Сергей Чичин - Поход клюнутого

— Но щит был показан мне, и подобные оскорбления я как рыцарь намерена смывать кровью!

— Я как-то сомневаюсь, чтоб вам персонально что-то показывали. Вы б глаза не продавали почем зря, вот и не возникало бы ненужных неприятностей.

— Ты собираешься меня учить, смерд?

— Да я кого угодно горазд поучить. — Торгрим многозначительно повел трубкой. — Мадам, явите разум. Мой рыцарь — он сам это самое, что на щите написано, и обратите внимание, что у него каждая ручища толщиной с вашу талию, он долбанет почем зря — а я потом буду мучиться, что допустил такое обхождение с благородной дамой, к тому же самых правильных устоев. Хотите, срубите мне ветку вон с того дерева, и я взамен вас ею показательно выдеру сэра Бинген-как-бишь-его, как сидорову козу!

— Во имя Синдел, на это бы я посмотрела!

— Так за чем дело стало? Вы не стесняйтесь, рубите прут такой, чтоб он даже сквозь панцирь прочувствовал.

— Дело за тем, что я получила рыцарский пояс и шпоры не для того, чтобы за меня вступался каждый оборванец, пахнущий навозом. Я и сама могу постоять за свою честь и объяснить зарвавшемуся мужлану, как надлежит вести себя со встречными рыцарями!

— Э, боюсь, для этого всей вашей женской капеллы не хватит. Мужики поздоровее на этом поприще лапти склеивали.

— Да будет так, если тому суждено случиться. Но отступать не в рыцарских традициях.

— Поимейте милосердие, на это я никак не могу пойти. И сам он, уверен я, биться не жаждет… у нас дела личные, нам размениваться на дорожные стычки непозволительно.

— Зачем же он принял мою перчатку?

— Дурной он, как табун сусликов, и рефлекс имеет развитый, что зовется хватательным. Ему что ни кинь — все хватает!

— Значит, самою судьбой предначертано, чтобы мы с ним вступили в поединок. Обещаю тебе, оруженосец, что, если удача будет на моей стороне, я не причиню твоему хозяину смерти. Но кровь пущу, чтобы впредь был осмотрительнее!

— Вот это бы и неплохо, — возмечтал Торгрим. — Да только на удачу в таком деле уповать не следует. Сколь с ним мотаюсь — ему все нипочем, из такого выходит без единой царапины, где полный хирд бы раздербанили. Но сами подумайте, биться с женщиной — это таким надо быть… Его, конечно, клюнул некогда гоблинский дурной попугай, но едва ли с такою силою, чтоб всякие понятия вымести.

— Что, вы с твоим рыцарем презираете женщин, как у шовинистических мужских свиней заведено?

— Я б так не сказал. Он к женщинам определенно питает всякие нежные чуйства.

— Потребитель-эксплуататор!

— Ну вот, у вас же явно на сердце тяжко, раз на эльфийский диалект переходите. Мадам, ну к чему вам лишний удар по голове?

— Я полагаю разговор оконченным, оруженосец. Ни у меня, ни у него нет при себе копья, так что предлагаю сойтись на мечах и уповать на милость богов-покровителей.

— Да какое богам дело до дуриков, что к картинкам на щитах цепляются? Вот что, давайте повстречаемся в иной раз, когда все будем и при копьях, и при свите положенной, и можете на турнире переведаться, там-то все и проясните. — Торгрим заговорщицки понизил голос: — Смею полагать, что с рыцарской пикой он не в больших ладах, так что тут-то вы ему и покажете, что к чему.

— Нет, вонючий незнакомец, биться мы будем здесь и сейчас, на мечах и до крови, а если ты не прервешь тотчас кощунственные речи, то первым я разрублю тебя — прямо до седла твоей смешной лошадки!

— А вот это у вас, при всем уважении, не получится. — Дварф ощутимо загрустил в потоках холода, которым понесло от суровой рыцарши. — Вы ж подумайте, как себя станете чувствовать, когда первый встречный унавоженный оруженосец вас с седла стащит и эдак выпорет, что даже сквозь железные штаны нестерпимо обидно сделается.

— Ах ты!..

К чести латной дамы, схватилась она все-таки не за меч, а за плетку, и Торгрим скрепя сердце предпринял встречные шаги. К тому моменту, как рука взметнулась, занося плеть, он аккуратно скатился с седла, нырнул под морду рыцарского коня, уходя из-под удара, трубку зажал в зубах, одной рукой принял даму за кованый пояс, второй прихватил за ногу, выбивая латный пигаш из стремени, и без большой натуги снял некрупную фигуру с лошади. Рыцарша немедленно принялась извиваться, совсем как обычная крестьянская девка, буде прихвачена соседским мясником, и, вместо того чтоб на землю встать без шума и пыли, была на нее не очень нежно брякнута.

— Так его! — гаркнул из отдаления Бинго, донельзя счастливый таким зрелищем. — Теперь ногами, борода!

— Прибью я его однажды, — сообщил Торгрим сокрушенно. — До чего гнусный тип, поверьте уж специалисту.

Тут ему пришлось на шажок отступить, чтобы избежать пинка острым мысом стальной обувки. Рыцарша с неожиданной прытью перекрутилась и вскочила на ноги, после чего сдернула с седла полуторный меч и наставила его в лоб дварфу.

— Это тоже не получится, — примирительно заверил Торгрим. — Мадам, я уж не знаю, за какие заслуги у вас тут берут в рыцари, но нас под горами куют из другого железа. Бросьте ерунду, давайте разойдемся по-мирному. Мне сердце греет ваша верность слову и долгу, я ж спать не смогу, если придется вас обидеть.

— Ты уже обидел, гнусный бородач!

— Э, поверьте, еще не успел. А то еще сэр рыцарь подключится, вокруг него и лучшие друзья себя как на колу чувствуют.

— Прибей уже, и поехали дальше! — потребовал Бинго капризно. — Только пусть отдаст за причиненные треволнения чего там у него есть хорошего. Я скоро кушать захочу! Уже почти хочу! Уже точно хочу!

Рыцарша коротко взвизгнула и обрушила меч на Торгрима. Дварф плавно, словно ползущий по течению айсберг, оттанцевал назад — один шажок, другой, на третий ухватил противницу за запястье и, разогнав мимо себя, запустил на середину дороги.

— Эй-эй! — заволновался Бинго. — Оставь моего бороду пырять железкой! Он, конечно, дурно пахнет и много занудничает, но это… своего заведи, а то я сейчас слезу!

— Хоть ты не лезь, — в сердцах рявкнул на него Торгрим. — За что ж мне такое, один среди безумцев! Мадам, прекратите балаганничать!

— Ты меньше на лыцарей ругайся мадамами, а то не видать тебе взаимопонимания.

— Это женщина, Бинго, и не вздумай с ней как с посторонними магами обходиться!

— Фига, женщина… — Бинго уронил челюсть на грудь. — А чего она в железках, как иной долдон? Где это, чего там лыцари на дороге искали, — очи, косы, ну и прочее обаяние?

Рыцарша оскорбленно выпрямилась и указала на гоблина острием меча.

— Я рыцарь, возведена в звание бароном Гластоном при полном собрании рыцарской коллегии! Слезай с коня, ответь за оскорбление!

Бинго озадаченно сдвинул колпак на затылок.

— Если отвечу, сиськи покажешь?

— Слезай, тварь!

— Да ну вот еще. Чего мнешься, как кабан перед ульем, борода? Отбери у нее железяку, она ж порежется.