Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

В этом краю жила только музыка, музыка, ставшая видимой. Неустойчивый дрожащий тон которой простирался над пропастью, как самый слабый из качающихся мостов, и он ступил на этот мост и увидел всплески ярких звуков, наполнявших поток под ним, и острые, как кинжал, порывы ритмичной пульсации над головой, и линию неопределенных снижающихся к горизонту красных, пурпурных и зеленых поющих арок.

Потом все они пропали, как будто вспугнутые ужасным звуком, звуком, тяжесть которого превышала все допустимые пределы, черный Джаггернаут звука, объединивший в себе все ноты. Он катился по Вселенной и безжалостно давил все на своем пути. И Валентайн понял…

Он открыл глаза. Леди, его мать, спокойно стояла между двух ваз с танигалиями, наблюдая за ним. Она улыбалась ему, как она улыбалась когда-то своему спящему ребенку. Она отняла диадему от его лба и вернула в украшенную камнями шкатулку.

— Ты видел? — спросила она,

— Я давно знал об этом,— сказал Валентайн.— То, что происходит в Зимроеле, не цепь случайных событий. Существует проклятие, оно на всех нас уже тысячи лет. Мой урунский колдун Делиамбер сказал мне однажды, что мы прошли долгий путь, здесь, на Маджипуре, не заплатив хоть что-либо за первоначальный грех завоевателей. "Веками накапливались проценты",— сказал он. И теперь счет предъявлен к оплате. Это наше наказание, наше унижение, расплата за спокойно прожитые тысячелетия на чужой земле.

— Да, это так,— сказала Леди.

— Не самого ли Бога мы видели сейчас, мама? Кто же еще может держать мир в сжатой горсти, продолжай сжимать ее сильнее и сильнее? И тот звук, который я слышал, такой ужасной непомерной тяжести,— был ли это тоже Бог?

— Образы, которые ты видел, были рождены твоим собственным сознанием, Валентайн. Я видела другое. Бог не может быть снижен до чего-либо конкретного. Но я думаю, ты видел Божественную сущность.

— Я видел, как Божественное начало изгонялось из нас.

— Да это так. Но все это не безнадежно,

— Ты уверена, что еще не слишком поздно?

— Я уверена, в этом Валентайн.

Валентайн помолчал немного. Потом сказал:

— Пусть будет так. Я вижу, что нужно делать, и я сделаю это. Как символично, что я пришел к пониманию своего предназначения в Семи Стенах, в доме, который Леди Сиин построила в честь своего сына после того, как он разбил метаморфов! О мама, мама, что построишь ты, когда я добьюсь успеха и перечеркну то, что сделал лорд Стиамот?

— Еще раз,— сказал Хиссун, поворачиваясь лицом к Альзимиру и другому Посвященному в Рыцари,— наступайте на меня снова, но теперь оба сразу.

— Оба? — сказал Альзимир.

— Да! И если я увижу, что вы нарочно поддаетесь, обещаю сделать так, что вы будете месяц мести конюшню.

— Как ты сможешь выстоять против нас двоих, Хиссун?

— Я не говорю, что смогу, я этого не знаю. Но я хочу попробовать узнать, смогу ли. Начинайте, и мы посмотрим.

Хиссун был мокрый от пота, и сердце билось у него в груди тяжелым молотом, но тело хорошо размялось и казалось послушным и легким. Он приходил сюда, в похожий на пещеру гимнастический зал в восточном крыле Замка, хотя бы на час каждый день, каким бы насыщенным делами он ни был. Хиссун верил, что нужно укреплять и развивать свое тело, воспитывать себя физически выносливым. И хотя он был от природы ловок, он продолжал совершенствовать свое тело. А иначе Хиссун считал, что оказался бы здесь, в Замке, в чрезвычайно затруднительном положении, добиваясь осуществления своих амбиций. Принцы Горного Замка имели склонности к занятиям спортом, делали из атлетизма культ, постоянно тренируя свое тело. Изо дня в день их время занимали верховая езда, турниры, скачки, борьба, охота, все те древние бесхитростные развлечения, которыми Хиссун в своей жизни в Лабиринте не имел ни возможности, ни желания заниматься. И когда лорд Валентайн ввел его в среду этих сильных энергичных людей, он понял, что должен сравняться с ними в их стихии, если желает завоевать прочное положение в компании. Конечно, он не мог превратить свою худощавую стройную фигуру в нечто равнозначное внушительным, мускулистым телам Стазилена, Элидата или Дивиса. Они были крупными, рослыми мужчинами, он никогда не будет таким. Но Хиссун смог выделиться в другом. Например, в игре с жезлом. Год назад он даже не слышал о ней, а теперь, после многих часов тренировки, он почти в совершенстве овладел ею. Игра требовала хорошей реакции и быстроты ног, а не физической силы, и потому, в каком-то смысле, она соответствовала его общему подходу к проблемам жизни.

— Готов,— крикнул он.

Хиссун стоял в низкой стойке, настороженный, гибкий, руки вытянуты вперед, и его жезл, легкая тонкая палочка из цветка ночного дерева, с чашеобразным плетеным эфесом на одном конце, лежал на них. Его глаза перебегали с одного противника на другого. Они оба были выше его ростом, Альзимир на два или три дюйма, а его друг Стимион даже больше. Но он был быстрее их. Ни тот, ни другой за все утро так и не смогли сблизиться с ним, чтобы завладеть его жезлом. Но двое сразу, это усложняло его задачу во много раз.

— Вызов! — крикнул Альзимир.— Приготовиться! Начали!

Они стали приближаться к нему, подняв свои жезлы в положение, соответствующее атаке.

Хиссун глубоко вздохнул и сконцентрировался на создании сферической зоны обороны вокруг себя, непроницаемой, непроходимой, как бы объем пространства, заключенный в броню. И хотя это был чисто мысленный образ, он позволял ему одерживать победы. Фани, его наставник в игре, наказывал ему: сохраняй свою защитную зону, словно это настоящая стена из стали, и ничто не сможет пройти сквозь нее. Твоя сила в сосредоточенности.

Альзимир настиг его на долю секунды раньше Стимиона, как и ожидал Хиссун. Жезл Альзимира пошел вверх, проверяя северо-западный сектор защиты Хиссуна, потом опустился для того, чтобы попытаться войти на более низком уровне. Как только он приблизился к границе его защитной зоны, Хиссун вскинул взмахом руки, словно хлыст, свой жезл и уверенно отвел выпад Альзимира: он подсознательно все рассчитал и, не останавливаясь, крутнулся вправо, встретив выпад Стимиона, который нападал с северо-восточного направления.

С резким звуком дерево скользнуло по дереву, когда Хиссун провел своим жезлом вверх вдоль жезла Стимиона, потом он повернулся, оставив Стимиона бороздить лишь пустое пространство, когда инерция удара потянула его вперед. Все это длилось одно мгновение. Стимион, хрюкнув от удивления, рванулся в ту точку, где только что был Хиссун. Хиссун легко задел его по спине жезлом и повернулся снова к Альзимиру. Подняв в атаке свой жезл, Альзимир произвел второй выпад. Хиссун легко блокировал его и нанес ответный удар, с которым Альзимир хорошо справился, отразив его с такой силой, что боль от толчка отдалась в локте Хиссуна. Быстро оправившись, он сделал шаг в сторону, уклоняясь от очередной атаки Альзимира, и наклонился, чтобы увернуться от жезла Стимиона.