Яна Алексеева - Охотящаяся-в-Ночи

Выпустив Марину, я обернулась. За спиной оказался небольшой замок, у кирпичного крыльца, в густой тени, кто-то прятался.

На мгновение прислонилась к Павлу, позволяя себе расслабиться, но он уже тащил меня наружу.

Мир воспринимался как-то урывками. Шаг.

Всплеск раздражения моего вампира, я его догоняю, кладу руку на плечо и склоняю голову. Он резко разворачивается, его ладонь ложится на затылок, сжимая в пучок короткие волосы, вздергивает лицо.

Я проваливаюсь в темный взгляд, позволяя его эмоциям затянуть сознание в клокочущие глубины, полные такой притягательной силы. Мысли и воспоминания закружились в водовороте, заставляя податься вперед, прижимаясь к прохладному притягательному телу…

– Как я соскучилась… – прошептала, едва шевеля губами.

В темных глазах вампира начала разгораться багровая искра. Вторая его рука легла на талию, губы шевельнулись…

А миг спустя по двору разлился истерикой дикий крик полурусалки.

– Она моя!

Резкий взвизг, от которого со звоном полопались стекла и лампы, прошил болью позвоночник.

– Моя-яй!!

Резко развернувшись, вывернулась из объятий и в два прыжка добралась до истерички. Схватила за плечи и как следует тряхнула задравшую к небу лицо и набравшую в грудь еще воздуха девицу. Та клацнула зубами, прикусив язык. Глянула на меня, светло-голубых глазах плескалось безумие сорвавшейся с цепи силы.

И все ненужные, наносные, чужие эмоции из моего сознания вымыло, будто волной, присутствием Павла.

– Не-эт! – протянула я. – Это ты – моя!!

Дернула ее за руки, отвесила пощечину. И девушка сдулась, как проколотый мячик, оседая у моих ног, цепляясь за влажную ткань и подвывая.

– А… ах… не бросай…

Она заливалась слезами, всхлипывала, размазывала по лицу сопли и речную грязь.

Сзади снова зажглись огни.

В узком пространстве между явью и тьмой я на миг застыла, лишенная боли и страха. Чужой боли и чужого страха, обтекавших меня сине-серебряной волной. Сзади надвинулось знакомое ощущение. Безопасность и уверенное спокойствие…

– Встань… – осторожно подняв на ноги, обняла Марину, – тише, я не брошу тебя. Обещала же.

На мои плечи легли прохладные руки Павла, добавляя правильности происходящему.

– Только знай свое место, – прошептала на ухо девице, уткнувшейся мне в плечо. Она кивнула, всхлипывая. – В нашей маленькой стае ты – младшая… Учти!

В голосе переливалась угроза на пару с обещанием.

– Запомни! Ты – моя. Ничья больше. Я – подчиняюсь только Павлу. Посмотри на меня… нас.

Марина подняла заплаканное лицо. На миг ее глаза потеряли всякое выражение, пойманные взглядом вампира. Она медленно кивнула.

– Ну вот… – удовлетворенно пробормотала я, вовсе не чувствуя особого счастья. Уловила тонкий флер скрытых эмоций того, кто обнимал меня за плечи.

Павел был раздражен, зол и голоден…

– Пошли.

Развернулась, позволяя вампиру обнять себя за талию. Синхронно с ним шагнула крыльцу, потянув за собой юную сирин.

– Позволь вас познакомить, – тихо прошептал Павел, подводя к высокому крыльцу.

Там, в тени, стоял некто, чья суть, укрытая флером маскировки сильно напоминала сущность моего бывшего учителя. Но легкий ветерок, рассказавший мне о том, поведал и о несхожести… что-то странное чудилось мне в ожидавшем нас существе.

Мир то куда-то проваливался, бледнел, то снова становился ярче, и на плаву меня удерживали только руки вампира на плечах и подрагивающие, абсолютно ледяные пальцы Марины в цепком захвате.

Тень выступила вперед, свет обрисовал высокую стройную фигуру. Белокожий, светлоглазый и светловолосый, подтянутый… опасный.

– Вадим Регел, глава Семьи Регел Заречья. Мой наниматель… наш.

Я шкурой почувствовала волчий оскал, растягивающий губы Павла. У него замечательные клыки, ласковые.

Тряхнув головой, всмотрелась.

Я же теперь – Охотник.

А клиент – волновался. Черное небо и надвигающаяся серость пугали его, пусть он и не видел опасности. Он ее чуял… Пьющий кровь в полной силе.

– Приветствую. Елена из Охотящихся в ночи. Это – Марина, моя подопечная.

Вытолкнула вперед девушку, с пальцев которой опять начала капать сила, расплываясь на вытоптанной земле серебристыми кляксами.

– Рад видеть… – прошелестела тьма. – Входите.

Спустя пару минут мы уже рассаживались в уютном прохладном зале. Дом-крепость отдавал пустотой, с нашего пути, из коридора, похоже, старательно убирались местные обитатели. Кроме Главы и пары смутных теней, оставшихся снаружи, я никого не заметила. И старалась не вчитываться в следы, оставленные молодыми Пьющими, еще недавно разгульно проводившими здесь каждые выходные…

Вздрогнув, вынырнула из провала, и внимательно уставилась на гладкое красно-коричневое дерево стола, за которым сидела, сложив руки, будто школьница-отличница.

«Невежливо!» – резко отчеканил в сознании голос Павла. Или Жерома… Кто из них больше занимался моим воспитанием, понять сложно. Оба вложили если не душу, то уж понятие точно.

Марина села по правую руку, нервно оглядываясь и терзая бахрому, бегущую по краю обитого богатой тканью стула. Павел расположился слева, хозяин – напротив. И все молчали, только моя подопечная громко и часто вздыхала.

Бывший учитель глянул на меня искоса и приказал:

– Докладывай.

Я уже забыла, насколько порой дотошен бывает черноглазый Пьющий кровь. Из меня вытрясли все подробности, мельчайшие детали происходящего, полное многообразие собранных фактов, гипотез, версий и предположений.

На плотном листе бумаги вампир расчерчивал сложную, одному ему понятную схему. Я невольно хмыкнула. Потянулась, обхватила молчавшую Марину за плечи. Подмигнула хозяину, чуть оскалившись.

– Ну, так что, – произнес он, – вы беретесь?

– Разумеется, – не отрываясь от схемы, – буркнул Павел.

Голоден… Ничего, я это поправлю. Хорошо хоть, что никакой черной депрессии уже не чую, один только интерес, и еще… озабоченность.

Как же я соскучилась.

Потянув за собой девушку, тихо вышла в коридор.

– Марин… послушай. – Заглянула в тревожные глаза девушки. – Займи хозяина минут на пять.

– Да я… – она осеклась, уловив тихое грудное рычание. – Конечно.

– Хорошая девочка, – погладив ее по щеке, потянула к дверям. – Павел голоден, а голодный вампи-ир…

– В-вампир?

– Конечно же. Мы уединимся… потом Павел изложит план.

– П-план?

– Угу, – я втолкнула девушку в кабинет, Пьющий кровь проскользнул мимо легкой призрачной тенью. Тяжелые створки мягко закрылись, отсекая нервный, давший петуха голос несовершеннолетней сирин.

И миг спустя я оказалась прижата к кирпичной стене. По оголенной шее гуляют тонкие губы, чуть царапаются клыки, а сознание омывает одна единственная, неимоверно горячая мысль: «Скучал…»