Роберт Джордан - Башни полуночи

Как же она устала. И в этом была их вина, кто бы они ни были. Едва она сосредоточилась на этой мысли, как всё прояснилось. Она не могла припомнить, что они сделали, но винить за это совершенно точно надо было их. На обеих её руках были следы порезов. Её что, высекли? Порезы нещадно болели.

Найнив огляделась вокруг. С неё капала вода. Она закончила уже сорок семь плетений из ста. Она знала это, но больше ничего. Кроме того, что кто-то очень сильно желал, чтобы она потерпела неудачу.

Найнив не собиралась позволить им победить. С твёрдым намерением сохранять спокойствие она поднялась из лужи и обнаружила неподалеку одежду кричаще яркой расцветки – ярко-розовую с жёлтым, щедро сдобренную алым. Это было больше похоже на оскорбление. Но она всё равно её надела.

Найнив пошла по тропинке, ведущей через болото, обходя стороной ямы и озерца стоячей воды, пока не обнаружила нарисованную в грязи шестиконечную звезду. Она начала следующее плетение, которое должно было выпустить в воздух пылающую голубую звезду.

Что-то укусило её в шею. Найнив шлёпнула рукой по тому месту, прихлопнув мошку. Что ж, неудивительно, что они нашлись на этом сыром болоте. Она была бы рада…

Ещё один укус в предплечье. Она хлопнула себя по руке. Воздух наполнился жужжанием от мельтешащих вокруг неё мошек. Стиснув зубы, Найнив продолжила сплетать потоки. На её руки сыпались всё новые и новые укусы. Она не могла прихлопнуть всех мошек. Может быть, можно избавиться от мошкары с помощью какого-то плетения? Найнив начала было сплетать Воздух, чтобы вызвать ветер вокруг себя, но прервалась, заслышав крики.

Они едва прорывались сквозь жужжание мошкары, но, кажется, это кричал провалившийся в трясину ребёнок! Едва Найнив шагнула на крик и открыла было рот, чтобы ответить, как мошки ринулись ей в рот, заставив поперхнуться. Они лезли в глаза, и Найнив пришлось крепко зажмуриться.

Это жужжание. Крики. Укусы. Свет, эти мошки залезли ей в горло. Прямо в лёгкие!

«Закончи плетение. Ты должна закончить плетение».

Каким-то чудом, несмотря на боль, она продолжила сплетать потоки. Гул от насекомых стоял настолько громкий, что она едва расслышала хлопок, с которым взмыла в небо огненная звезда. Найнив быстро отогнала мошкару плетением и тут же, дрожа и кашляя, огляделась вокруг. Она чувствовала мошек, застрявших в горле, но не видела поблизости попавших в беду детей. Неужели ей это послышалось?

Зато она заметила ещё одну шестиконечную звезду над прорезанной прямо в дереве дверью. Как только Найнив шагнула к ней, её снова атаковала мошкара. Спокойствие. Только спокойствие! Но зачем? Это же бессмысленно! Но она всё равно держала себя в руках, и, облепленная мошками, с закрытыми глазами направилась вперед. Дойдя до двери, Найнив нащупала её, распахнула и шагнула в проём.

И остановилась, как вкопанная, внутри какого-то здания, удивляясь, отчего она так сильно кашляет. Неужели она заболела? Измученная и злая Найнив оперлась спиной о стену. Её ноги были покрыты царапинами, а руки чесались от укусов каких-то насекомых. Взглянув на свою безвкусно кричащую одежду, Найнив застонала. Кто заставил её надеть это красно-жёлто-розовое чудо?

Со вздохом она выпрямилась и направилась дальше по обшарпанному коридору. Под ногами скрипели половые доски, побелка на стенах потрескалась и осыпалась.

Она дошла до дверного проёма и заглянула внутрь. В маленькой комнате стояли четыре маленькие медные кровати, из швов лежащих на них матрасов торчала солома.

На каждой кровати лежало по маленькому ребёнку, вцепившемуся в жалкое одеяльце. Двое из них кашляли, и все четверо выглядели бледными и нездоровыми.

Охнув, Найнив влетела в комнату и присела перед первым ребенком, мальчиком лет четырёх. Она проверила его глаза и попросила покашлять, прослушивая его грудь. У него была ползучая лихорадка.

– Кто за вами ухаживает? – спросила Найнив.

– Сиротский приют содержит госпожа Мала, – слабым голосом ответил малыш. – Мы уже давно её не видели.

– Пожалуйста, – подала голос маленькая девочка с соседней кровати. Глаза малышки налились кровью, а кожа была столь бледной, что казалась почти белой. – Воды? Можно мне немножко воды?

Девочку лихорадило.

Двое других детей заплакали, жалобно и тихо. Свет! В комнате не было ни единого окна, и Найнив заметила шнырявших под кроватями тараканов. Кто посмел оставить детей в таких условиях?

– Тихо, тихо, – сказала она. – Теперь здесь я. Я позабочусь о вас.

Нужно направить Силу и их Исцелить. Затем…

«Нет, – подумала она. – Я не могу это сделать. Не могу направлять, пока не ступлю на звезду».

Тогда она смешает для них зелья. Где же её сумка с травами? Найнив оглядела комнату в поисках воды и замерла.

Через коридор напротив была ещё одна комната. Разве она была там прежде? На полу той комнаты лежал коврик с изображением шестиконечной звезды. Найнив поднялась на ноги. Дети тихо заплакали.

– Я вернусь, – пообещала им Найнив, направившись к комнате со звездой. Каждый шаг болью отдавался в её сердце. Она их бросила. Нет, она просто шла в соседнюю комнату. Так ведь?

Она встала на коврик и принялась сплетать потоки. Быстро выполнить всего одно плетение – и она сможет им помочь. Она поняла, что плачет.

«Я уже была здесь прежде, – пришла в голову мысль. – Или в похожем месте. В подобной ситуации».

Она обнаружила, что с каждым мгновением злится всё сильнее. Да как она может направлять, когда её зовут дети? Они же умирают.

Завершив плетение, Найнив смотрела, как вызванные им струи воздуха всколыхнули её платье. Она потянулась рукой к косе и ухватилась за неё, когда в стене комнаты появилась дверь. В самом её верху было небольшое застекленное окошко, на котором была изображена шестиконечная звезда.

Ей нужно было идти дальше. Она слышала, как плачут дети. Со слезами на глазах и разрывающимся сердцем, Найнив пошла к двери.

С каждым разом становилось всё хуже и хуже. Она бросала людей, тонущих и погребённых заживо, людей, которых должны были обезглавить. Одним из самых жутких был момент, когда ей пришлось выполнять плетение, в то время как селян пожирали исполинские пауки с ярко-красным мехом и похожими на кристаллы глазами. Найнив ненавидела пауков.

Иногда она оказывалась совершенно голой. Это уже перестало её беспокоить. Хоть она и не могла припомнить ничего кроме того, сколько плетений она уже выполнила, каким-то образом Найнив знала, что её нагота – ничто по сравнению с увиденными ею ужасами.

Она вывалилась из каменной арки. Воспоминания о горящем здании уже почти стёрлись из её памяти. Восемьдесят первое плетение. Она помнила только это. Это и свою ярость.

На Найнив было обгоревшее платье из мешковины. Когда она успела подпалить его? Она выпрямилась, вскинув голову. Её руки дрожали, спину жгло от следов порки, ноги и ступни были покрыты ранами и ссадинами. Найнив оказалась в Двуречье. То есть не в Двуречье. Не в том Двуречье, что она помнила. Некоторые дома обуглились от пожара и ещё дымились.