Денис Субботин - Времена без Героев

Вот первый стражник отпрыгнул в сторону, хватаясь за пропоротое плечо, за ним последовал второй… Сам триарий пока что оставался цел, но голос его звучал уже не так громко, в нем прорезались первые хриплые нотки…

- Алтика! -выкрикнул он еще раз, замахиваясь мечом на самого декана…

Декан Фока был молод, но опытом не обделен. Он уже видел, что ошибся и что перед ним - воин. Но гордость новелиссима, пусть и младшего сына в фамилии не позволяла ему признать свое неправоту. Тем более теперь легионер и в самом деле нарушил законы, оказав сопротивление преторианцам. Тем более, пролилась первая кровь…

Фока легко уклонился от удара триария, столь же легко развернулся у него за спиной и замахнулся сам, без зазрения совести намереваясь ударить соперника в спину…

В правой его руке внезапно вспыхнула острейшая боль, декан даже закричал - тонко и протяжно. Пальцы враз перестали слушаться, меч звонко обрушился из них на камни мостовой…

- Нехорошо это, бить в спину! -возвестил злой, молодой голос за спиной - Эй, никто не шевелится, я метко стреляю, а мои друзья варвары - даже лучше!

Декан, зажимая пробитое свинцовым желудем плечо, заставил себя медленно обернуться… Поперек узкой и кривой, грязной и пустынной улицы, стояли четыре человека. Двое из них даже внешне выглядели опасными, пугали и заставляли вставать дыбом коротко остриженные волосы на затылке…

- Чего вам надо? -резко спросил он, сдерживаясь, чтобы не завыть от резкой боли в плече - Я - командир патруля городской стражи! Освободите дорогу и уходите. Мы не станем вас преследовать!…

Похоже было, по крайней мере двое из четверых человек согласны были это сделать. Как ни странно, одним из них был самый большой и сильный - варвар из Гардарики. По резкому тону, которым он обратился к стрелку, было понятно, что он недоволен и требует объяснений.

Черноволосый стрелок, несомненно - базиликанец, только поморщился и даже не оглянулся. Зато тон, с которым он обратился к декану, говорил о несомненности его намерений:

- С каких это пор городская стража нападает на воинов славных Алтикских арифм?! Мне всегда казалось, воины -защитники империи, а не жертвы ее прихотей!

- Он обвиняется в попрошайничестве на улицах Великого Города! -угрюмо, но твердо ответил декан, чувствуя, как слабеет тело, потерявшее слишком много крови - И в сопротивлении власти!… Вы же его пособники… Взять их!

Стражники, не ожидавшие такого приказа, тем не менее выполнили его без угрюмой обреченности, хотя и без особого желания тоже. Их все еще оставалось восемь здоровых, да и двое покарябанных вполне могли оттянуть на себя одного из четверки…

- Зря вы, ребята, ввязались! -отирая кровь со лба, посочувствовал им Люпус - Вы нездешние… трое. Не знаете… Вам теперь тюрьма светит! Да не какой-нибудь вшивый эргасторий, Палаты Гелиоса! Слышали? Тикайте, пока есть возможность…

Слышал только Юлий, но он пока не горел желанием объяснять своим товарищам, что такое Палаты Гелиоса…

А это была без сомнения самая лучшая и неприступная тюрьма в мире. И самая безжалостная по отношению к заключенным…

Полтораста лет назад, когда Великий Город еще чаще именовали Миллениумом, август Юлиан Кровавый искал место для своих пленников - архонтов и новелиссимов других городов, ныне входящих в империю Базилиска. Требовалось место, которое даже самые отчаянные головы признали бы неприступным. Юлиан, несмотря на свое прозвание, предпочитал не убивать политических соперников… Требовалось место, где эти соперники умирали бы своей смертью. Желательно - быстро…

Так зародились Палаты Гелиоса. Расположенные на высокой, из цельного гранита составленной горе Туниус, палаты представляли собой настоящий лабиринт, открытый сверху и не имевший камер в прямом смысле этого слова. Пленники, которых запускали через единственный вход, всю свою короткую оставшуюся жизнь проводили в движении и поисках пищи и воды. Юлиан был достаточно щедр, чтобы на высоте пятисот локтей забились шесть фонтанов. Ну а пищей пленникам служило все - от мелкой живности, каким-то чудом выживавшей в скалах, до неосторожных птиц, падали… Все, что могло идти в пищу, в нее шло.

Юлий промолчал, а потом уже поздно стало что-то перерешать. Стражники напали… Вернее, попытались…

- Стойте! -громко сказал Равен, вскидывая руки кверху в картинном и совершенно ненужном жесте вскидывая руки кверху - Стойте, говорю! Я - маг! Я предупреждаю вас, что гнев мой будет ужасен… Если вы немедленно не отпустите моих товарищей! Прочь!!1

На ладони его заколебался неровным голубым огнем шар размером с кулак гардара. Этого оказалось достаточно… Стражники Великого Города были смелыми и гордыми людьми. Когда шли против того, что было им понятно. Маг, вставший против них, готов был обрушить на весы судьбы свою магическую силу, и к этому они были не готовы.

- Мы уходим! -хрипло сказал декан, подавая соответствующий знак своим людям - Но вы за это заплатите!

- Ну и развелось у нас должников! -под общий смех воскликнул Юлий - Эй, герой, ты с нами?

Триарий, внезапно ощутивший, что жизнь вокруг начинает расцветать новыми красками, не заставил себя ждать. И уже через четверть вигилии ищи пятерых чужаков, хоть весь город перерой!

Августе Семирамиде минуло тридцать девять лет, но никто даже за глаза ей столько не давал. Невысокая, ладно сложенная, с великолепной фигурой, где все было на своих местах, с роскошными, цвета вороньего крыла волосами, ниспадающими ниже плеч на две пяди… Впрочем, все признавали, что красивее всего в августе были ее глаза - роскошные, огромные зеленые глаза, способные за миг изменять цвет от светло-зеленых - когда она была в добром расположении, до темно-изумрудных - когда она злилась…

Семирамида в полной мере пользовалась своей привлекательностью и не было при ее дворе мужчины, красивого или славного своей мужской силой, который не оказывался в ее постели хотя бы один раз. Случалось, некоторым везло и они оставались в плену августы и дольше… Впрочем, вот уже пять лет ни один мужчина, будь он трижды любимец Богов, не мог похвалиться, что обладал ее телом больше месяца.

С давних пор августой был заведен обычай: с утра она принимала ванную, до краев наполненную теплым, только что сцеженным женским молоком. Давно уже было известно, что это позволяет сохранять кожу нежной и чистой, а августе не чужды были обычные женские устремления. Совсем не чужды!…

Омовение правительницы империи, пусть и номинальной - не слишком приятная процедура, лишенная прелести уединения и не слишком похожая на обычную помывку какой-нибудь Алипии, пастушки из Тангарики или Сильберики. Обычно, при огромной серебряной лохани, в которой купалась августа, всегда находилось не меньше тридцати человек, полностью заполнявших помещение: охрана - шесть доместиков-евнухов в полном вооружении, дюжина севаст и зист-патрикий свиты… А также три человека, от которых в куда большей мере зависела судьба Базилики: Великий Логофет, Доместик Схол, Друнгарий Виглы… Три человека, достаточно много сделавших, чтобы августа Семирамида стала таковой на деле…