Тамара Воронина - Приносящая надежду

Поражало их и давнее решение Родага и последующее содружество с Владыкой. Подражала история вождя людей и эльфов Дарта. Как сказка воспринимался рассказ о мире, где сосуществует несколько рас и живы даже гномы… В этом мире, кстати, гномов никогда не было, как орков, гарнов и драконов, зато не только братья Умо умели путешествовать по иным мирам. Эльфы охотно делились знаниями с Милитом и Гарвином, но научить Милита открывать проход не вышло ни у кого, хотя количество его силы впечатляло. Ну что ж, другое направление, боевая магия — тоже вещь крайне полезная в определенной ситуации, и очень неплохо, что Аиллену охраняет боевой маг.

Напоследок навестили они и целителя. Просто так. Для души. Пробыли у него пару дней. Он тщательно исследовал их всех. Заставил раздеться до белья и долго водил руками вдоль тела. Все, конечно, были здоровы. Походя он избавил Милита от ноющих болей в старой ране, Маркусу вернул подвижность плечевого сустава, Гарвину — мягкость и чувствительность кожи на руках, а от шута отшатнулся: магия? незнакомая? совсем иная? неужели… И больше от него ничего не добились. Он выгнал мужчин на улицу (комната в его бунгало была единственной) и точно так же осмотрел Лену, не найдя в ней совершенно никаких болячек. Остеохондроз с артритом остались там же, где сидячий образ жизни.

С Леной он поделился парой рецептов, с Гарвином — парой секретов, от которых даже у него глаза на лоб полезли: в голову не приходило, что можно так просто — и так эффективно. О Даре Гарвина он отозвался одобрительно, заметив, что некромантия некромантии рознь, и если ее пускать на благое дело — целительство, например, — то она только усиливает природный талант.

Здесь же случилось то, что расставило точки над всеми буквами алфавита в представлениях Лены о мирах магии.

Было тепло. Вообще, климат здесь был благодатный: не особенно жаркое продолжительное лето, чисто символическая зима, должное количество осадков и так далее. Даже в магической коррекции не нуждался. Поэтому они не ставили палатки, спали под открытым небом. Лена проснулась незадолго до рассвета, полюбовалась бледнеющими звездами, отлучилась в кустики и собралась засыпать обратно, но вдруг сообразила, что дежурный даже не шевельнулся, когда она вставала. Милит мирно спал, что Лену поразило до глубины души, и она собралась потрясти его за плечо, когда услышала:

— Не надо. Они все спят. Хочешь, они увидят замечательные сны.

— Кристиан, он же удавится, когда поймет, что заснул на посту! Он солдат…

— Придумаешь что-нибудь. Он же не сам заснул, а с моей помощью. Нет, не поворачивайся, пожалуйста.

— Боишься, что я тебя узнаю?

— Нет… хотя можешь и узнать. Дело не в этом.

— Тогда скажи в чем или убирайся.

— Не надо так, пожалуйста.

И что-то было такое в этом негромком и словно лишенном интонаций голосе, что Лене стало стыдно.

— Извини, Кристиан. Я предпочитаю видеть глаза собеседника.

— В том-то и дело, что тебе лучше их не видеть. Подожди. Я объясню. Корин давно стал частью меня… Он постоянно присутствует в моем сознании, в моей душе, если угодно. Конечно, он не может услышать нашего разговора, если я этого хочу. Но если ты… Ты ведь умеешь смотреть в глаза, Лена. Я опасаюсь, что он может захватить часть твоего сознания.

Щаззз. Не боись, девочка, хре… то есть черта лысого у этого Корина получится. Спокойно. Не только он умеет изолировать свое сознание от меня, я тоже кой-чего умею. Он нас не слышит. Так что ежели хочешь, повернись и смотри. Даже если почувствуешь Корина, ему слабо.

Я сильнее?

А чего столько удивления? Это уже и он понял, а ты все не можешь. Он способен тебя напинать да при известной изобретательности трахнуть силком, но вот справиться с тобой он не может. И уж тем более таким образом.

Ты будешь нас слушать?

Мне уйти?

А чего столько оскорбленного достоинства? Слушай. Мне даже спокойнее.

Чмок.

— Но ты пришел ко мне, Кристиан. Чего ты хочешь?

— Того же, чего и все.

— Благословить тебя?

Он засмеялся. Тоже как-то безжизненно.

— Можешь повернуться, Лена, если хочешь. Я постараюсь не допустить Корина до твоего сознания.

— Не старайся, Кристиан. Корин на это неспособен. Может, потому что у нас слишком разные сознания.

Лена неторопливо повернулась. Кристиан постоял еще немного, давая себя рассмотреть, и сел, чтобы Лена могла видеть и его лицо. Высокий, как Милит, сложенный, как Карл Льюис или какой-другой чернокожий американский легкоатлет, с препышными, но прямыми волосами длинней, чем у людей, короче, чем у эльфов. Гуманоиднее некуда. Парадоксальное лицо, если так можно сказать. Совершенный монголоид, не круглолицый, как бурят, скорее как киношный индеец: лицо узкое, скуластое, нос с горбинкой, что называется, орлиный, смуглая кожа — и при этом пепельные волосы и огромные светло-серые эльфийские глаза.

— Странно выгляжу, да?

— Странно. Но эффектно. В Тамрии не тебе храмы поставлены?

— Я же говорил, что можешь узнать. Не мне лично, но моей расе. Как видишь, я гуманоид. Хотя отличаюсь от любой известной тебе расы. То есть я не могу иметь детей от эльфийки или человека. Можно я налью чаю?

В Лене немедленно взыграл классический женский инстинкт:

— Может быть, ты голоден?

— Не откажусь. Я не ужинал, как-то не пришлось. Ты не боишься меня, Лена?

— Нет. А надо?

— Нет.

— Ты действительно писал Книгу Лены?

— Писал… Часть ее.

— Ты предполагаешь, что я и есть Лена и чего-то там должна совершить?

Он снова невыразительно засмеялся.

— Нет. Я знаю, что ты и есть Лена, и знаю, что именно ты совершишь.

— Ты в будущее заглядывал? — проворчала Лена.

— Заглядывал. Я случайно наткнулся на несколько разрозненных пророчеств, слишком уж совпадавших с тем, что я видел, вот и собрал все в одну книгу. Не думал, что пригодится. Так, дневник исследователя. Как-то он попал в Трехмирье… впрочем, может, я и писал его в Трехмирье. Не помню.

— Можешь сказать наконец, кто ты?

— Могу. Но разве надо? Разве ты сама уже не поняла?

— Это не может быть правдой, — убежденно сказала Лена. — Ты что, бессмертный?

— Практически… То есть с твоей точки зрения или кого-то другого… Что такое бессмертие? Неопределенно долгая жизнь или невозможность умереть?

— Отсутствие смерти, — буркнула Лена.

— Так не бывает. Все смертно. Даже Вселенная. Вопрос во времени.

— Понятно. Владыка Лиасс по сравнению с тобой младенец.

— Ар-дракон тоже. Скажи, Лена, сколько тебе лет? Сколько ты прожила? Вот именно, не знаешь… Время субъективно. Для тебя я бессмертен. Пожалуй, для Владыки Лиасса тоже. От простуды я не умру, но убить меня можно. Хотя это так сложно, что и не представляю, у кого может получиться.