Дмитрий Башунов - Ангелы над Москвой

К костру приблизился белокожий мужчина с нечесаной гривой седых волос, густых и длинных; темноглазый, кряжистый; очень немолодой и одновременно совершенно нестарый.

— Малахиэль! — воскликнули в один голос Ксор и Хамдиэль. Все четверо встали и поклонились архангелу.

— Оля, милая, — пророкотал Малахиэль, — выкати и мне из угольев несколько плодов… Доставай же скорее — вы так вкусно тут едите, нет сил терпеть!

Малахиэль с благодарностью кивнул Оле, передавшей ему картошку.

— Спасибо тебе, — улыбнулся Малахиэль, сдул с полуочищенного клубня крупинку золы и откусил хлеба. — Вижу, уроки Хамдиэлевы тебе пошли на пользу. Ну, а ты, Дима, всему выучился?

— Хотите, — ответил Дима вопросом на вопрос, — я этот ландшафт перекрою заново?

— Ой, нет, — запротестовал архангел, — погоди немного. Дай насладиться телесной радостью! Бог свидетель, Ксора после купания ты обсушил несколько избыточно…

Все рассмеялись, кроме самого Димы.

— Не страшно, — проговорил ему Малахиэль. — Все ошибаются иногда. Твои умения признаны. И твои, Оля, разумеется, тоже.

— Отныне вы, — говорил Малахиэль, прерываясь, чтобы откусить и отхлебнуть, — наделяетесь всеми возможностями, дарованными каждому ангелу, и направляетесь на свою родную планету. Выполнять поставленные Господом задачи.

— Когда мы туда попадем? — поинтересовался Дима.

— А мы уже там, — спокойно ответил Малахиэль и подмигнул улыбавшимся Ксору и Хамдиэлю. — Мгновенные перемещения — преимущество моей должности. Взгляните на небо.

Дима и Оля задрали головы. Тучи начали рассеиваться, таять. В поле зрения появился ковш Большой Медведицы, ковшик Медведицы Малой, три звезды Пояса Ориона. Над самым горизонтом засиял тонкий серпик нарождающегося месяца.

Дима сглотнул, ошеломленно глянул на Олю, Малахиэля и снова уставился в небо. Нет ошибки! Вон — Венера, если присмотреться, тоже полумесяцем, как и Луна. А вон — Марс. А Юпитер и Сатурн…

Дима, улыбаясь, принюхиваясь к предрассветному ветерку и крепко сжимая руку Оли, спросил:

— А где мы?

— Ксор, где мы? — переспросил Малахиэль.

Ксор внимательно посмотрел на небо, поводил рукой по земле, оглянулся, пронизав окрестности всепроникающим взором, и уверенно произнес, указав рукой на север:

— Эмба-пять. Поселок военных ракетчиков располагался вон там когда-то. Теперь здесь степь.

— Тут всегда была степь, — сказал Хамдиэль и уточнил: — Во времена царствования человека.

— А теперь кто будет царствовать? — спросила Оля.

— Вот вы нам и расскажете в следующий раз, — заключил Малахиэль. — Спасибо за прекрасный стол. Прощайтесь.

Ксор шагнул к Оле и вручил ей непонятно откуда взявшуюся орхидею, невообразимо нежную и прекрасную.

— Теперь ты, Оля, полновластная хозяйка всей Земли!

— А тебе, Дима, я дарю то, чего тебе по-настоящему не хватало, — сказал Хамдиэль, и Дима ласково взглянул на Олю, она — на Диму, а Ксор с Малахиэлем переглянулись между собой.

— Ты неправильно понял, — мягко произнес архангел, положив руку на плечо Димы. — Хамдиэль дарит тебе не любовь небесного создания по имени Оля, а дружбу вполне земного существа. Смотри! — и он указал куда-то назад.

Дима оглянулся. В начавшей сереть тьме виднелся силуэт чего-то большого, черного… Силуэт задвигался, приблизился, завилял хвостом и подсунул лобастую голову под Димину руку. Дима машинально погладил пса. Тот обрадовался, мигом вскочил на задние лапы и, немножечко даже наклонившись — так громаден был этот зверь — шлепнул мокрым языком по Диминому лицу.

Не зная, что и сказать, Дима повернулся к ангелам, но… Рядом стояла только Оля. По щекам девушки катились две слезинки, а еще две искрились на цветке орхидеи в ее руке.

Вездесущий степной ветер заполнил воздух тонкой взвесью пыли, и зарево разгорелось в полнеба. Бескрайние просторы открывались на востоке, и в безбрежную даль убегала тьма на запад… Весенняя степь просыпалась. На глазах у изумленного Димы распускались тюльпаны — красные, желтые, белые; высвобождали лепестки алые и розовые маки; голубели лазурными вкраплениями цветки льна и цикория.

Головатый пес, в жизни не видевший подобного великолепия, жался к Диминому колену и тянул носом по ветру. Ничего опасного запахи не сулили, но цветы, шевелящиеся как живые, доверия не внушали.

— Оля! — опомнился Дима. — Это твои фокусы? Не цветут же тюльпаны одновременно с маками! И синий лен — не из этих мест…

— Ничего, — ответила девушка. — Организуем маленький климато-биологический катаклизм в честь нашего возвращения. Тебе разве не нравится?

— Нравится. И собаке, похоже, нравится. Хотя он и боится немного… Как мы его назовем?

— Не знаю. Пусть живет рядом без имени пока что, а там сам подскажет. Дима, — помолчав, добавила Оля, — знаешь, мне страшно хочется домой, в Москву. Но я боюсь увидеть, что с ней стало…

— Но ведь хочется? Значит, поселимся в Москве! А город… построим заново. Потом. Когда будет, для кого…

Оля посмотрела на Диму пристально и влюбленно, притянула его к себе, нежно и сильно поцеловала. Оторвалась от поцелуя уже со смехом, задыхаясь то ли от нехватки воздуха, то ли от счастья.

Пес сидел и одобрительно смотрел, как люди скачут, схватив друг друга за руки, в дикарском танце, изображющем полную свободу, радость и счастье. Наконец они расцепили руки, стали целоваться, и собака запрыгала вокруг своих хозяев, стараясь достать по-жирафьи длинным языком обоих сразу.

— А я знаю, как мы его назовем, ага! — вскричала Оля, оторвавшись от любимого. — Ты видел, Дима, как у него уши по морде плюхают, когда он скачет?

Дима видел.

— Тогда он будет Плюх! Слышишь, псина, — Оля повернулась к огромной собачьей морде и заглянула в умные глаза, — ты теперь Плюх! Слышишь? Ты Плюх! Плюх!

Пес остановился, присел, повернул голову, вслушиваясь в слова, потом серьезно кивнул и прорычал, старательно выговаривая слоги:

— Хо-ро-фо…

У Оли отвисла челюсть, а Дима сел прямо там, где стоял.

Отыскать город, когда-то большой, величественный, оказалось не так просто. То есть точка с нужными географическими координатами никуда не исчезла, но гордого мегаполиса уже не было. На его месте, и южнее, и западнее, плескалось самое настоящее море, сообщающееся с мировым океаном и на севере, и на юге.

— Надо же, Оля! — говорил Дима. — Люди опасались, что парниковый эффект растопит ледники, и вот их нет тысячу лет, а потепление только произошло…

— Море здесь было задолго до появления людей, — возразила Оля. — Иначе откуда бы столица строилась белокаменной? Просто все вернулось на круги своя… Только на месте Воробьевых гор — остров. Тут и поселимся?