Майя Ахмедова - Ледяная Королева

— Надо же, а я и не заметил! — Волк уже пришел в себя, во всяком случае, способность к здоровому сарказму к нему вернулась первой. — Может, все-таки поговорим?

— Спасибо, наговорилась! — невольно вырвалось у меня. — А уж наслушалась и того больше!

И я, пытаясь удержать внезапно подступившие слезы, чуть ли не бегом поспешила прочь.

— Да что с тобой сегодня?! — только и успел крикнуть вслед обескураженный волк.

«Ничего. В том-то и дело, что ничего, во всяком случае — хорошего… а дальше будет еще меньше…»

Если кто-то всерьез подумал, что подобная гримаса юмористки-судьбы, вконец испоганившая всю картину моей личной жизни, смогла испортить мне дальнейшее существование в остальном, он глубоко и далеко заблуждается! Единственным извинением сможет ему послужить лишь тот факт, что этот самый «кто-то» плохо меня знает! Многие тяжкие ситуации в жизни я в свое время преодолела из одного только упрямства — по принципу «назло врагам живу счастливым!», а уж теперь добавилось еще кое-что.

Несмотря на свой относительно невеликий возраст, я не раз успела проверить на личном опыте аксиому, которую с детства пыталась мне втолковать все та же любимая бабушка, светлое место ей в раю. Мол, судьба каждого человека — явление в известной степени предопределенное, и если тебе на роду написано чему-то научиться (для чего, как правило, нужно пройти через какие-либо испытания), то, как бы ты ни увиливал, высшие силы все равно вернут нерадивого школяра на предписанные рельсы в отправную точку. Только вот условия для новой попытки «взять высоту» будут с каждым разом сложнее, причем во много крат…

Рассуждала я примерно так: если меня угораздило попасть под раздачу с этими своими способностями, будь они совсем неладны, так надо побыстрее отстреляться с предназначением — и завались оно за ящик! А уж до какой степени мне при этом будет «весело»… Что ж, как известно, «страданиями душа совершенствуется»! Я не первая и не последняя, кто получил подобную плюху от любимого человека, и на мой характер так лучше лопнуть с треском, изгрызть в труху подушки, умываясь при этом самыми горючими слезами — но без всяких свидетелей, чем в открытую проявить уязвимость в таких сугубо личных вопросах бытия!

Не стану врать, что меня совсем не волновал столь неожиданный поворот событий. Наоборот, все произошедшее задело меня за живое, да так, что это самое живое судорожно корчилось, истекая кровью, а я стирала зубы в порошок, с трудом подавляя желание завыть в полный голос на неполную луну, но… я буду не я, если хоть как-то покажу этому… скажем так — любителю совершать невинные ошибки, насколько мне горько, больно и плохо! Да никогда и ни за что на свете!!!

Мне, по сути, брошен вызов, причем даже без объяснений — вот и прекрасно! Будем посмотреть, кто из нас в итоге от всей души искусает себе одни труднодоступные места и вырвет волосы в остальных! Как там говорилось в моем любимом сборнике афоризмов — «женщины способны на все, мужчины — на все остальное»? Так-то!

Поэтому я не стала резать себе вены, изымать запасы ядовитых трав у знахарок, присматривать подходящее дерево повыше в комплекте с веткой потолще и веревкой попрочнее, и обошла вниманием теплое незамерзающее озеро неподалеку от лагеря, так и не надумав топиться. Правда, ночевать в своей постели в этот раз я не смогла, куда там — выше моих сил было даже просто зайти в шатер, где буквально все так или иначе напоминало… и говорить не желаю!

Тиальса под каким-то благовидным предлогом тактично удалилась к сестричкам-островитянкам, а я до рассвета просидела в ее жилище у костра, удобно привалившись к несущему столбу, машинально подкидывая поленья и прихлебывая остывший травяной отвар из большущей кружки. Линга безмолвным изваянием лежала рядом, пристроив кистеухую голову на моих коленях и негромко фыркая время от времени. Толком и не вспомню, о чем я думала всю тоскливую бесконечную ночь, скажу одно: это пошло мне на пользу. А если вдруг и проронилась пара-тройка (сотен) шальных слезинок, так об этом знать никому не обязательно!..

После завтрака, поглощенного с обычным аппетитом, я в сопровождении увязавшегося следом Ворха дошла до своего шатра и отважно шагнула на порог. Если уж твердо решено жить несмотря ни на что, следовало предпринять кое-какие действия, хотя для этого и потребовалось накрепко зажать саднящее болью сердце в ледяной кулак.

— Чтобы даже духу твоего здесь не было! — вслух проговорила я выбранную накануне установку, резким движением распуская первый из множества шнуров, скреплявших кровлю моей обители.

Хорошо еще, что Дин во время визитов обращал свое внимание в основном на меня, так что предметы обстановки практически не пострадали — за исключением постели. Спустя рекордно короткое время шатер был распахнут всем ветрам с четырех сторон, лапник и простыня весело полыхали в костре, а меховые одеяла приставленная ко мне стража скатала в толстенный рулон. Затем дюжие вояки оттащили их подальше в лес, вываляли в свежевыпавшем снегу и тщательно протрясли, а затем выбили — разумеется, под моим присмотром. К счастью, подобные санитарные мероприятия проводились в лагере достаточно регулярно, поэтому никаких убедительных объяснений никому не потребовалось.

Ворх, который наверняка уже был в курсе последних событий, наблюдал мою бурную деятельность сначала с озадаченным, а потом с все более мрачным выражением серой морды лица. Комментировать, правда, не рискнул, только зубами скрипнул, когда я поснимала с пальцев подаренные принцем перстни, небрежно сунула их в кожаный мешочек и, не глядя, запустила через плечо в самый дальний угол вновь собранного шатра. Теперь на моих руках красовалось только старенькое серебряное колечко «Спаси и сохрани» да честно заработанный браслет с малахитом.

Когда же я, напевая себе под нос любимую песню из репертуара Глории Гейнор, принялась аккуратно сворачивать и укладывать в мешок свою шикарную одежку из меха скального барса, он все-таки не выдержал и буркнул, держась на всякий случай поближе к выходу:

— Зря ты это… Самые морозы еще впереди!

пропела я во весь голос, доставая из дорожной сумки напоминание о прошлой жизни — свою бело-черную норковую шубку. — Не боись, мой мудрый серый брат, как-нибудь выживу. А уж кому согреть всегда найдется, даже если не брать во внимание особые привилегии «видящих»!..