Тамара Воронина - Приносящая надежду

— Удивлен? — хмыкнул Милит. — А ты думал, тут одни щенки? Или ты никогда прежде не видел истинной боевой магии?

— Ты поднимешь меч на эльфа?

— Уже поднял, — удивился Милит. У него даже голос изменился: был какой-то отстраненный и тем не менее насмешливый. — И мне даже начихать, что у тебя меча нет.

— Я ему свой дам, — проскрипел Маркус, — чтобы Милита потом совесть не мучила. Корин, бери, не стесняйся, у меня клинок отличный, лучше, чем у него.

Кое-как поднявшись, он бросил меч Корину, и тому ничего не оставалось, кроме как поймать и принять позицию. Милит улыбнулся. Даже Лене стало не по себе от этой улыбки. Стало ясно, почему, судя по рассказам, один боевой маг способен навести ужас на целый отряд.

Корин сделал выпад, быстрый, даже стремительный — Маркус одобрительно кивнул, однако Милит даже не отбил его, а отвел. Этак небрежно, как отводят рукой штору, чтоб выглянуть в окно. И таким образом он издевался над Корином с четверть часа, тот уже едва дышал, потому что Милиту стоять на одном месте надоело и он начал танцевать. Корин был покрыт кровью буквально с головы до ног, но вряд ли порезы были намного глубже обыкновенных царапин. А Милит даже не запыхался. Он улыбался, и улыбка эта могла парализовать. Кончилось тем, что он выкрутил меч из руки противника, причем так, что клинок, проделав пару пируэтов в воздухе, вонзился в землю у ног хозяина.

— Ладно, — милостиво разрешил Милит. — Убирайся. Зализывай раны.

— Я б его поцеловал, — сообщил Маркус, — да неправильно поймут. Делиена, может, ты?

Лена подошла к Милиту и охотно его поцеловала, причем не в щеку. Он засмеялся и обнял ее одной рукой, ответил на поцелуй, и у Лены закружилась голова. Сильно-сильно. Корин, одарив их на прощание таким взглядом, что Лена почувствовала его спиной, исчез в наконец открывшемся проходе.

— Милит, — взмолился Гарвин, — ну развяжи ты меня!

Милит снова засмеялся и пошел к дядюшке. Только сейчас Лена увидела шута. Привалившись плечом к стволу дерева, он задумчиво и спокойно озирал пространство. Интересно, заметил ли го Корин? Гарвин, кряхтя, поднимался на ноги. Милит воткнул меч в землю, по-турецки сел рядом и погасил серебро в глазах.

— Почему он сразу не сбежал, не понимаю, — удивился он. — Он же не может не знать, что хороший боевой маг практически неуязвим. Аиллена, что с тобой?

— А кто ее целовал, не отпуская магии? — проворчал Гарвин, разминаясь. — Мощное заклинание. Вообще говоря, он мог меня на колбасу разделать, а я бы только наблюдал за действием. Правда, почему он не сбежал? Он никак не трус, но против нас пятерых… вас четверых он все-таки слабоват.

— А я не пустил, — безмятежно сказал шут. Эльфы обалдели.

— К-как?

— Понятия не имею. Просто не дал открыть проход.

Гарвин снова сел, кровь от его и так не румяного лица отлила вовсе, и Лена бы подумала, что он всерьез испуган, если бы не знала, что он способен на это еще меньше, чем все прочие эльфы вместе взятые. На подгибающихся ногах Лена подбежала к нему, схватила на плечи. Гарвин успокаивающе накрыл ее руку ладонью.

— Все в порядке. Рош, ты уверен?

— Ну… не знаю. Может, это Милит?

— Шутишь? Мне это не по силам. Это слишком тонкая магия — магия прохода. А Гарвин вообще ничего не мог. Значит, ты. Ну, может, Маркус?

Это было еще смешнее, чем Ленины шутки. Прискакал измазанный бог весть в чем Гару и, радостно лая, принялся носиться от одного к другому. Он обожал веселиться.

— А объяснить? — спросила Лена. Гарвин встал, цепляясь за Лену, и покрутил головой.

— Силен… Спокойно, девочка, я перенапрягся просто, когда пытался вырваться. Через час-два пройдет. Ну, поздравляю, полукровка.

— А с чем?

Милит вдруг тоже начал бледнеть, и Гарвин улыбнулся.

— Дошло?

— Я думал… — промямлил непобедимый боевой маг. — Я думал, что это так, легенды… Страшилки для магов.

— Выходит, нет.

Шут пожал плечами.

— Любите вы напускать туман. Никогда ведь слова в простоте не скажете.

— Скажу. В самой что ни на есть простоте. Ты блокатор. Ты способен остановить магию.

— Да ну, — не поверил шут, — на это никто не способен. Ей можно противостоять, но остановить.

— Ты, выходит, способен, — невесело усмехнулся Милит. — Надо же…

— А чего испугались? — поинтересовался Маркус. — По-моему, для нас это крайне полезное умение.

— Полезное, — согласился Гарвин. — Только мне просто не по себе, потому что я смотрю на него и понимаю: он может блокировать мою магию, как та клетка в подвале, как браслеты или ошейник, как веревка из вялицы… только намного страшнее.

— Я не буду блокировать твою магию, — пообещал шут, — тем более что все равно не знаю, как это сделал. Вроде как щит вокруг него поставил. Такой… плотный, как тесная одежда. Не может же он открывать проход внутри себя.

Милит захохотал.

— Это было бы неплохо! Тогда от него мало что осталось бы… Клочки по разным мирам.

Лена занялась Гарвином: заварила ему особенные травки, сделала легкий массаж не столько для того, чтоб расслабить скрученные мышцы, сколько чтоб силой поделиться. Гарвин только что не мурчал по кошачьи.

— Почему у меня голова закружилась?

— Ну… ведь если скажу, опять покраснеешь, — хмыкнул Гарвин. — Милит никогда не применял магию в постели? Покраснела. Значит, ты знаешь, что это такое — в постели с магом. Ну вот и тут примерно то же: он еще не отпустил магию, а тебя уже поцеловал. Согласись, что это было здорово? Да не смущайся ты. Он не нарочно. Из этого состояния выйти трудно. Ну хочешь, я потом тебя поцелую так, с магией? Я ведь у тебя явно никаких желаний не вызываю и не вызывал? Вот точно убедишься.

— Попробуй только.

— Сейчас не буду, — отказался Гарвин, — мне пока… нехорошо. Ну вот, опять паника. Как ты думаешь, почему не хочется говорить тебе правду? Потому что у тебя сразу начинается припадок. Успокойся. Мне сейчас нехорошо, но через час я стану прежним Гарвином. Ну считай, что я… надорвался, таская тяжести. Очень устал. Эй, ты что собралась делать?

— Силу тебе дать! А ну целуй давай! И без всякой магии.

Сзади фыркнул Маркус. Гарвин перевернулся на спину и с сомнением посмотрел на Лену.

— А мне хочется тебя целовать?

— Плевать мне на твои желания. Травные отвары тоже не хочется пить — они горькие. А пьешь.

Теперь фыркнул и шут. Умничка, понимает, что это всего лишь терапевтическая процедура. Целовать Гарвина как мужчину ей и впрямь никогда не хотелось.

— Ну, — утомленно уступил Гарвин, — если уж ты так настаиваешь…

Милит захохотал. Лена наклонилась к лицу Гарвина, и этот мерзавец вдруг взялся целовать ее так, как не целовал у зеленого пруда. Там он и правда процедуры принимал, а сейчас целовал женщину. Лена попробовала вырваться и дать ему в нос как следует, но руки у него, похоже, вовсе не устали, потому как он ее даже не обнял — облапил и притиснул к себе, продолжая весьма увлеченно целовать. Остальные хохотали уже втроем. Лена исхитрилась брыкнуть Гарвина в очень уязвимое место, и он крякнул: «Ах так? Ну смотри!»