Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

— Я был мальчишкой, когда исчез отец. Сейчас я уже не молод, а вы еще старше. Вообще, все это — давняя история. Я хотел только узнать правду о его гибели, и теперь ее знаю. Если бы ваша смерть вернула жизнь моему отцу, я, возможно, и убил бы вас, но, как вы сами говорите, это не изменит ничего. У меня нет к вам никакой ненависти, и мне совсем не хочется испытать на себе руку Короля Снов. Мне, по крайней мере, система наказания служит превосходно.

— Вы не хотите убить меня? — удивился Халигейн.

— Нет.

— Нет-нет, я понимаю. Это только освободило бы меня от жизни, ставшей одним долгим наказанием.

Клейм тоже удивился.

— Вот как? Выходит, и я наказываю вас?

— Да, вы приговариваете меня к жизни.

— Но срок вашего наказания давно миновал. На вас теперь милость Властительницы, через смерть моего отца вы нашли путь к ней!

Халигейн не мог понять, то ли Клейм смеется над ним, то ли искренне верит в свои слова.

— Вы видите ее милость? — переспросил он.

— Да.

Халигейн покачал головой.

— И Остров, и все окружающее остались ничем для меня. Я приехал только для того, чтобы избежать мести Короля Снов, и по крайней мере нашел место, где можно укрыться от него, но не больше.

Клейм смотрел внимательно и безмятежно.

— Вы обманываете себя,— сказал он и отошел, оставив Халигейна ошеломленным и сбитым с толку.

Возможно ли такое? Неужели он очищен от преступления и не понял этого? Он решил, что сегодня ночью придет послание от Короля Снов, обязательно придет, потому что последнее было год назад, и он подойдет тогда к краю Террасы и бросится в Море. И послание пришло. Послание Властительницы, теплое и святое послание, призывающее его на Террасу Зеркал, однако он не поверил ему. Но утром толкователь снов передал Халигейну наказ сразу же идти к сияющей Террасе, и начался следующий этап его паломничества.

Часто теперь Хиссун обнаруживал, что одно его приключение требует немедленного разъяснения другим, и из мрачного, но познавательного рассказа об убийце Халигейна он почерпнул много о действиях Короля Снов. Но сами толкователи снов, эти посредники между мирами бодрствования и сновидений, оставались для него загадкой. Он никогда не советовался ни с одним. Свои сны он считал скорее театральными постановками, нежели посланиями. Где-то гам, в Зимроеле, живет или жила знаменитая толковательница снов Тирана, с которой Хиссуна довелось встретиться во время второй коронации Властителя Валентайна. Толстая старуха из Фалконкипа, очевидно, сыгравшая какую-то роль в открытии Властителем Валентайном своей подлинной сущности. Хиссун ничего не знал об этом, но ему что-то неуютно вспоминался проницательный взгляд сильной и энергичной старухи. По какой-то причине она завладела, вниманием мальчишки. Он помнил, как стоял рядом и казался себе карликом, надеясь, что ей не взбредет в голову обнять его потому что вполне могла бы раздавить о свою могучую грудь. Она сказала тогда: "…и тут маленький потерявшийся князек… "

Что это значило? Толкователи снов могли бы, наверное, объяснить, но он не ходил к толкователям. И теперь вдруг захотелось узнать, не оставила ли Тизана записи в Счетчике Душ. Он проверил хранилище. Да, одна запись есть. Вытащил и быстро определил, что она относится к молодости Тизаны — лет пятьдесят назад, когда она еще только училась своему ремеслу; других ее записей в хранилище не было. Он надел шлем и неистовый дух юной Тизаны ворвался в сознание.

Утром за день до Испытания внезапно пошел дождь, и все выскочили из главного здания полюбоваться им: и новиции, и заступники, и совершенные, и наставники, и даже сама Высшая Толковательница Инельда. Здесь, в пустыне Равнин Беласисиера, дождь был очень редким событием. Тизана выбежала со всеми и стояла, глядя, как большие чистые капли косо падают из единственной тучи с черными краями, которая замерла высоко над гигантским шпилем главного здания, словно привязанная. Капли били в спекшуюся песчаную почву с отчетливо слышимым стуком, и темные грязноватые пятна от них расползались, образуя бледно-красноватую жижицу. Новиции, заступники, совершенные и наставники — все сбросили плащи и резвились под ливнем.

— Первый нормальный дождь за год,— произнес кто-то.

— Предзнаменование,— пробормотала Фрейлис, заступница, самая близкая подруга Тизаны.— У тебя будет легкое испытание.

— Ты действительно в это веришь?

— Не знаю, но лучше верить в добрый знак, чем в дурной,— наставительно заметила Фрейлис.

— Сей полезный девиз стоит усыновить,— согласилась Тизана, и обе рассмеялись.

Фрейлис дернула Тизану за руку:

— Пойдем туда, потанцуем!

Тизана покачала головой, не двинувшись с места из-под навеса, и лишь выглядывала наружу, так что все понукания Фрейлис были бесполезны. Тизана — женщина рослая, ширококостная и сильная. Фрейлис — изящная и легкая, подле нее напоминала птицу. Настроения плясать под дождем сейчас у Тизаны не было: завтрашний день должен стать кульминацией семи лет обучения, а она до сих пор понятия не имела, как происходит и чего потребует от нее ритуал. Но в одном была уверена — если ее сочтут недостойной, то с позором отошлют в далекий родной город. Страхи и мрачные предчувствия свинцовой тяжестью лежали на душе, и плясать в такое время казалось невероятным легкомыслием

— Гляди! — воскликнула Фрейлис.— Высшая!

Да, даже сама почтенная, высохшая, седая Инельда, пошатываясь, выбралась под дождь и двигалась церемониальными кругами, раскинув худые руки и запрокинув вверх лицо. Тизана улыбнулась. Высшая заметила ее, укрывшуюся на галерее, и, усмехнувшись, подозвала к себе, как подзывают надувшегося ребенка, не принимающего участия и общей игре. Но Высшая прошла свое испытание так давно, что, верно, забыла, каким страшным и благоговейным кажется оно новичкам; несомненно, она не могла понять мрачную озабоченность Тизаны. С жестом извинения Тизана повернулась и вошла внутрь. Из-за спины несся отрывистый стук тяжелых капель, а затем — внезапная тишина: неожиданная маленькая буря улеглась.

Наклонив голову под низкой аркой из, синих каменных плит, Тизана вошла в свою келью и на мгновение прислонилась к шершавой стене, расслабляясь.

Келья была крохотная, только-только для матраца, умывального таза, шкатулки, рабочего ложа и миниатюрного шкафа, и Тизана, большая и плотная, со здоровым могучим телом девушки с фермы, которой и была раньше, занимала почти все остальное пространство. Но она привыкла к тесноте, и теперь находила ее даже удобной. Удобными также были заведенные порядки главного здания: ежедневный круг дел, физический труд, обучение и (с тех пор, как она достигла положения совершенной) наставничество над новициями. К тому времени, как разразился ливень, Тизана варила сонное зелье — обязательная работа, отнимающая по часу каждое утро уже два года, и сейчас вернулась к своему занятию.