Меир Узиэль - Демоны Хазарии и девушка Деби

После четырех-пяти поколений принявших иудейство и живущих здесь после создания иудейской империи, которая как бы втянула в себя всех рожденных иудеями, не сохранялась обособленность той или иной группы.

«Но в этой школе впервые введена новая система обучения, – рассказывали ученики, – которая должна выработать единую программу изучения иудаизма».

До сих молчавший Ханан, повел беседу, попросил разрешения войти в школу.

«Конечно же, пожалуйста, – сказали ученики, – заходите, сейчас будет трапеза, садитесь и вы за стол вместе с нами».

С какой-то торжественной приподнятостью, окруженные учениками, они взошли по ступеням в здание, вошли в огромный зал с множеством колонн, где группами сидели ученики, уткнувшись в книги, и бормотали, заучивая тексты. Ханан расчувствовался, подбежал к одному из столов, погладил страницу раскрытой книги.

Тита вошла вместе со всеми, не понимая, важно ли, неважно место, но чувствуя, что здесь ей не место. Она не вошла в учебный зал, а лишь остановилась у входа в него. Некоторые из учеников подняли глаза, взглянули на нее, и сладкий вкус греха возник в их душах и как бы запятнал чистоту дня.

Да, Тита была не к месту.

Они пересекли зал, и вышли с противоположной его стороны. Прошли несколько коридоров с рядами дверей по сторонам, и дошли до широкого двора, посреди которого был колодец, около которого на каменных полках стояло множество жестяных кружек. Ученики мыли руки в ведре перед тем, как подняться по ступеням.

«Идемте с нами ужинать», – сказали ученики. За юношами пошла и Тита.

«Не надо, Тита, – шепнул ей Песах.

«Ты должен мне объяснить правила этой страны, – шепнула в ответ Тита, я вдь ничего не понимаю».

«Да, – сказал, вздохнув, Песах, – это будет долгое объяснение».

Они вошли в трапезную, где почти все места были заняты, К радости Титы, за одним из столов сидели женщины и девушки. Значит, она не одна.

Подали суп. Встал мужчина с белой бородой и серьезным лицом и поблагодарил Всевышнего, «взращивающего хлеб из земли». Все произнесли «Аминь» и взяли по ломтю хлеба.

Затем принесли жареного гуся с шариками риса, и к нему – квашеную капусту. На десерт был компот из консервированных вишен и свежая морковь. Было много еды, как бывает в общественных столовых с их особенным вкусом, естественно, на любителя. Это вкус еды общественных кухонь, как, к примеру, ныне, в наших кибуцах.

После еды стали петь.

Ханан весь сиял. «Я остаюсь здесь» – сказал, когда все начали вставать из-за столов.

Трое его товарищей рассмеялись, качая головой в знак того, что невозможно. «Почему бы и нет?» – сказали они.

При выходе обратились к ним пригласившие их на трапезу ученики, и сказали: «Глава ешивы хочет с вами встретиться. Идемте к его столу».

Все юноши и Тита вернулись в трапезную. Вероятно, можно будет здесь заночевать, подумал Песах, но как быть с Титой, за которую он несет ответственность. Здесь нельзя будет быть с ней в одной комнате. И так их встретили, как гостей, и делали вид, что не обращают внимания на Титу, свободно гуляющую среди ешиботников, которые готовились посвятить свою жизнь заповедям чистоты и соблюдению всех правил религиозной жизни.

«Исполнили ли вы вечернюю молитву?» – первым делом спросил глава ешивы, и глаза его впились в Титу: кто это?

Конечно же, они исполнили вечернюю молитву, специально спешившись на четверть часа.

Я не описал вам, дорогие читатели, эту остановку и молитву перед полем клевера, полным безмолвия в сиянии нежаркого солнца, в четыре часа после полудня. С ними молился крестьянин, который весь день работал в поле, разбрасывая удобрения с широкой четырехколесной телет. Не описал я вам пару белых бабочек, которые доверчиво вились вокруг них во время молитвы, уверенные, что люди, закутанные в белые шелковые одеяния с голубыми каймами, не опасны. Это лишь один аспект всех событий того дня. И нет смысла описывать обычные дела, как разбивание яиц о край сковороды, чаепитие, умывание рук перед каждой едой, каждый переход Титы из кресла на кровать и обратно, каждое перекатывание с живота на спину. Не стоит повторять каждый раз ее повторяющийся рассказ о том, как она посмотрела на себя в зеркало, ужаснулась своему виду и впала в депрессию, о том, как Песах клал голову ей на живот, вслушиваясь в его бурчание, о не дающих спать комарах, о сновидениях, которые они рассказывали друг другу.

Быть может, мы ошибаемся, и следовало описать все молитвы, размышления, тоску молодых душ, прокрадывающуюся в слова молитв. Описать частое вглядывание в карты, чтобы не сбиться с пути, каждое ласковое прикосновение руки к шее коня. Представить весь страх того мгновения, когда они предстанут очам графа из Лопатина и расскажут о том, что двое его сыновей, за которыми он их послал, были украдены в пути, те самые Иаков и Иосиф, которых, я надеюсь, вы не забыли. И где они сейчас? Что с ними случилось после того, как их захватил этот злой Дьявол?

Да и невозможно все это описать на каких-то трехстах с лишним страницах этой книги, и, значит, она является лишь кратким и весьма печальным вступлением к тому, что должно быть узнано, откопано и написано.

«Ну, – сказал глава ешивы, – вам нравится у нас?»

Ханан, естественно, вскочил первым: «Здесь просто прекрасно. Ученики уже успели рассказать о ваших идеях, святой и праведный Учитель Священного Писания».

«Довольно, довольно» – прервал Ханана раввин с его явно преувеличенной лестью. Взгляд его потеплел. Это был, надо сказать, профессиональный взгляд учителя, занимающегося подрастающим поколением. И все же теплота взгляда была искренней.

«Довольно, – повторил он, – еще одно из правил нашей школы состоит в том, что учителя и ученики уравнены, и мы не терпим никакой лести или заносчивости. Вы и представить не может, сколько я почерпнул от своих учеников, так, что не следует ко мне относиться с преувеличенным уважением».

Такой подход (высшей степени скромности) покажется слишком необычным в глазах нашего высокомерного поколения, которое считает, что все существующее изобретено ими. Но такой подход возник раньше, во многих местах, и надо сказать, не всегда осуществлялся успешно.

Но все говорим вокруг да около, и глава ешивы, и наши герои-всадники, ибо главное надо было решить:

1. где будет спать Тита?

2. как останется Ханан в ешиве. Если останется?

3. что с белыми воронами, о которых раввин, естественно знал, кто они. Ведь еще ни разу они так далеко не отдалялись от северных границ, никогда еще не появлялись в этом городе.

И если так, то что в дальнейшем случится?

Вот, что рассказал глава ешивы главе области, друг со времен их ранения во время проливных дождей, известных под именем потопа в Заливе.