Галина Романова - Чара силы

В тереме у Кощея на шее повисла с радостным визгом третья его сестра, Горынь, дочь Змеихи и сестра погибших Ехидны и Яблони, с весны жившая у Марены как подруга и наперсница. Она ничего не знала о судьбе старших сестер. Горькую весть принес ей сам Кощей, и девушка с готовностью поклялась отомстить.

— От меня он не уйдет, — шипела она. — Если ты, братец, не можешь убить сонного, то я не такая трусиха. У меня достанет смелости вырезать ему сердце, самой зажарить и съесть его!

— Если я его убью, рано или поздно отыщут следы, — возразил Кощей. — Найдут тело… А если расправиться с ним, не убивая, то никто не станет его искать, потому как никто не видел его мертвым. Будут считать, что он пропал где‑то в мире.

В комнату незаметно вошла Марена и остановилась на пороге, слушая разговор.

До самой полуночи продолжалась тихая, потаенная беседа. Когда умаявшиеся за день холопы отправились на отдых, сторож–оборотень тайным ходом провел к чародейке Падуба. Выслушав ее, юноша согласился помочь.

Под покровом темноты, которая в глубоком ущелье Марены была еще мрачнее, несколько теней выскользнули из терема. Через некоторое время они вернулись — с ними были еще четверо, отобранных из числа холопов. Всем им пообещали свободу, если они согласятся молчать о том, что увидят.

Падуб лично сопроводил их в подвалы, где с них сбили цепи и провели к той самой каморке, где по- прежнему спал Даждь.

Сварожича оказалось не так легко не только убить, но и отравить. Когда Марена вошла к нему первая, она сразу почувствовала, что пленник просыпается. Он беспокойно метался во сне, что‑то бормотал и порывался вскочить, когда чародейка простерла над ним руку, творя заклинание.

Сзади неслышно подошла Горынь, прижимавшая к груди кружку с сонным зельем.

Девушка была очень похожа на своих сестер — то же тонкое, стройное тело, те же раскосые глаза на узком лице. Только кожа была чуть темнее и грубее — Горынь больше времени проводила в лесах и горах, под солнцем и ветром.

Марена сжала кулаки — и Даждь, застонав, провалился в еще более глубокий сон. Теперь только слабое дыхание да тепло его тела говорило о том, что он жив.

Опустившись на колени у изголовья спящего, Марена приподняла его голову и разжала челюсти.

— Лей, — шепотом приказала она.

Горынь тонкой струйкой стала вливать зелье в рот спящему.

— Хватит, — на середине остановила ее Марена. — Он и так спать будет дней десять без просыпа, а когда мои чары спадут и он очнется… вот тогда ему будет по–настоящему страшно.

Женщины развернули принесенный с собой холст и осторожно завернули в него бесчувственное тело.

Через несколько минут по тайным ходам терема пробиралась странная процессия. Все сторожа были предупреждены, и ни одна живая душа не попалась им на пути.

Впереди шли Падуб с факелом, Марена и Горынь. За ними четверо холопов осторожно несли на сделанных из копий носилках большой сверток. Замыкал шествие Кощей.

Проводник через один из многочисленных тайных ходов провел всех в подземелье.

Пекленские лабиринты уже давно представляли собой два различных мира. Та часть, где правил князь Волхов, были словно слоеный пирог со множеством ходов и выходов, где в стенах скрывались потайные лазы, а в больших и малых пещерах жили люди и плодилась нежить.

Но было и другое Пекло, с которого когда‑то все и начиналось. Ныне огромные его области оказались заброшенными — разломы от старых и новых землетрясений прорезали пещеры и коридоры; подземные реки до неузнаваемости изменили привычные места; обвалы уничтожили одни переходы и породили другие. Колодцы, открывающиеся в полу, вели в нижние этажи, где до сих пор обитали твари, вызывающие трепет даже у нежити. В эту часть Пекла опасались заглядывать без крайней нужды, а потому ничего удивительного не было в том, что заброшенные лабиринты, оставшиеся к тому же после недавней войны без власти князя, оказались во владении Кощея и Марены.

Часть лабиринтов была заселена, в другой рабы, захваченные во время последней войны, вели разработки металлов, но значительная территория пустовала — никто не хотел рисковать жизнью, сунувшись туда.

Но сегодня древние своды, веками не видевшие пришельцев, были освещены колеблющимся светом факелов. Падуб шел шагов на десять впереди, припоминая по рассказам отца и его друзей дорогу до Столбового зала. Здесь не было ориентиров, и можно было легко заблудиться, а это означало одно — смерть.

Тишина нарушалась только треском факелов, шарканьем ног по камням и хриплым дыханием людей. Отблески огня колебались на сводах, рождали причудливые образы в глубине, а эхо даже случайный шорох превращало в рев голодного чудовища. Не только холопы, несущие тело, но и их проводники притихли, и лишь у Горыни, чье детство прошло в подземельях, доставало храбрости оглядываться по сторонам.

Петляющий коридор. то поднимался, то круто опускался, то делился на несколько ветвей и вдруг вышел в просторную пещеру, которую пересекала наискосок свежая трещина, уходящая в глубину. На дне ее что‑то грохотало и ревело.

Падуб осветил разлом, нагромождения камней и свисающие с потолка Сосульки, что образовывали настоящий каменный лес. Дальний край пещеры терялся во мраке.

Заметив, что он остановился, Марена нагнала его.

— Мы пришли?

Эхо ее голоса далеко разнеслось по пещере и пропало вдали, разбившись о стены.

— Не знаю, — прошептал Падуб. — Отец говорил — надо пересечь реку и идти вниз по течению. А реки‑то я и не вижу…

— Ищи, я тебе помогу!

Юноша кивнул и крадучись пошел вдоль края трещины.

Остальные оказались почти в полной темноте — факел в руке Кощея начал гаснуть. Холопы испуганно переглядывались, но молчали, больше смерти боясь хозяев.

Вдруг издалека донесся страшный рев. Все — даже Кощей и Горынь — испуганно сбились в кучу.

Только Марена осталась стоять на месте, и никто не видел, как она побледнела от страха. Чародейка медленно вскинула руку, чтобы очертить круг.

Вдалеке, сопровождаемый грохотом, показался мерцающий огонек. Он быстро приближался, и, по мере как расстояние между ним и людьми сокращалось, стало ясно, что жуткий вопль — всего-навсего искаженный человеческий крик, а грохот — шум его шагов.

Падуб, бывший всему причиной, подбежал, размахивая факелом.

— Река! — воскликнул он. — Я слышал шум реки там, впереди! В конце пещеры ход — река с той стороны!

Облегченно вздохнув, Марена даже обняла Падуба и толкнула его вперед, призывая поторопиться.

Люди так спешили, что не заметили несколько теней, что бесшумно двинулись за ними, пригибаясь и прячась от света факелов в тени сталактитов.