Андрей Чернецов - Время выбора

«Сделаю все, что в моих силах, Ку-Рой. Я обещаю тебе!»

Донн протянул незримые руки навстречу старому другу... Обратить поток иномировой Силы к его главной цели — крови смертного... То, что Истинный Бог некогда потерял и что теперь обретет вновь... Плоть и кровь.

Камень Фал задрожал. Однако Донн продолжал направлять его Силу туда, где в тугой клубок сплелись магия Лунного леса, Силы Копья, кровь мага и душа эльфа. Кровь — цемент, душа — вместилище, а лес — их рождение и их погибель.

Воля мага сейчас творила то, что, наверное, было под силу лишь всемогущим богам. Однако воля — она была и есть превыше всего, что призвано в этот мир, чтобы править... И темница Истинного Бога вдруг обрела новые стены, гораздо крепче и тверже тех, что были раньше...

Теперь оставалось последнее — спасти учеников и сохранить Звездный лес. Донн не видел их, но чувствовал — и Партолон, и Дельред претерпели от соединения Сил больше, чем хозяева звездного леса. Искатели просто оказались ближе к месту взрыва...

— Я не позволю им погибнуть! — вместе с магом вскричал весь мир. Но ни Партолон, ни Дельред, ни тем более эльфы этого не слышали.

Плотная стена дождя отделяла Донна от Звездного леса. Что там произошло? И главное: что Муста-Гутанг смог противопоставить могущественной магии туатов — магии Раковины Жизни, соединенной с черной силой острова Мертвых?..

Не пробиться силой — только воззвать к той, которая еще способна услышать...

«Ахтене! Услышь меня. Я могу вам помочь, но пока не знаю как...»

«Не... не вмешивайся, мы сами...»

«Ты соединила несоединимое! Магию Раковины Жизни и силы острова Мертвых!.. Я даже боюсь себе представить, чем это обернется для Да Дерга!»

«Не бойся... Просто доверься мне и... своему ученику... Партолону...»

Донн открыл глаза. Все та же пещера, много веков назад ставшая для него домом; все тот же Камень Фал, камень Судьбы, — ничего не изменилось...

Хотя... Изменилось многое. Мир раскалывался на части, но его все-таки удалось спасти. Пусть не все еще сделано, но теперь дело за другими — за теми, кто силой своего духа довершит начатое...

* * *

— Тир, что ты делаешь?!

Сконди постепенно приходил в себя. Его друг стоял на коленях, вознеся руки к стремительно очищающемуся от черных туч небу.

— Мне нужна твоя сила, — устало уронил фириец. — Я не могу одновременно управлять Силами стихий и бороться с Хаосом.

Гном бросил взгляд на светящиеся светло-голубым руны. Когда он успел их начертить? Хотя нет, сейчас это не важно, его друг один борется с Силами, во много крат превосходящими Силы простых смертных! А значит, ему нужна помощь. И он поможет...

Секира описала над головой круг и вонзилась в первую руну.

— Тарргнот! Услышь меня! — Сконди раскинул руки в стороны, подобно крыльям. — Я знаю, ты погиб во время пришествия Сыновей Миля. Но твои дети остались, пронеся через века веру в тебя и надежду на твое возвращение.

Земля содрогнулась в короткой судороге. Снег вокруг гномьих рун стремительно таял. И Сконди улыбнулся — Подгорный Отец или, вернее, его Сила, оставшаяся в Да Дерге после гибели своего повелителя, услышала его...

— Что ты делаешь? — не поворачиваясь, спросил Тир. — Кого ты призвал?

Голос фирийца дрожал от волнения. Он и так еле сдерживал стихии и силы Хаоса, а Сконди...

— Это Сила гномов, подаренная нам самим Подгорным Отцом, — невозмутимо ответил Сконди. — Не беспокойся, она на нашей стороне. Теперь мы справимся...

Светло-голубые руны внезапно вспыхнули темно-коричневым огнем; земля под ногами гнома и фирийца задрожала сильнее. И спустя мгновение гномьи руны выдохнули из себя светло-коричневую, слегка светящуюся пыль, которая вдруг закружилась в воздухе, сжимаясь в небольшой сгусток... земли. В толще земной тверди раздалось утробное урчание, и коричневый сгусток вдруг устремился в небо, стремительно меняя форму.

— Тир, смотри! — радостно закричал гном. — Это молот!

Образованный из земли молот, достигнув черных туч, вдруг растворился в них, а спустя мгновение в небе грянул гром.

Порыв неистового ветра бросил фирийца и гнома на спину. Однако Тир и не думал отпускать сплетенные в тугой узел Силы четырех стихий; он лишь еще сильнее потянул незримый поводок на себя.

И могучие стихии повиновались. Огонь, вода, ветер и земля отступили, однако призванные Хаосом тучи не последовали за ними — напротив, они вдруг задрожали, словно предчувствуя скорую гибель. Взявшийся словно бы из ниоткуда коричневый налет внезапно окутал их, разрывая на части, разгоняя в стороны...

...Черные тучи уходили назад, на запад, оставляя после себя лишь легкую сероватую дымку, медленно оседающую на девственно чистый снег. Голубое небо заполняли движущиеся с востока голубовато-белые облака...

Густой липкий снег опускался на разгоряченные лица фирийца и гнома и медленно таял. Друзья продолжали лежать, наблюдая за уплывающими на запад тучами. И Тир вдруг понял, что сошедшие с ума Силы четырех стихий успокаиваются, рассеиваясь по Да Дергу, впитываясь в землю, растворяясь в воде, сгорая в жарком пламени огня и устремляясь вслед за непокорным ветром.

Противостояние закончилось.

А к ним уже спешил Ле Гуин.

— Я вот думаю, чем бы нам заняться, когда кончится война, — глядя на падающие с неба снежинки, сказал Тир. В его голосе слышалась усталость, однако ни капли сожаления или обиды — они победили, победили тех, кто изначально был сильнее, но за кем не было ничего! А за ними был весь мир...

— А что ты предлагаешь? — Сконди, так же как и Тир, не отрывал взгляда от заполнившегося белыми облаками неба.

— Да нет, ничего, — пожал печами наследник барона Ильтиу, тысячник, бывший некогда фирийским, а теперь уже полностью ставший арийским. После всего пережитого Эриу стал для него настоящим домом, где...

— Надо сначала закончить войну с Фир-Болгом, а уж потом что-то решать. Или ты уже забыл о ней?

— Не забыл. — Теперь Тир казался образцом хладнокровия. — Просто война скоро закончится.

— Ты уверен в этом?.. — недоверчиво покосился на друга гном.

— Почти так же, как в том, что я — человек, а ты — гном, — усмехнулся Тир.

«Тот старик был прав — Сила смертных сильнее других Сил. А значит, смертные — сильнее!.. Надо только разумно распорядиться отмеренной нам Силой. Во имя чего-то хорошего, доброго и... настоящего...»

— Тир, Сконди! Что это было! С вами все в порядке?!

Подоспевший Ле Гуин упал перед друзьями на колени, стараясь заглянуть тем в лицо. Однако, увидев их улыбающиеся лица, лишь облегченно вздохнул и уселся рядом.

— Ну и напугали вы меня, — уже спокойнее сказал озерник. — Как только вы ударили по мечу, словно что-то надломилось. Вы пропали из виду! А вокруг... здесь такое творилось, такое!.. Какие-то тени, голоса... земля дрожала, точно живая!..