Анатолий Нейтак - Попытка говорить 1. Человек дороги (СИ)

И я не удержался:

— Послушай, ты кто такой?

— Маг я, — буркнул Айс. — Вроде тебя. Но только… ну, можно сказать простоты ради, что на мне лежит благословение.

— Чьё?

— Да уж не риллу! Я… знаешь, я бы не хотел лишний раз ворошить это — сейчас.

— Как скажешь. Ты не…

— Да всё нормально, Рин. Я по натуре не обидчив. А если обижаюсь, то быстро вспоминаю, что вдобавок отходчив.

— И всё равно, мне бы хотелось… — я запнулся. — То, что ты сказал… знаешь, а ведь я тоже родился на поверхности большого каменного шара, под небом, то чёрным, а то голубым…

Зрачки Айса на мгновение расширились.

— Что? Так ты тоже?..

— Всё ещё интереснее. Там, где я родился — вон, Ладе уже рассказывал, — о риллу не знают.

— Это как?

— А вот так. Мой родной мир большой и одновременно маленький. На самолёте, такой очень сложной механической штуковине, его можно облететь примерно за сутки, вернувшись в ту же точку, из которой вылетел. А информация, бегущая по проводам на спинах электромагнитных импульсов, сжимает мою Землю ещё сильнее. Пять миллиардов человек… только человек, нелюди — просто смутная легенда… и задаваемые всерьёз вопросы, существует ли где-то там, в космической дали, на планетах у иных звёзд, разум, подобный нашему.

— Как же ты оказался в Пестроте? — с какой-то странной жаждой спросил Айс.

— Обыкновенно. Или необыкновенно — это уж как посмотреть. Заснул дома, в собственной постели, а проснулся в гвардейской казарме среди эниста. Представь, каково мне было в первую минуту — ведь дома, повторюсь, разумными были только люди!

— А эниста…

— Никогда не встречал? Ну, если одним словом, то киноиды. Издалека, не присматриваясь, глянешь — похожи на людей с собачьими головами. Ростом от трёх локтей до пяти. Гвардейцы, ясное дело, были ближе к пяти локтям. И с людьми, как угодно загримированными, не спутаешь: ноги "не в ту сторону" гнутся, плечевой пояс устроен совсем иначе… — Я вздохнул. Сам давно уже не вспоминал обо всём этом. — Меня тут же взяли в оборот, но без лишней суровости, когда поняли, что я на их диалекте ни бэ ни мэ. Кроме того, как я позже узнал, никакого магического следа моё появление не оставило. Ну а предположить, что я забрался в казарму традиционными методами, могли бы только люди. Эниста-то сразу почуяли, что моих следов вокруг нет.

— И что потом?

— А потом пришёл добрый дядя друид. Тоже эниста (в том домене людей разве только на картинках видали). Со всеми поговорил, включая, разумеется, меня, всех успокоил, а мне сделал предложение, от которого я не стал отказываться. Вот так.

— Ты хотел вернуться домой?

— Поначалу? А то как же! Но потом осмотрелся по сторонам, вслушался в себя — и понял, что приобрёл не меньше, чем потерял. Ты будешь смеяться, но когда во мне проснулась магия, я был просто на седьмом небе от счастья!

— Проснулась? На седьмом небе?

— Идиома такая. — Пояснил я. И не удержался от улыбки. Буквально переложенные на койне, эти фразы действительно звучали забавно. — А насчёт пробуждения магии… на моей родине полно чудес, но только и исключительно технических. Магия у нас считалась не то сказкой, не то шарлатанством, даже в псионические способности мало кто верил. А я, великовозрастный дурак, несмотря на всё на это мечтал стать магом. Не хотел, понимаешь ли — психически здоровые люди такого хотеть не могут. Но мечтал. Ну и, как говорится, сбылась мечта идиота…

— Да-а-а, — протянул Айс. — История… и следов магии, значит, на месте твоего появления не обнаружилось. Дела…

— И не говори. Я уже давно бросил гадать, почему оказался в Пестроте, всё едино без толку. Попал — и попал, важен сам факт.

— Разумно, — голубоглазый кивнул. — Так. Мне кажется, или о чём-то мы забыли?

— Вроде нет. С местной политикой и космогонией разобрались, прошлое вспомнили, договор заключили…

— Вспомнил! Я же хотел тебя спросить, насколько большие неприятности может доставить тот тип, которого я шуганул в "Крылатом мече".

— Не ко мне вопрос. Но есть у меня такое чувство, что лучше бы нам троим взять ноги в руки и умотать куда подальше. Желательно — в другой домен, причём не смежный с этим.

Брови Айса взмыли вверх.

— Ноги в руки?

— Ага. Как вспомнил родину, так полузабытые обороты и попёрли. Косяком.

— Ясненько. Что ж, мысль здравая. Вам двоим, как я понимаю, всё равно, куда двигать?

— Лишь бы подальше.

— Вот и славно. Потому что я давно хочу вернуться в одно примечательное местечко.

— Какое?

— Потом расскажу. По дороге.

На этом Айс выдернул из песка свой двуручник и заровнял подошвой сапога часть им же нарисованного круга. Защита от подслушивания исчезла с тихим шорохом, как будто осыпалась.

Ах, благие намерения, благие намерения!

Возможно, если бы мы двинулись в "примечательное местечко" сразу, нам бы сопутствовал успех. Хотя вряд ли… если уж судьба сомкнула челюсти, то так просто их не разожмёт.

Вместе с Айсом — уже не за ним, а именно вместе — мы вернулись к "Крылатому мечу". Там-то нас и ждали.

Я не успел активировать тревожный комплекс, не успел ничего предпринять, да что там — едва успел понять, что атакован! Ведь я — не единственный маг, умеющий работать под чарами скорости. Погружаемый в беспамятство, я услышал сухой и резкий электрический треск, а ещё — полный муки крик. Но смог ли Айс отбиться от засады и бежать, понять уже не успел.

Возвращение сознания стало процессом быстрым и безболезненным, однако всё равно крайне неприятным. Обычным людям не понять, каково это: очнуться — и осознать, что твоя Сила скована многократно большей Силой. Ощущения котёнка, схваченного за шкирку, или даже ныряльщика, попавшегося в ловушку под водой и чувствующего, как иссякает воздух в лёгких — ничто рядом с бессилием скованного мага.

Я не мог заглянуть в Глубину, потому что почти не чувствовал её. Не мог воззвать к Двойнику, потому что там, где обычно пребывал мой карманный вампир, зияла пустота, какая-то туманно-белёсая, отвратительная до нутряной дрожи. Я не… короче, почти ничего я не мог. Даже мысли в голове не текли, как вода, а вязко колыхались, точно мутноватая болотная жижа. Под Тихими Путами находиться было несравненно приятнее, чем под этой магией — значительно более изощрённой и в той же степени мерзкой.

То, что очень широкие, в пол-локтя и более, кожаные ремни, охватывающие мой торс, руки и ноги, удерживали меня в лежачем положении на каком-то здоровенном камне, неприятно напоминающем жертвенник, было уже сущей мелочью. Такой же, как полное отсутствие одежды.

Безделица. Мелкий штришок на общем тошнотно-омерзительном фоне.

Клянусь душой и жизнью, как же погано!

— Здравствуй, Рин Бродяга.