Олег Яковлев - Маски Черного Арлекина

– Крыш’таан! Крыш’таан, я иду за тобой!

Мертингер-призрак глядел на себя со стороны и уже знал, чем все закончится. Мертингер-с-мечом пока что лишь копил в себе ярость. Не было таких слов, чтобы описать его ненависть к зеленокожим, в особенности к их вожаку, этому мерзкому смердящему отродью Крыш’таану, заслуженно прозванному в Конкре Ступающим-по-крови. Поговаривали, что этот проклятый всеми богами орк не мыслит и дня без расправы над эльфами и что к завтраку ему доставляют пленников, которых он жестоко убивает, прежде чем приняться за еду. Ходили слухи, что он пьет кровь убитых, забирая их силу. Крыш’таан виновен в гибели сотен его сестер и братьев, но сегодня наконец орк ответит за свои непомерные злодеяния. Собственной же никчемной жизнью. Ответит.

Мертингер-призрак просто глядел на себя, отстраненно изучая каждое собственное движение, каждую мгновенную перемену на своем же лице. Вокруг Мертингера-с-мечом уже образовался круг пустоты – ни один из врагов не рискует приблизиться, потому что весь путь иссеченного шрамами эльфа устлан разрубленными телами, никто не в силах бросить воителю в серебристом доспехе вызов, встать на его пути и уцелеть. Сама Тиена ведет и направляет его меч. Тогда он так думал. Теперь же он склонялся к выводу, что жестокому провидению, судьбе, клятому року или еще кому-то из тех мерзавцев, которые дергают за ниточки, просто захотелось поразвлечься. Насладиться очередными метаниями очередной марионетки. Или же все еще проще. Отнюдь не Тиена руководит его действиями, даже не таинственный кукловод, которого называют Судьбой, а лишь жестокость собственного ума, холодное сердце, не знающее пощады, и каменная рука, которая с легкостью воздает, но никогда не подаст.

– Крыш’таан! – Мертингер-с-мечом ищет своего врага, не давая шанса ни одному из зеленокожих, что пытаются его остановить.

Вот он уже один в самой гуще врагов, верные эльфы отстали, завязшие в тысячах схваток, кипящих по всему полю, но орки уже бегут, лишь только завидев кошмарные метаморфозы черного меча Адомнана. Перетекая, точно оплавляясь, и рисуя зловещие образы на стали, Клинок-Голод сегодня испил множество жизней...

– Крыш’таан! Тебе не уйти!

Но как ни сильна скопившаяся в нем ненависть к орде и ее вожаку, есть в Конкре тот, кого он ненавидит сильнее. Сильнее, чем этих зверей, и даже сильнее, чем ренегатов, предавших Лес и его Богиню. Этого единственного, настоящего врага сегодня здесь не было. Порой тогдашний Мертингер испытывал сомнения, что тот вообще существовал, но чувства, его самого и демона, живущего в Адомнане, которого нельзя обмануть, тут же кричали ему об обратном. Нынешний лорд Дома Недремлющего Дракона, конечно же, уже знал всю правду, и, оглядываясь на себя былого, мечущегося между сомнениями и неуверенностью, он поневоле печально улыбнулся. День битвы в долине Терновника и Роз завершал долгих пять лет, в течение которых он искал в лесах эту неуловимую тень, рыща по ее кровавому следу. Искал того, кто разрушил все, что он так любил; того, кто бросил Конкр в пучину войны, стравив благородных эльфов; того, кто привел орду в Альфар, предав огню Священный город; того, кто осквернил Храм демоническим пламенем Бездны; того, кто натравил северных варваров на его Дом; того, кто разорил гнезда драконов, направив их гнев на эльфов; того, кто виновен во всех неисчислимых бедах его народа. Лишь нынешний Мертингер знал, что вскоре он отыщет это... исчадие. Отыщет, чтобы вновь позволить этой мерзости ускользнуть, скрыться за пределами Конкра. А тогдашнему оставалось только молиться, чтобы им оказался не эльф. Он считал, что создания Тиены просто не могут быть способны на такое великое Зло. Мертингер все пытался убедить себя в этом, но даже тогда отчего-то не мог. После всего, чему он стал свидетелем в бушующей вокруг братоубийственной войне, когда эльфы из разных Домов резали друг друга без всякой жалости, на какое-то время он почти потерял веру в благородство и избранность детей Тиены.

– Крыш’таан!!!

Мертингер-призрак обернулся, заранее зная, что наконец, вот-вот увидит своего тогдашнего врага. Мертингер-с-мечом последовал его примеру, и вот перед ним – громадный орк в вороненом доспехе взмахивает секирой, криво усмехаясь лорду Дома Недремлющего Дракона, и громко рычит:

– Ну, наконец, брат!

Мертингер-с-мечом, едва сдерживая клокочущую от ненависти душу и пылающий гневом Адомнан, бежит навстречу своей судьбе...

Мертингер-призрак, в свою очередь, молчит, лишь теперь понимая, отчего Крыш’таан тогда его так назвал. Они похожи. Они одной крови, в глазах каждого из них живет пустота, а душа – колодец без дна и тепла. Но осознание не мешает ненавидеть жестокого орка. Осознание заставляет ненавидеть и себя... Всего лишь...

– Прощай, брат. Гори в Бездне... – прошептал Мертингер-призрак, вздрогнул всем телом и превратился в неотличимый от других клок тумана...

Эльф открыл глаза. Вокруг стояла тихая ночь; громадные деревья, под которыми он укрылся, тонули во мраке. На небе россыпью сверкали яркие звезды и слегка улыбался щербатый месяц. Тишина окутывала сонной пеленой, лишь сердце предательски стучало в груди. Тук-тук. Тук-тук. Ты еще жив, Мерт, но часть тебя умерла. Слишком важная часть, чтобы обойтись без нее.

Эльфийский лорд отбросил промокший от ночной росы плащ и сел, прислонившись спиной к разлапистой иве. Сразу стало холодно, но этот холод не пугал Мертингера, он был ничем в сравнении с той стужей, что поселилась у него в душе. Где-то рядом заржал Коготь – конь тоже проснулся. Он всегда чувствовал, когда хозяин спит, а когда нет.

«Для тебя человека убить, что мне кружку эля выпить», – пронеслось в голове.

И было не ясно, кто это: Мертингер-призрак, повидавший уже столько греха и падения и сам павший, или же Мертингер-с-мечом, лишь ожидающий неизбежного. Совесть... Эта тварь без жалости, с трехфутовыми, как жернова мельницы, зубами и бездонным желудком, только и ждала момента, чтобы вернуться. К Прóклятому все! Нужно подняться и ехать дальше. Эльф схватился за ветку, чтобы встать, но та предательски надломилась.

«Всего лишь человек», – прозвучало в ответ нелепое оправдание.

«Мальчишка, – возразил голос, – ребенок».

Мертингер наконец поднялся и принялся отряхивать с сапог и плаща мокрую землю и налипшие листья.

«Ребенок. И что? Мало, что ли, ты убивал?»

«Врагов – да. Не безоружных. Не детей».

Эльф со злостью сломал обломок ветки, который все еще держал в руке.

«А дети Крыш’таана? Ты убил их всех, после того как расправился с их отцом».

«Не всех. Один убежал. Но это были орки, грязные кровожадные звери. Недостойные жить».

«И ты поэтому тогда отпустил орчонка? Разве он был чем-то лучше того человеческого дитяти? Или, быть может, ты сам тогда был другим? И кто же ты теперь?»