Урсула Ле Гуин - Роза и Алмаз

— Где твоя мать? — спросил он хриплым шепотом.

— Пошла сидеть со старой Ферни. Она умерла сегодня днем, так что мама пробудет у нее всю ночь. Но как ты сюда попал?

— Пришел пешком.

— И маг разрешил тебе побывать дома?

— Нет. Я убежал.

— Убежал! Но почему?!

— Чтобы сохранить тебя.

Алмаз посмотрел на девушку, на ее живое, энергичное, смуглое лицо в обрамлении спутанных черных волос. На Розе была только ночная рубашка, и он видел изящные, нежные холмики ее грудей, приподнимавшие ткань. Тогда Алмаз снова привлек ее к себе, но Роза хотя и обняла его в ответ, тотчас же отстранилась и нахмурилась.

— Чтобы сохранить меня? — переспросила она. — Хотела бы я знать, что это значит! За всю зиму ты ни разу обо мне не вспомнил, словно тебе было все равно, потеряешь ты меня или нет. А теперь… Что все-таки заставило тебя вернуться?

— Болиголов хотел, чтобы я поехал учиться на Рок.

— На Рок?!.. — Глаза девушки широко открылись от удивления. — На Рок, Алмаз? Но ведь это означает, что у тебя действительно есть волшебный дар. Ты мог бы стать настоящим колдуном!..

Ее слова явились для Алмаза неприятной неожиданностью. Так значит, Роза на стороне старого волшебника?

— Болиголов презирает колдунов. Он хотел сделать из меня мага — Великого Мага, который бы занимался Высоким Искусством, а не просто заклинал погоду или латал прохудившиеся кастрюли.

— Кажется, я поняла… — проговорила Роза после небольшой паузы. — Мне не ясно только, почему ты от него удрал.

Они разняли руки и отступили друг от друга на полшага.

— Неужели это так трудно?! — воскликнул юноша. Он был в отчаянии от того, что Роза не в силах его понять — понять то, что сам он узнал только недавно. — Настоящий маг не должен иметь никаких отношений с женщинами. Даже с ведьмами. Совсем, понимаешь?

— О, теперь понимаю. Это ниже их достоинства.

— Дело не в этом, просто…

— А я уверена, что в этом. Готова биться об заклад, тебе пришлось забыть все, чему я тебя учила — забыть все заклинания, все волшебные слова. Разве нет, Алмаз?

— Нет. То есть… Но ведь магия — это совсем другое!

— Конечно, другое, ведь мои заклинания — это не Высшее Искусство, не Истинная Речь. Великие Маги не должны осквернять свои уста словами, которыми пользуются деревенские колдуньи. «Слабый, как женские чары; коварный, как женские чары» — думаешь, я никогда не слышала этого их присловья?.. Так зачем же ты все-таки вернулся, Алмаз?

— Я вернулся, чтобы увидеть тебя.

— И для чего тебе это понадобилось — видеть меня?

— А ты как думаешь?

— Ты ни разу не связался со мной при помощи волшебства и не позволил мне послать тебе свою любовь — ни разу за все это время! Ты решил, что я буду терпеливо ждать, пока тебе надоест играть в могущественного волшебника. Так вот, Алмаз, я устала ждать… — Ее голос был едва слышен — не голос, а хриплый шепот.

— Должно быть, у тебя есть кто-то, — промолвил Алмаз, все еще не веря, что Роза могла просто так, без особых причин, ополчиться на него. — Кто он?

— Даже если и есть, тебя это не касается! — в запальчивости воскликнула девушка. — Ты первый уехал, отказался от меня! Ты говоришь, маги не должны иметь никакого отношения к тому, чем занимаюсь я, чем занимается моя мать… Знай же, что я тоже не хочу иметь никакого отношения к твоему Высокому Искусству. Не хочу и не буду. Так что уходи! Убирайся!!!

От голода и разочарования у юноши закружилась голова. Его не поняли! Его отвергли! В отчаянии он потянулся к Розе, чтобы снова прижать к себе, повторить их первое крепкое объятие, в котором были заключены все годы, что они знали друг друга. Быть может, думал он, их тела лучше поймут, чего хочет и что на самом деле думает каждый из них. Но уже в следующее мгновение Алмаз обнаружил, что стоит на расстоянии добрых двух футов от девушки. Его пальцы болезненно ныли, в ушах звенело, а взор застилала какая-то черная пелена. Глаза Розы метали самые настоящие молнии, а от сжатых в кулаки рук с шипением рассыпались искры.

— Никогда больше не делай этого! — прошептала она.

— Не бойся, не буду, — ответил Алмаз и, повернувшись на каблуках, шагнул к выходу. По пути он зацепился головой за свисавший со стропил пучок шалфея и выскочил за порог, унося в волосах пригоршню сухих душистых листьев.

Эту ночь Алмаз провел в их потайном месте в зарослях ивняка. Сюда привел его инстинкт, подсказывавший, что Роза, быть может, отыщет его здесь. Но она не пришла, и юноша, сдавшись усталости, в конце концов уснул. Проснулся он на рассвете, когда сквозь листву начал пробиваться бледный свет. Он сел, подтянув колени к груди, и задумался. При свете холодного, ясного утра Алмаз обдумывал свою жизнь, и она казалась ему чужой.

В конце концов он спустился к реке, в водах которой ему было дано подлинное имя. Первым делом он как следует напился, смыл с лица пот и грязь и постарался привести себя в порядок, а потом пошел через весь поселок к дому, стоявшему на взгорке — к дому, где жил его отец.

После первых радостных криков и объятий слуги принесли горячий завтрак, и мать усадила юношу за стол. Таким образом, с отцом, который поднялся с рассветом, чтобы отправить в Большой Порт Хавнора обоз с досками, Алмаз встретился, имея в своем активе полный желудок и холодное мужество в душе.

— Здравствуй, сынок! — По обычаю, отец и сын соприкоснулись щеками. — Значит, мастер Болиголов дал тебе отпуск?

— Нет, господин мой. Я ушел от него.

Несколько мгновений Золотой удивленно таращился на сына, потом наполнил тарелку и сел за стол.

— Ушел?.. — повторил он.

— Да, отец. Я понял, что не хочу быть магом.

— Гхм! — сказал Золотой с полным ртом. — То есть ты ушел сам? Просто захотел — и ушел? И даже не спросил разрешения учителя?

— Да, я ушел от него по своей собственной воле. И без его соизволения.

Золотой медленно жевал, сосредоточенно глядя в тарелку. Алмаз помнил только два случая, когда отец вот так неподвижно уставился в стол: в первый раз это было, когда лесничий сообщил о напавших на каштановые плантации вредителях, и во второй — когда отец обнаружил, что торговец мулами крупно его надул.

— Мастер Болиголов хотел, чтобы я отправился на остров Рок в Школу Волшебников и поступил в ученики к Мастеру Заклинателю. Он собирался отправить меня туда, но я решил не ехать…

После нескольких секунд молчания Золотой, так и не подняв взгляда от тарелки, спросил глухо:

— Почему?

— Потому что такая жизнь не по мне.

Последовала долгая пауза. Наконец Золотой покосился на жену, которая молча стояла у окна и прислушивалась к их разговору. Потом он перевел взгляд на сына. Постепенно выражение гнева, разочарования и растерянности на его лице уступило место довольной ухмылке. Казалось, еще немного, и Золотой подмигнет.