Юлия Кулинченко - От топота копыт [СИ]

Сыто икнув, мужик почесал внушительное брюшко и, бросив взгляд на коновязь, с воплем слетел с крыльца. Пару раз обежав привязанных коней, купчина заверещал не хуже заправской гарпии.

В мою голову начали закрадываться справедливые подозрения.

На вопли выскочил корчмарь, и со стороны хозяйственных построек прибежал заспанный мальчишка. Тут же, получив от корчмаря затрещину, отрок заорал в унисон с купцом. Паренек, видимо, был призван следить за лошадьми, но работу свою благополучно проспал, за что и расплатился.

Обойдя коновязь кругом, мрачный хозяин заведения отвесил мальчишке еще один подзатыльник и подступился ко мне.

-Простите, вы тут давно? Не видели, кто коня забирал? Каурый такой. Сумка при нем еще седельная, зеленая?

-Э-э-э… видела. – я слегка покраснела. – Пьяный какой-то уехал, вот только что.

О своем вкладе в дело конокрадства я скромно умолчала.

-Ой-йо!– корчмарь стукнул себя ладонью по лбу, оборачиваясь к купцу – Это видать сват мой отличился! Вот-жешь, пьяная рожа! Не волнуйтесь, уважаемый! Не пропадет ваш конь! Ворота-то на выход до обеда закрыты! Щас мигом догоним! Готька! Готька, дуб ты глухой, иди сюда сейчас же!

На зов корчмаря тут же явился дюжий детина и, получив наказ «догнать, схватить, не выпускать», бегом ринулся за ворота.

Корчмарь был занят успокаиванием обиженного гостя. С минуту послушав «Простите, ветра ради!Вот же пьянь! Своего коня дома оставил, а с залитых глаз перепутал!» и «Да у нас конокрадов, хвала ветрам, никогда и ни за что», я решила подождать травника на улице. Мало-ли, кто из посетителей, что увидел. Не хватало мне еще обвинений в сообщничестве. Солнце, пытаясь отыграться за последние теплые деньки, жарило с утроенной силой. Народу на улице было мало. Все перебрались или в дома, или под ярмарочные глухие навесы. Отсюда до рынка было довольно далеко, и гул торжища долетал как сквозь плотную завесу. В пыли под воротами рылись куры. Об привратный столб терся рыжий кот. По улице, перебирая в кулаке монеты, навстречу мне шла знакомая уже гадалка.

Девица настолько увлеклась подсчетами, что обратила на меня внимание только врезавшись в услужливо подставленный бок. Вздрогнув, подняла глаза, завизжала и, подобрав юбки, бросилась наутек. К такому повороту событий я была готова и, взмахнув хвостом, ринулась следом. На пустой прямой улице шансов у нее почти не было. Заслышав за спиной топот копыт, гадалка прижалась к забору и истерически заверещала:

-Ой пусти, пусти! Я тебе ничего не сделала!

Я ее, конечно и не держала, но за бездарно потраченный медяк было почему-то очень обидно

-А догадать!? Я тебе, между прочим, деньги платила!

-Да не нужны мне твои деньги. На! Забирай! Все забирай, только пусти!

Взмах рукой и, блеснув на солнце, медяшки осыпались в пыль.

Я на всякий случай отошла на пару шагов, припадочная она какая-то! Гадалка, воспользовавшись моментом и не сводя с меня глаз, начала медленно отступать вдоль забора.

– Не живая ты! – ее глаза расширились – Свием меченная! Не живая!

Девица бросилась наутек, оставив меня отплевываться от поднятой длинными юбками пыли.

Солнце спряталось, вдоль улицы прошел холодный сквозняк, заставив зябко вздрогнуть всей шкурой. Стало неуютно и немного страшно…

-А-а-а-а!!!

Самое глупое, что можно сделать в такой момент – хлопнуть меня по крупу!

Я в панике отбрыкнулась и, обернувшись, увидела прижавшегося к забору Грая.

-Ты чего? – выкрикнул он обиженно, на минуту превращаясь в испуганного подростка.

-Ничего. – я мрачно кивнула в сторону, куда убежала девица – Ты говорил, никто не увидит, что на мне морочье?

-Ну да, не должны. – Парень почесал макушку – А что?

История с гадалкой его не удивила. Мне еще и лекцию выслушать пришлось «О разных народностях и проявлениях магического дара» Впечатлила меня только концовка пламенной речи в стиле: «Да кто же им, бродягам верит». Травник меня успокоил, а то я уже начала представлять себе толпу селян с кольями и выкриками «На костер ее, свиево отродье!»

От переживаний у меня разыгрался такой аппетит, что пирожки, сиротливо лежащие в желудке даже и не вспомнились. Еще с пять минут я кокетливо отнекивалась от обеда именно в данной корчме. Пришлось, краснея, рассказать недоумевающему травнику историю с конокрадством. Подождав, пока парень просмеется, я собрала валяющиеся на дороге монеты, и мы отправились к следующему едальному заведению.

Обернувшись у поворота, я заметила в дальнем конце улицы довольного Готьку с каурым конем в поводу. Словил-таки свояка хозяйского!

Глава 12

В этой корчме был вход для кентавров, и даже некоторые столы рачительный хозяин сделал чуть выше остальных, что, впрочем, не удивительно, ведь местная кентаврийская община одна из самых крупных в стране. Круж, пожалуй, единственный городок, где люди и кентавры прекрасно уживаются к взаимному удовольствию и выгоде. Ежегодные ярмарки приносят немалый доход казне, и местные земледельцы давно освобождены от уплаты налогов в счет небольшой ежемесячной поставки продуктов к королевскому столу. Да и близость к столице сказывается. Местной общине частенько достается благ с плеча Нурия II. Известный гурман и ценитель тонких блюд, король так радеет о своем желудке что, порой идет на совсем невероятные уступки. Слыхано ли дело, когда по позапрошлому лету почти два месяца не было дождей. На Круж столичные маги призывали персональную тучу, и лишь потому, что их величество побоялся остаться без зимних запасов консервированных овощей. А сколько новых сортов моркови тут выведено! А тыквы местные вообще по всей Каврии славятся. Необычайно лежкие, со сладкой душистой мякотью и огромными пузатыми семечками. Я аж зажмурилась от удовольствия, вспоминая их вкус. Эх, да что говорить, даже девушки на улице разодеты так, что к Антарскому двору допустить не стыдно. Богатый городок, сытный.

Корчму, в которой мы сидели, столичные веяния тоже не обошли стороной. По стенам, по последней моде рисунки с деяниями Ветробога и подвигами пасынков его. На окнах легкие занавесочки. Посуда и та стеклянная. Видимо за порядком хозяин очень следит, раз не боится, что в пьяной драке побьют завсегдатаи дорогое стекло. Хотя грозная рожа быкообразного охранника на входе оному порядку немало способствуют. Недостаток в «Кружке радости» был только один, но глобальный! О корчмаре по имени Ароня тут никто никогда не слышал. Схваченный Граем за полу куртки синеносый завсегдатай, попивая проставленное ячменное пиво, с удовольствием рассказал нам обо всех окрестных питейных заведениях. Да не просто рассказал, а с подробностями и ценными указаниями в стиле: «Ежели с похмела без денег мучаешься, то к Хорьке в «Светлый день» иди. Он завсегда в долг проставит. А коли с бабой посидеть, пылюку в глаза ейные запустить, то у тетки Проши в «Пирожках» хорошо. Жаль только, окромя взвара травяного там ничего покрепче не наливают». Споив словоохотливому мужичку три кружки ячменного, мы составили список всех корчмарей и хозяев едальных заведений, но про искомого Ароню так и не услышали. Настроение мое портилось с каждой минутой. До прихода в Круж у меня еще теплилась надежда, что удастся выяснить, на кого была заготовлена шкатулка-ловушка, в которую я так неосторожно влезла. Не знаю, правда, что мне дало бы знакомство с этим Ароней, но теперь исчезла даже та маленькая искорка надежды на лучшее.