Оксана Демченко - Паутина удачи

Я прицелилась темным шаром по «магам». Выбив крайнего, мой «принц» прокатился и затих возле «птицы Леси», в самом центре группы. Поди его там достань. Девушка искренне верила в свою избранность и удачу. Но Юнц полагал, что везение ее было ненатуральным. Что это означает? Да ровно то, что в Лесю верила вся страна. Их вера трансформировалась, не без помощи магов, в удачу и окрыляла никчемную птицу. Эту страусиху, не умеющую летать и готовую при первой угрозе сунуть голову в песок, сочли журавлем. Я быстро убрала еще три шара. Брат Василия впал в немилость и заболел. Странно заболел, непонятно. И умер он слишком уж быстро. Жена его удалилась от тягот мира в монастырь. Император переехал в южную резиденцию, доверив правление новому наследнику.

Партия моя двигалась ни шатко ни валко. То есть ровно так, как жил и правил Василий Третий. Ликра потихоньку нищала, родовитая знать пировала и танцевала, не замечая перемен. Окраины то голодали, то мерзли, то страдали от болезней. Потом случилась война с Франконий, не верившей в Лесину удачу. Трудно война далась Ликре… И вера в чудесную диву постепенно сошла на нет, не помогла и победа. Местами вера перерастала в новое качество, Лесю уже звали темной, а ее удачу – ночной…

И тогда, повременив, уже Арья, ждавшая своего часа с достойным истинного стратега терпением, объявила нам войну. Агенты знали твердо: птицы удачи, настоящей, у императора нет! Обучение магии в стране пребывает в небрежении, на него не выделяют никаких средств, а Василию присоветовали что следует его «надежные» друзья. К тому же единственный деятельный, здравствующий в то время высший маг обосновался в Арье. Жил тихо, писал мемуары, похоронив жену и переживая эту утрату тяжело, но стойко. Лет ему самому было немерено – за сто…

Я нашла взглядом пару самых дальних шаров. Говорят, высший маг создал некий трактат о птицах. Обосновал и систематизировал принцип нашего воспитания. Разделил и разобрал то, что дает цвет удаче. А еще наотрез отказался участвовать в войне и поступил того хуже: сбежал из Арьи в Ликру, к врагу. По мнению Юнца, он пытался остановить нашего императора, подозревая, что маги-пси загадили мозги не только Лесе, но и ему. Может быть, не успел. Или его не услышали, или судьбу страны не всегда посильно перевернуть одному магу, даже великому, или эта версия истории поддельная… Я прицелилась по «магу», и он странно и сложно срикошетил от бортика, чуть сместил другой шар, снова сменил направление и ушел с поля. По воле отца Фридрих фон Гесс стал ректором нашего, созданного на пустом месте, нищего колледжа. Его университетом-то назвать постеснялись…

Шаров на поле осталось очень мало. Пришло время уходить «императору». Эту часть сказки я считаю правдивой. Марк Юнц излагал ее живо и образно, прямо-таки в лицах.

Василий Третий решил сменить жену на новую птицу, уже подобранную магами. И, как он верил, настоящую. Осталось лишь избавиться от прежней. Попытка вышла грубой и гнусной… Как рассказывал Юнц?

В коридоре раздались звучные шаги. Стража. Кованые латы, звонкие пряжки – так сообщает о себе подданным император, давая им время согнуть спины достаточно основательно. Дверь нараспашку – и вот он. Обрюзгший к пятидесяти, с нездоровой зеленоватой бледностью неотступной злобы, со взором, полным алчной жадности ко всему чужому, еще не присвоенному, – качествами удушающими и душу, и тело… Он полагал войну с Арьей благом. Войну – победоносную.

– Ты, старая курица, вставай, – презрительно бросил правитель жене. – Пришло время поселить здесь птичку помоложе, и я уже нашел такую.

– Нельзя изменить одной удаче ради другой, – отозвалась Леся. – Утратишь все. Я бы ушла, но ты правитель, отблеск твоей удачи лежит на всей стране. Если…

– Маги посоветовали мне проверить, жива ли удача, – резко перебил император. – По древнему обычаю. Стража!

Леся охнула, когда ей грубо заломили руки за спину. Это оказалось так невыносимо больно, что в глазах потемнело. Когда дурнота отступила, рядом уже стоял главный маг страны, назначенный в советники самим императором. В столице поговаривали, что он служит канцлеру Фальку. Маг коротко ударил женщину по губам, и мысли отказались становиться словами…

Еще минуту назад императрица, а теперь жалкая пленница, бессильная хоть что-то изменить. Маги-пси давно прекратили ее обхаживать, женщина прекрасно знала, что ее умение создавать и менять удачу фактически иссякло, даже если и было когда-то настоящим. Ее вели, а скорее тащили, без малейшего уважения и почтения. Люди мужа знали, как обращается с законной женой их господин. О его молодых подружках ведали и о том, что утратившая везение – беззащитна… День опалил солнечным огнем глаза, привыкшие к полумраку. Широкая внутренняя стена, внизу – каменный мешок малого двора. Императрицу небрежно толкнули к чугунной ограде:

– Сегодня его величество желает проверить слова первого мага, утверждающего, что удача покинула вас по вашей же вине. В подтверждение или опровержение тяжкого обвинения правитель повелевает женщине, заявляющей, что она и есть белая дива, а удача ее крылата и велика, избрать хранителя и совершить полет.

Женщина молчала и смотрела вниз, на ровную чешую брусчатки двора. Светлую, розовато-песочную. Скоро ее толкнут – и камни метнутся навстречу, чтобы свершить страшное. Если бы маг не лишил ее дара речи, то, может, был бы ничтожный шанс объяснить, что на самом деле творится. Господин фон Гесс не зря приходил на прием и пытался объяснить. Она не слушала, упиваясь кажущейся полнотой власти…

Солнце достигло зенита, высветив двор внизу до последнего камешка. Особый двор, созданный в незапамятные времена для таких испытаний. Правда, древние были не столь жестоки, если разобраться. Они вроде бы вынуждали к полету диву и ее нареченного до признания их брака и тем исключали любые возможности ловцов ухватить удачу за хвост. Лишенные единства душ падали. Познавшие его… Впрочем, ей второе не дано, к чему бередить сердце? Император оттолкнул стража и сам встал за спиной.

– Ну что, птичка, насмотрелась? – насмешливо уточнил он и толкнул вперед, к краю. – Ты старая, бездетная уродина, не обеспечившая меня сыном! Как я ждал этого дня, глупая курица. Завтра начну готовить новую сетку для птицы. Она куда красивее тебя, ей всего девятнадцать. Как ты, конечно, знаешь, я обожаю наивных девчушек.

Птица прикрыла глаза, новый толчок в спину качнул ее вперед. Розовато-песочные камни приблизились, даже из-под плотно закрытых век была видна каждая трещинка, каждая пылинка на дне глубокого колодца двора. И в каждой трещине копилась тьма. Та, которой пугал Фридрих фон Гесс, – проклятая и проклинающая всю страну. А что теперь страна, если жизнь исчерпана? Что теперь проклятие, если отвернулись те, кто вчера кланялся? Достойная месть, и всего-то. Она вытянула руки вперед, пальцами ловя узор тьмы. В нее не верят более, как в белую диву. Так получат черную! Сила общего убеждения велика, так сказал и глупец фон Гесс. Сам не понял, что дал ключ к решению.