впрочем, эльфа это мало волновало: либер не сомневался, что им удастся обойти караулы, благо те следят за подступами к горе, а не за тем, что творится у них за спиной.

— Это не бывать раньше, — нарушила молчание Криза, глядя в преграждавший дорогу мутный пенистый поток.

— Чего не было, волчонок? Крепости? Пролома в стене? Воды?

— Башня быть всегда, но в нее нет дверя. Там ходить можно во двор. — Криза чуть не плакала. — А вода течь… нижее? Низее? Теперь туда никто не ходить, если жрецы не закрывать воду… Созидатели злиться на северные, что те пошли с нехорошими, и закрывать дорогу в свой дом.

— Как же они могли закрыть дорогу, если погибли на Седом поле? — мягко спросил Роман. — Ничего, сейчас посмотрим.

Подниматься по крутому каменистому склону было трудно, но эльф и орка сумели подобраться к самой стене. Роман больше не сомневался, что создавали Обитель если и не боги, то существа, владевшие магией такой силы, которая ему, Рамиэрлю, и не снилась. Эльф и орка обошли крепость, но не нашли не то чтобы прохода, даже щели, в которую удалось бы вставить хотя бы иглу. Пришлось вернуться к пролому, из которого продолжала хлестать вода.

Роскошные часы, заключенные в раззолоченный футляр черного дерева, самодовольно пробили десять раз. Перед дверью в покои регента сменился караул: двое арцийских гвардейцев в вычурных мундирах — для красоты и четверо гоблинов в черной коже — для надежности. Важный и благообразный, как клирик высокого ранга, лакей в сопровождении еще одного горца прошествовал с подносом — его величество изъявил желание освежиться!

Устраивающийся на троне арцийских владык человек императором не был, но он был победителем, а победителей разумно называть так, как они того желают. Михай Годой желал, чтобы к нему обращались как к августейшей особе. Не обремененная излишней щепетильностью многомудрая дворцовая челядь незамедлительно приняла это к сведению, и во дворце Анхеля все поехало по накатанной колее, словно бы и не было ни императора Базилека, ни нанесенного Арции сокрушительного поражения. Полчища слуг усердно выполняли привычную работу, разве что прекратив воровать — Годой и его страшноватые подданные вызывали легкую оторопь, и попасться им под горячую руку не хотел никто.

Сам же Годой, хоть и водворился в покоях Базилека, окончательной победу не считал. Да, пока ему все удавалось, но в каждой удаче были свои червоточинки. Он получил Таяну и принцессу, но упустил Рене и Гардани. Он неплохо продвинулся по дороге магии, но седой эландец, похоже, знает не меньше. Он наголову разбил арцийскую армию, заодно убедившись в своем умении удерживать взнузданных, но Архипастырь уцелел и сохранил свою гвардию. Пока Феликс жив, о примирении с Церковью не может быть и речи, брать же Кантиску штурмом Михаю очень не хотелось. Город был отлично укреплен, а Добори и Феликс показали себя умелыми военачальниками. Прими кто-то из них после смерти Ландея командование, еще вопрос, за кем бы осталось Лагское поле. Понимал тарскиец и то, что разорение Святого града сделает его в глазах верующих святотатцем, а он намеревался править своей империей долго, успешно и милостиво. Беспокоили и зачастившие в Кантиску чудеса.

Во вмешательство Эрасти Годой не верил, но готов был допустить, что происшедшее с попытавшимся завладеть перстнем Проклятого союзником — дело рук Преступившего, если не треклятого Романа. Новый Архипастырь и его дружки были не из разговорчивых, но Михай хорошо представлял силу погибшего ройгианца, сам он был куда слабее, следовательно, Феликса придется предоставить его же собратьям. Архипастырь выступил против того, кто оказался сильнейшим, а Церковь всегда поддерживала победителей, поддержит и теперь, но для этого нужно время.

Второй, куда меньшей головной болью был командор Мальвани с его армией. Тарскийский господарь рассчитал время сражения так, чтобы тот не успел соединиться с Ландеем. Предполагалось, что «Тигр» [20] На сигне Мальвани изображен лежащий тигр. бросится на захватчиков в надежде отомстить, — не бросился. Войска Годоя неделю прождали на Лагском поле; Мальвани не пришел, и регент не мог отделаться от мысли, что где-то болтается двадцать пять тысяч обученных и прекрасно вооруженных воинов. Хорошо хоть, разделенные превосходящей их вместе взятых армией, Мальвани и Феликс не встретятся…