Меир Узиэль - Демоны Хазарии и девушка Деби

Лолита двигалась медленно. Земля здесь была абсолютно плоской, и ряды деревьев росли, словно кто-то их выстроил в шеренгу. Но, по сути, они обозначали лишь берега ручьев, которые впадали в великую реку.

Легкий туман стлался над землей, и видимость была слабой. Но она знала направление к реке и тонким посохом подгоняла гогочущих гусей. Уже был почти вечер, когда она увидела корабли, возникшие словно бы посреди степи. Великая река, которую дикари называли Днепром, а иудеи – хазарским Даном, катила свои воды. У берега стояли на причале три вытянувшиеся легкими стрелами корабля с высокими мачтами.

Лолита облегченно вздохнула и обратилась в душе своей к богине ночи сна Йокатине:

«Прошу тебя, сделай так, чтобы Олег меня захотел, я тебя так прошу, чтобы он увидел меня и вспомнил. Как я хочу, чтобы он взял меня в свои сильные руки и поцеловал меня около ушей, как это сделал раньше. Как я хочу, чтобы он снова расшевелил пальцами мои волосы, какое это наслаждение. Пусть возьмет меня как одну из своих прислужниц, почему бы нет?»

Она прошла с гусиным стадом еще немного, приблизилась к берегу ближайшего ручья, вдоль которого зеленели кусты малины. Гуси торопились к этим кустам в сумеречном сете, лакомились зеленью и искали место для ночлега. Тита влезла вместе с ними в незнакомый куст, цветы которого остро и неприятно пахли, и под прикрытием куста сидела и поглядывала в сторону кораблей, моряки которых начали разжигать на берегу костры.

Солнце закатилось, и внезапно её охватил резкий холод. Гуси прижались один к другому, легли друг на друга, да и Тита сжалась, обняла своего гуся и заснула. Спала до восхода. Гуси разбудили ее. Все они были налицо, ни один не пропал. Этот небольшой успех, что она проспала всю ночь, одна в открытой степи, и сохранила стадо, внушил ей большую радость. Подошла к ручью, увидела свое лицо отраженным в воде. Боже, какое оно грязное.

Гуси были голодны, и она дала им попастись вдоль берега. Нервозность в ней усиливалась. Она видела суетящееся множество людей у кораблей. Что будет, если они уплывут, а она так и не доберется до Олега? Вместе с восходом солнца Лолита встала, расчесала пальцами свои светлые волосы, помыла лицо в ручье, так, что щеки раскраснелись от студеной воды, отковыряла грязные пятна с платья, взяла подмышку своего гуся, и посохом погнала все стадо вниз, по широкому зеленому склону, к реке.

Шведы привстали и следили за ней. Ждали ее приближения, не проронив ни слова. Она тут же приблизилась к Олегу, глядя на него в упор. Сердце ее трепетало: что он сейчас с ней сделает.

Олег сказал: «Это маленькая пастушка гусей из села».

Лолита молчала.

«Чего ты хочешь? – спросил Олег.

И тут она почувствовала, что все будет хорошо. Но так и не ответила, лишь не отрывала от него взгляда.

«Что ты хочешь?» – заорал он.

И она четко заметила, что он не ухватился за меч. В испуге от его крика, она не могла открыть рта. Гуси же гоготали и прыгали в воду.

«Что она хочет?» – спросил Олег на своих соратников.

И одна из молодых служанок в порванном платье поспешила к ней, бросая испуганные взгляды во все стороны, на руки мужчин. «Что ты хочешь» – спросила Титу.

«Хочу остаться с Олегом», – наконец выдавила Тита почти шёпотом, отвечая служанке.

«Что она сказала?» – гневался Олег, явно растерянный ситуацией, но ощущая в себе желание снова повалить Титу на землю. Она это почувствовала.

«Она хочет остаться с тобой» – сказала облаченная в тряпье служанка, и громкий гадкий хохот послышался по всей дружине головорезов, наблюдающих за этой сценой.

Олег смотрел на нее в упор. Гуси сбились в кучу. Олег чувствовал какое-то ранее незнакомое ему приятное чувство, пожал плечами, пошел прочь, и после нескольких шагов, не оборачиваясь, указал рукой на корабль.

«Быстро, – сказала служанка, – поднимайся на корабль».

Тита оглядела стадо, затем крепко обняла любимого гуся и пошла по длинной доске, соединяющей берег с бортом черного шведского корабля. Поднялась внутрь этой качающейся посудины, и лишь сказала по себя «ура», когда миновала перила и вошла в место, наводящее страх на жителей всех сел, на корабль викингов. Покачивание судна околдовало ее с первого мгновения, как она ступила на палубу.

Она оглянулась вокруг, ступая тонкими ногами по прогибающемуся дощатому настилу между тюками товаров. Олег чувствовал сильнейшую тягу к этой девочке. Несмотря на то, что через полчаса все корабли должны были двинуться в путь, он поднялся на корабль, забыв обо всем.

«Идем», – сказал он мягким голосом, склонившись над ней и глядя в ее вопрошающие глаза. Повел ее в свой шатер, держа ее маленькую руку в огромной своей ладони. Тело ее дрожало, горячая волна прошла по нему, она шла за ним. В шатре он обнял ее тонкое тело, и только тогда она оставила грязного своего гуся, который убежал в какой-то угол.

Олег гладил её лицо. Она улыбалась, голубые, ослепляющие светом ее глаза были полны благодарности. Войдя в нее, он бормотал – «сладкая», «прекрасная», «ой», и вдруг спросил ее: «Как тебя зовут?»

«Что?» – спросила она, не расслышав его из-за тяжкого его сопения.

«Как тебя зовут?» – проговорил он ей прямо в ухо, на минуту прекратив движения.

«Лолита», – скала она, ничуть не удивившись, что он забыл ее имя.

«Ой, Лолита, ой, Лолита, Лолита», – он снова возобновил свои любовные движения, млея от остроты наслаждения, от сладости, которой раньше не знал, и, наконец, излился с криком «Лолита!», разнесшимся по всей степи.

Это был первый раз в его жизни, когда девочка пришла к нему по собственному желанию и сказала, «Я хочу Олега», не требуя оплаты, и никто ее не насиловал и не брал в плен. Его испугало незнакомое ему желание быть добрым и милосердным.

Четырнадцати лет была Лолита, когда обрела свое счастье, не веря, что оно вообще существует в мире. Обняла она ногу Олега и не давала ему уйти, пока он не оттолкнул её другой ногой, и она отлетела с воем в угол.

Опять пришло к нему это чувство милосердия, и он вышел из шатра, порылся в тюках, пока не сказал: «О, вот оно». Извлек из тюка черное шелковое платье, на котором были вышиты черной нитью головы змей. «Иди сюда, погладь это», – пролаял он одной из служанок, она подбежала, и согнувшись в поклоне, взяла платье. И через пять-десять минут, пока Олег смотрел на воды, текущие вдоль борта, принесла выглаженное платье, перекинутое через руку, и осторожно передала ему.

Он раздвинул полог шатра, увидел малышку и сказал ей:

«Надень это».

Она встала, обнаженная, какой он ее оставил, тело и соски вновь ударили его своей мощной невероятной красотой, которой одарили ее боги. Она взяла платье и только произнесла «Йо», и тут же облачилась в него, тут же обернувшись царицей корабля, царицей Олега.