Елена Грушковская - Багровая заря

Во время кормёжки Алекс и Дарий затеяли шумную ссору с дракой — как будто не поделили кроликов. Надзиратели, туповатые сытые амбалы, услышав звуки скандала, заглянули в камеру через дверное окошечко.

— Что за буза? А ну прекратить!

— Да пошли вы все в манду! — хрипло прорычал Алекс, показывая хищный оскал. Схватив окровавленную тушку выпитого кролика, он потряс ею. — Разве это жрачка? Только два полуживых крола на рожу! Сами жрите вашу дохлятину, ублюдки!

И Алекс злобно швырнул тушку в окошечко, послав ей вдогонку ещё несколько ругательств, да таких отборных, что глаза надзирателей выпучились и налились кровью, оба оскалили зубастые пасти и ворвались в камеру, готовые сокрушить Алексу все кости. Пока они охаживали его дубинками, Лавиния и Виктория быстро накинули им на головы свои куртки, а Дарий и Франц выхватили у них электрошокеры — новшество, начавшее использоваться в Кэльдбеорге, по-видимому, недавно. В мгновение ока оба надзирателя были вырублены. Алекс, вытащив у одного бесчувственного охранника из ножен саблю, откинул ногой куртку с его головы и рубанул. Не успели остальные моргнуть глазом, как он обезглавил и второго надзирателя. Окинув взглядом вытаращивших глаза сокамерников, усмехнулся:

— А чего с ними церемониться. Мочим всех, так быстрее и надёжнее!

— Это точно, — усмехнулся Дарий, хватая вторую саблю.

Алекс поднял отрубленную голову за волосы и мазнул кровавым срезом шеи себе по лицу. Дарий шёпотом выругался и сказал:

— Ну, ты на всю голову отмороженный!

Алекс только ухмыльнулся в ответ. Ещё одной паре подбежавших надзирателей следовало бы незамедлительно оповестить остальных о происшествии и поднять тревогу, но они на миг остолбенели. Всего на миг, но этот миг всё и решил. Один из них — вероятно, недавно принятый на службу и ещё неопытный, слегка опешил, увидев Алекса в «боевой раскраске», с окровавленной саблей в одной руке и отрубленной головой в другой. Алекс в этот момент был жуток — настоящий зверюга. Издав устрашающий рык, он с силой пушечного выстрела метнул отрубленную голову в обалдевшего охранника-новичка и попал ему между глаз. Тот закачался, оглушённый. Второго надзирателя поразил Дарий, нестандартным способом использовав железную дубинку — в качестве метательного орудия. Одновременно с броском Алекса он запустил ею во второго охранника и проломил ему переносицу. Воспользовавшись кратковременной оглушённостью надзирателей, Алекс и Дарий бросились вперёд и обезглавили обоих. Так мятежники получили ещё пару сабель и электрошокеров. Один такой комплект получил Франц, вторым владел Дарий, третий, наряду с ключами, был у Алекса, а четвёртый оставили Виктории и Лавинии, чтобы те могли оборонять себя и меня.

Тревога не была вовремя поднята, и это дало нам преимущество. Несколько камер на нашем этаже были отперты, и томившиеся в них узники отправились за Францем на штурм хранилища крови, к ним присоединился и Алекс. Комплекты ключей второй пары убитых надзирателей дали двум узникам, чтобы те отпирали другие камеры. Часть из них Дарий повёл с собой на поджог керосинового и угольного складов. Я услышала рёв Алекса:

— Аврора идёт!

А потом я услышала глухой грохот. Это взорвался керосиновый склад: Дарий выполнил свою задачу. Скоро с рёвом «Аврора идёт!» носились многие вырвавшиеся из камер узники: Францу удалось добраться до запасов крови. Человеческая кровь не только вернула им силы, но и привела их в состояние озверения, и они были готовы крушить всё, что попадалось им на пути. Те, кто сумел вооружиться, вступали в схватки с охраной и нередко выходили победителями. Крики боли, крики ярости и крики ужаса смешались в один сплошной ор. Кто-то убивал, кого-то убивали. Кто-то убегал, а кто-то преследовал, догонял и убивал.

Запахло гарью: мятежники поджигали всё подряд. Такого восстания не знали эти древние стены. Никто не отваживался до сих пор осуществить ничего подобного, и давний бунт, в результате которого заместитель начальника Кэльдбеорга покрылся слоем краски и перьев, был по сравнению с этим просто шуткой соскучившихся узников.

В моих крыльях не было ни одной целой косточки, на моём теле — ни одного живого места. Надо мной надругались три раза. Растерзанная и вывороченная наизнанку, я лежала посреди кромешного ада с единственным теплящимся во мне желанием снова хоть раз увидеть Карину. Плохо повинующейся, деревянной рукой я опять вытащила косыночку, и от родного запаха моё сердце сжалось. Вдруг в камеру ворвался Ингвар со свежим следом от сабельного удара на лице и с ковшиком, полным крови. Он весь пропах дымом, его фартук был в нескольких местах прожжён и окровавлен, но на его жирном и круглом, как луна, лице сияла улыбка. Лавиния схватилась было за саблю, а Виктория — за электрошокер, но Ингвар воскликнул:

— Всё в порядке, всё в порядке! Это для Авроры.

Он поднёс мне ковшик, до краёв полный крови, и от меня не укрылось, как вспыхнули глаза у моих сокамерниц. Я сказала:

— Дай сначала им.

Обе, Виктория и Лавиния, начали отказываться:

— Тебе сейчас это нужнее!

Я сказала:

— Если вы в «Авроре», то не обсуждайте моих приказов. Пейте.

Они выпили по несколько глотков, но нельзя было не видеть, что им хотелось ещё. Я находилась здесь всего несколько дней, а они — несколько месяцев.

— Пейте всё, девочки, — сказала я. — Это приказ! Ослушаетесь — не приму обратно в «Аврору»!

Они не посмели прекословить и выпили всё до дна. На глазах к ним возвращались силы, и после лёгкой судороги они вскочили на ноги.

— Аврора, мы добудем тебе ещё! Ты! — обратилась Лавиния к Ингвару. — Будь с Авророй, мы скоро вернёмся!

Она схватила ковшик, и они с Викторией выбежали из камеры. Я протянула руку Ингвару.

— Привет, старина…

— Привет, дорогуша. — Ингвар сел рядом со мной и взял мою руку. — Не ожидал тебя увидеть здесь снова.

— Ты с нами? — спросила я.

— А куда же я денусь? — ответил он, улыбаясь до ушей. — Как только я услышал, как все кричат: «Аврора идёт!» — я сразу понял, что Кэльдбеоргу конец. Все будто с ума посходили! Послушай… Когда эта заварушка кончится, ты примешь меня к себе в «Аврору»?

— Ты уже наш, — сказала я.

«Заварушка», а точнее, яростный и дикий мятеж в замке Кэльдбеорг окончился полной победой мятежников. Всё было в огне и дыму, когда меня выносили из камеры на воздух, всюду лежали обезглавленные тела надзирателей и узников, пахло палёным мясом: горел крольчатник. Полыхали все хозяйственные постройки и опустевшие камеры, клубы дыма окутали весь замковый двор. Ворота были открыты, мост опущен, и в Кэльдбеорге не осталось ни одного заключённого.