Денис Субботин - Огненный дождь

-Чего ж он сам не позабавится? – посочувствовал кто-то из вартовых за спиной.

-С вами – позабавишься! – возмущённо фыркнул Добран. – Всех баб разобрали! Разве что вот…

Он не договорил, и поспешно увёл сотню прочь – чтобы те не видели, как следом за Ярославом пустила своего огромного Серко травница сотни – Тилла. Пусть и впрямь сотник хоть ночку спокойную проведёт…

Сотника в те мгновения терзали совсем другие мысли. Он устал – не от скачки и короткой сечи - от крови. Ему и впрямь хотелось любви. Простой, без затей и клятв, без обещаний любить вечно и без чрезмерных страданий. Ни Умила с её гордыней, ни Тилла с её ревностью такой любви дать не могли. Может, правы были те его вои, что незатейливо брали такую любовь – силой, с боя или вот так, на постое?

-Ярослав! – раздался за спиной привычный уже, глуховатый голос Тиллы. – Ты что такой грустный сегодня?

-Я? – насколько мог – искренне изумился тот. – Я – весёлый и радостный, травница! Мне не с чего грустить, коль уж мы одержали за день две великих победы! Для начала – разгромили малый отряд базиликанских насильников, к тому ещё – предателей наказали. Правда, за это, скорее всего, твой сотник ответит головой… Ну, тут уж как получится!

-Бедный мой… - совсем не как с сотником разговаривая, проворковала Тилла, подходя поближе и грубоватой, в мозолях от меча и повода ладонью проводя по его щеке. – И – колючий. Когда волос обривал последний раз?

-В лагере ещё! – мрачно ответил Ярослав. – Тебе чего?

-Ничего! – удивилась Тилла. – Разве я что говорю? Колючий, так колючий… Иди ко мне, мой сотник!

-Тилла, мы – в походе! – без особой убеждённости возразил Ярослав. – Не время…

-Для всей сотни время, и для тебя – время! – возмущённо сказала Тилла, ковыряясь сбоку с завязками кольчуги. – Помоги уж, что ли!..

Без особой охоты, он всё же помог травнице снять доспех и рубаху. А уж потом кровь сама бросилась в голову, остальное сняли быстро – в том числе и его тяжёлый доспех… У Тиллы даже рубаха порвалась…

Очнулись через час, не раньше. Усталые, но довольные – оба. Глядя на раскинувшееся на стерне белое тело подруги, Ярослав бесплодно пытался разобраться в своих чувствах. Проще было броситься со стены в ров. Или – одному выйти на бой против сотни. Чтобы разобраться, кто больше по сердцу – Умила, красавица и умница, или Тилла… Ну, с достоинствами Тиллы всё давно ясно…

Умила. И рядом – Тилла. Одна – нежная, хрупкая… гордая – да, и это. Другая… нежности и хрупкости нет вовсе. Красота… Да красива, наверное… Зато не колеблется кого выбирать. С давних пор не колеблется, с четырнадцати девчоночьих вёсен…

Ярослав пошевелился, и Тилла, которая вроде и дремала, немедленно очнулась:

-Что случилось?..

-Вставай! – тихо сказал Ярослав. – Устала, поди, на земле… Да и холодно уже! Вересень 54 54 вересень - сентябрь близится…

-Я не замёрзну, если ты – рядом! – заверила Тилла, усаживаясь и медленно натягивая поверх пышной груди срачницу 55 55 срачница – нижняя рубаха . – Ведь ты – не уйдёшь?

-Пойдём, поищем хату! – мягко уклонился от вопроса Ярослав. – И впрямь холодает…

Вряд ли его ответ удоволил травницу полностью. Но другого не было. Сейчас…

Оделись быстро. Тилла кольчугу не натягивала, четверть пуда на руке, как пушинку… В соседнем огороде трещали кусты, слышался непрерывный шорох земли и чьё-то сопение. Ещё один дружинник торопился наверстать время, пока Лель не отвернулся…

Только дошли до дома, начали подниматься на крыльцо, рядом с калиткой, разумеется – выбитой и доселе не поправленной, возник всадник. Чужой…

-Сотник Ярослав? – громыхнул во весь родянский голос. – Я тебя по всей деревне ищу! Князь кличет! Срочно!

9.Князь Лютень и Ярослав. Торонтон. Ночь на 24 месяца Серпеня.

Избу для себя князь Лютень выбрал добрую. Будь он торингом, или просто – верь в Крест и Розу, ещё удобнее было бы, ибо небольшая деревенская церквушка опиралась одной стеной как раз на этот дом. Впрочем, здесь жил всего лишь один из местных богачей, на свои деньги церковь отстроивший и этим донельзя гордый… Когда-то. Теперь и он был мёртв, а его немолодая, но ещё красивая жена, раскопав где-то сряду 56 56 сряда - наряд , поспешно в неё обрядилась и теперь прислуживала гардарским военоначальникам, подавая им на стол блюдо за блюдом, кувшин за кувшином. На открытой шее – её должен был украшать золотой торквес 57 57 торквес – ожерелье из металла , давешний подарок мужа – алел и наливался кровью свежий засос… Хоть и немолода была, а какой-то гардарский хоробр не удержался, испробовал ещё спелую ягодку…

Каждый раз, натыкаясь взором на этот бурый знак чье-то страсти, князь Лютень и сам бурел ликом, крепко сжимал кулаки. Глядя на него, хмурился и Рудослав Буй-тур Владенский – что позор Медведю, позор и Туру!.. На третий или четвёртый проход Лютень не выдержал, рывком притянул к себе женщину, ткнул в синяк пальцем:

-Силой?!

Хоть в гневе прорычал неразборчиво, женщина поняла, поспешно замотала головой:

-Сама уступила!

-Ладно, коль так… - проворчал Лютень, далеко не успокоенный. В следующий момент, вздохнув тяжело, налил себе новую чарку местного пива, пригубил… Поморщился слегка – пиво, молодое, больше напоминало пока брагу. Горчило, в мозг не било…

-Ну, где там твой хвалёный сотник? – не удержался от вопроса Рудослав. – Ух, будь моя воля…

-Мы – равны как воеводы, я ж говорил тебе! – мрачно ответил Лютень. – Ивещей!!!

Воевода, предпочетший, по дурному настроению князя, обретаться на крыльце, в два шага оказался внутри:

-Звал?

-Где Ярослав? – хмуро спросил князь. – Долго мне ещё ждать его?!

-Идёт уже! – немедленно ответил воевода. – Прикажешь сразу к тебе?

-Сразу! – подумав немного, согласился князь. – А ежели крутить начнёт… Десяток гридней держи тут, рядом. Будет крутить, тут и в поруб посажу! Сволочь…

-Ты, княже, прости! – внезапно решившись на что-то, возразил воевода. – А только я не позволю тебе честного воина сволочить! Допроси сначала, послухов найди. Тогда и карай – твоё право! До сих пор Ярослав – твой верный сотник! Лучший в тысяче, головой отвечаю!

-Ответишь… - скрежетнул зубами Лютень. – Ответишь! Как я теперь Радану в глаза посмотрю?! Защитнички… Деревню сожгли, баб снасильничали… Детей малых, и тех убивали! Как с врагами, право слово!

Тут, наконец, спасительно скрипнула дверь и вошедший внутрь Ярослав, низко поклонившись на карликов рассчитанной притолоке, повторил свой поклон уже для князей. И – ещё раз, наособицу – для хозяйки, зардевшейся ликом от его знака внимания.

Переведя взор с Ярослава на женщину, князь ещё раз обозрел засос у неё на шее, хмуро спросил: