Андрей Кощиенко - Книга первая: Черт-те где.[СИ]

— Я ведь в семье циркачей уродился. Почитай, целый передвижной аттракцион из родни у нас был. И с малолетства я пристрастился к акробатическим трюкам. Особенно на высоте которые. По веревочкам бегал точь-в-точь как маленький паучок. Немалого мастерства в этом деле достиг к совершеннолетию, когда с Элисон встретился… Ну и испытание, как оказалось, на моем умении и построили… Привезли меня в горы. К глубокому ущелью. А между краями металлическая нить толщиной со струну натянута… Почти метров сто длинной… Дали мне шест, сняли обувку и предложили перейти через пропасть по этой стальной нити…

— И что тут такого? — не понял я.

— Струна очень тонкая, — пояснил Олаф, — если босиком по такой идти, она на ступнях мясо режет. До костей…

Нормально так… — подумал я про себя имея виду варг, — дебильненько, но на них похоже…

— И ты, конечно, не отказался? — констатировал я.

— Эри, оно стоило того, — мягко сказал Олаф. — Жестокое испытание стоило счастья…

Вне всякого сомнения…. - съерничал я про себя, — а обьект вожделения, что в этот момент интересно делал? Смотрел как ты шею себе сворачиваешь? Спокойненько так, со стороны….

Ну и обычаи тут…

— И чем дело кончилось? — поинтересовался я, имея в виду испытание.

— Упал я, — вздохнул Олаф.

— В ущелье? — уточнил я.

— Там с одного края склон некрутой был. Вот я на него и упал…. - поняв мое недоумение, тем что он жив, объяснил Олаф.

— Ну так ведь было самого начала понятно, чем дело кончится, — сказал я, — если ноги разрезаны и из них хлещет кровь, куда бы ты дошел?

— Эри, я мог это сделать, — вздохнул Олаф, — понимаешь? Я бы перешел на другую сторону, если бы не потерял сознание от потери крови… А этого можно было как-то избежать… Хотя бы туго перевязав щиколотки… Да вот беда, самого затрусило, когда увидел, что мне уготовили, да еще душу растравили тем, что если не пройду испытание, Элисон больше не увижу… И не подумал я об этом…

Хорошая мысля, приходит опосля…. - пришла в голову земная присказка, — не, тут дурдом полный! Чтобы такое творить, нужно быть совершенно без мозгов. Причем их нет и у тех и у этих. Нужно быстрей отсюда выбираться. А то воткнут два пера в зад, объявят орлом и заставят летать… Пуху будет конечно много, но это будет мой последний полет… Валить отсЕда нужно как можно скорее. Чертов ошейник! Как же его снять?

— А потом? — спросил я, имея в виду окончание его истории, — с Эллисон-то что стало?

— Спрятали они ее, — повесил голову Олаф, — сказали, что недостоин…

— А ты значит… — начиная догадываться, начал я.

— А я ее ищу! — перебил меня он, — и найду!

— Так старейшины же против?

— Я думаю… что может… это тоже испытание? — поднял на меня глаза Олаф, в которых горела безумная надежда, — если я не сдамся, то стану достойным? А? Как ты думаешь?

Думаю, что ты наркоман… — подумал я, глядя в его глаза, — и слезть ты с этой иглы, наверное, уже не сможешь… Ну и затейник был этот Дарг! Такую штуку придумал! Нужно будет попробовать найти документы на его эксперименты. Очень интересно. Хотя… что тут найдешь! Это же средневековье…

— Не знаю, — пожал плечами я, — стоит оно вообще того? Жить, с такими жестокими существами рядом.

— Жестокими? — искренне изумился Олаф, — никакие они не жестокие! Это только на первый взгляд, варги — сущие звери, а на деле у них чуткая и ранимая душа, способная на нежность и любовь. Ты не понимаешь, что варги не сами по себе жестоки, а своей жестокостью от мира защищаются. Вот, посмотри, они же все больше в одиночку делами занимаются, да какими — сплошь опасными. На артефакты, знаешь, к примеру, сколько желающих? Да таких, что им хоть варг, хоть два — сами кому хочешь горло перегрызут за наживу. И одной только силой тут не совладать. Нужно и волю иметь, и решимость, и готовность в горло любому вцепиться!

— А иначе не выжить, — запальчиво проговорил он и, глотнув пива, спокойно продолжил: — А в душе они хорошие. И не каждый человек способен на такие искренние чувства, какие проявляет варга. И людей это подкупает, поскольку они чувствуют, что это настоящая любовь. Вечная любовь, как поют менестрели.

Ну еще бы, чтобы наркоша, да не хвалил свой "торчок", да такого быть не может, — подумал я, глядя на вдохновенно светящееся лицо Олафа, — однако теперь я знаю, что тут значит "вечная любовь"…

— Пум! — хлопнула входная дверь. В зал, с кислыми лицами, вошла пятерка Лиссы. Меня они заметили, только уже усевшись за стол. Увидев, что я тут тоже сижу, они вроде дернулись на выход, но после некоторой неловкости и пары фраз, которыми они обменялись между собой, решили остаться.

Вот вы значит какие… зубастики… — подперев рукой щеку спокойно разглядывал я их из-за своего стола, — такие милые с виду и такие опасные внутри… На лицо ужаФные, добрые внутри… — вспомнилась мне земная песенка, — только наоборот. А не пойти мне отсюда? Олаф, похоже, все рассказал. На зубастиков смотреть противно… Просто подлянки и ничего большего… Душно тут что-то… И муторно… как-то… Пойду пожалуй… Но я же не могу просто так уйти? Как проигравший. Не так ли? А не спеть ли мне этим неблагодарным сущностям на прощание песенку? А? Я даже знаю, кажется… какую!

— Эй! Эри! Ты чего молчишь? — вывел меня из задумчивости Олаф.

— Хочешь, я тебе песню спою? — спросил я его, берясь рукой за гриф гитары.

— Конечно! — не задумываясь ответил тот.

— Щас, спою! — многообещающе оскалился я и положил пальцы на струны.

Услышав звуки струн, девчонки обернулись на звуки. Я развязно подмигнул им и начал: