Елена Ларичева - Сонная ученица

Буйвол неожиданно заинтересованно поглядел на меня из-под жидких рыжих бровей.

- Серьезный повод для визита, - слишком быстро согласился он, не оставляя ни крупицы надежды. - Два года бедняга был оставлен на произвол судьбы. Целое отделение Управы Закона с ног сбилось, разыскивая родственников, а теперь являешься ты. Изволь, заплати восемьсот золотых его долга, проценты за него в двести золотых. А так же штраф - четыреста, и налог в сто сорок монет. И любуйся на родича сколько влезет.

- О чем вы, уважаемый? - пискнула я, понимая, вляпалась по самую макушку, или, как говорят ирийские эльфы, - по кисточки на ушах. Уж лучше действительно притвориться сменщицей некого Синяка, чем угодить ни за что, ни про что в чужую долговую тюрьму.

- Сколь дальней родственницей ты приходишься Платану? - принялся докапываться Буйвол, вставая со стула.

О, Творец, я что, залезла сегодня в твою банку варенья, раз ты так зло со мной шутишь?

- Уважаемый, - медвяным голоском начала я. - Я образно выразилась. Никакая я ему не родственница. Просто мой друг из Канейбаза, который по состоянию здоровья не выносит долгой дороги, очень попросил меня сообщить Платану кое-какую информацию. Действительно семейную.

Он поумерил пыл, плюхнулся обратно на стул и обиженно засопел. На грубом лице отразилась трудная работа мысли. О, представляю, его мысли словно хомяки в колесе мчатся и мчатся, не находя ни выхода, ни возможности выпрыгнуть на волю. Пришлось снова помочь.

- Пожалуйста, мне хватит трех минут, - робко попросила я. - Оружие свое я сдам на хранение, - я вынула из поясных ножен длинный кинжал орчьей работы со сложной гравировкой по лезвию, положила на стол. - И больше никогда вы меня не увидите. Уважьте волю моего немощного друга.

Взгляд пересек с меня на кинжал и обратно. Ручища накрыла черную гладкую рукоять.

- На хранение, - произнес Буйвол и перенес клинок в свой ящик. Я мысленно сказала стальному другу "прощай" и кивнула.

Начальник четыре раза хлопнул в ладоши и сплавил меня на попечение молоденького подчиненного.

- Девицу своди к Платану, дай им поворковать наедине, но не более трех минут.

Я вяло улыбнулась начальнику на прощание и последовала за провожатым.

А здесь не все так плохо. Сухо, чисто, ступени широкие, стены выложены серой в мелкую крапинку плиткой. Только свет неприятный, синеватый, вызывающий ощущение вечных сумерек. И воздух спертый, тяжелый.

Меня провели мимо железных дверей камер. Каждая снабжена как минимум десятком замков и засовов. С такими даже я не справлюсь. Меня вдруг посетил страх - что если меня сейчас запрут здесь? Я ж не выберусь сама!

Чародеев от свободы ограждали вовсе не железные двери, а полупрозрачные, серые, из того же похожего на стекло материала, что и Труба, по которой две огненных кошки таскали обоз желфуров. Серьезная защита. Но скорчившиеся на лежаках фигурки преступников не казались мне опасными. Скорее жалкими и беззащитными.

Меня разместили в крошечной комнате, богатой только столом и двумя скамьями, приказали ждать. Через пять минут громыхания засовами и хлопанья дверьми привели орка - низкорослого, жилистого, украшенного татуировками и шрамами, с кольцом в нижней губе.

Орк скривился, едва меня увидел, но сел на скамью и вопросительно посмотрел на охранника, до сих пор не проронившего в моем присутствии ни слова. Немой он, что ли?

- Нам обещали не менее трех минут. Наедине, - напомнила я парню.

Тот так же бессловесно подчинился, вышел и запер за нами дверь. Тогда я вынула из кармана предпоследнюю ирьскую монетку и показала Платану.

- Знаешь, что это?

Орк дернулся, отстранился, точно от ядовитой змеи, даже убрал со стола руки. Первый, испугавшийся привета из прошлого.

- Приказ защищать тебя от любой опасности, - глухо отозвался не горящий энтузиазмом орк.

- То есть? - уточнила я. - Чей приказ? И почему касающийся именно меня?

- Предъявителя монеты обязан защищать до последней капли крови. Если отдашь в руки, приведешь в исполнение клятву. Я положу всю охрану этой вонючей тюрьмы и буду следовать за тобой неотступно, - ответил орк, исподтишка следя за моей реакцией. Не хочешь исполнять, вижу. Я и сама не хочу.

- Сколько тебе здесь сидеть?

- Пока долг не отработаю. По моим подсчетам, два месяца, - оскалился Платан, демонстрируя желтые неровные клыки.

- Чей приказ? - я продолжала вертеть в пальцах монетку, раздражая степняка. Потерпишь, я выжму из тебя максимум информации, и тогда решу - нужен ли мне такой защитник.

- Их несколько было. Во время войны с Ханством я сражался на стороне Калессы. Меня сильно порвали. Орки презирают предателей. Я умирал. В госпитале ко мне почти не подходили, считая безнадежным. Но ночью, когда небесная ладья уже уткнулась носом о мою кровать, пришли четверо. Лекари? Чародеи? Демоны их знает. В их числе был эльф, по голосу понял. Они отняли меня у перевозчика душ, а взамен взяли клятву: если понадобиться, защищать предъявителя монеты. Тебе решать, нужна ли моя охрана.

Таскаться в компании орка не хотелось. С меня Пучка с Элидаром хватает. Тем более за беглецом станут охотиться. Поэтому я мягко сказала:

- Хорошо, я пока не принимаю твоей помощи и защиты.

Монета вернулась в карман. Он прикрыл глаза и тихо вздохнул, отпуская накопившееся напряжение.

- Спасибо за информацию. Удачно дождаться освобождения и больше сюда не попадать.

Покинула я тюрьму в смешанных чувствах. Раз длинноносый отрядил одного из восьми адресатов защищать курьера, понимал - мне грозит опасность. Можно сколько угодно гадать, в чем заключается миссия остальных семи. Устроить переворот? Уничтожить Императора и его приближенных? Да хоть прирезать кого-то на узкой улочке! Не самое приятное из событий. Мне вспомнился мой Сокол, шесть асассинов у его порога… Творец, что я делаю? Зачем?

Я возвратилась в опустевший дом Нанды и пару часов провела в раздумьях. Стоило мне остаться одной, без занятия, накатывала черная звенящая тоска, хоть головой об пол бейся. Мир терял краски, увядал, покрывался плесневым налетом разложения.

Я сбежала в Сновидение, мучила последний шар, стремясь добраться до обещанных Номаром личных наставлений. Увидеть бы еще раз любимого! Хотя бы раз! Но попадались мне только громады знаний, которые я без должной тренировки впихивала в себя, словно голодная гусеница в разгар летнего плодоношения. Позабыв о времени, о пределах выносливости собственного организма, в итоге я была вышвырнута в явь с истощением. В ушах пульсировала кровь, тело зудело и чесалось, конечности выкручивало болью. Во рту суховей прошел - перекати-поля не хватает, а то можно было бы караваны водить.

Кое- как я доползла до раковины, где меня вывернуло наизнанку. Потом долго отмыкала в ванне, впитывая в кожу недостающую влагу. Который час? Нет, правильнее спросить, который день? Так долго я еще ТАМ не была. Ночь, темно, тихо… Хочется есть. Не верно. Как выразился бы Пучок, хочется жрать, как той гусенице!