Джульет Марильер - Сын теней

С отцом мне понадобилась вся сила воли, чтобы не заговорить. Он тихо сидел в саду, глядя, как я работаю. Затем заговорил:

— Все это время я понятия не имел, жива ты или убита. Я уже потерял одну дочь, твоя мать отходит в мир теней… Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, Лиадан. Но я подожду, пока ты сама решишь мне все рассказать, солнышко.

— Возможно, тебе придется ждать очень долго.

Ибудан кивнул.

— Сколько угодно — пока ты дома и в безопасности, — тихо произнес он.

Приезжал Эамон, я отказалась с ним встречаться. Конечно, это было невежливо, но никто не настаивал. Все списали мой отказ на плохое самочувствие после сильного потрясения и необходимость в отдыхе. Не знаю, что сказал Эамон, но после его отъезда вид у всех мужчин был скорее мрачный.

По правде говоря, я необыкновенно быстро приходила в норму и скоро снова была полна энергии, с аппетитом ела и спала крепко, как младенец, а моя свечка отбрасывала по комнате вокруг меня причудливые тени. Единственное, с чем я никак не могла смириться, было совершенно новое и непривычное тянущее ощущение внутри, жажда объятий, потребность в прикосновениях, необходимости близости и этого медленного восхождения к неописуемому пику радости. Все это довольно сложно описать словами. Я, вне всякого сомнения, ощущала зов плоти, горячую нужду живого существа найти себе пару. Но этим все не исчерпывалось. Там, у входа в древнюю пещеру, я видела над Браном и над собой занесенную длань смерти. Я чувствовала, что наши судьбы сплетены в одну. Мы были с ним ближе, чем просто партнеры, любовники или супруги. Я чувствовала, что наша связь нерасторжима, она сильнее смерти. Это становилось для меня все яснее, моя уверенность все крепла. И совершенно неважно, что он прогнал меня. Что было, то прошло. Что же касается Дивного народа, то если они хотят, чтобы я давала им какие-либо обещания, им придется предложить мне объяснения получше. Слепое подчинение их желаниям не совпадало с моим пониманием здравого смысла.

Я мечтала, чтобы Ниав была дома. О некоторых вещах можно поговорить только с сестрой. Как бы мне хотелось сказать ей, что теперь я понимаю, почему она действовала именно так, а не иначе, хотя раньше ее поступки казались мне слепыми и эгоистичными. Сказать ей, что теперь я понимаю, какой болью для нее был каждый день, прожитый без Киарана, как мучительно ей было отдаваться другому и жить одной среди моря чужих людей, думая только о нем, о том, где он и что с ним, жив ли он… мечтать о его прикосновениях, точно зная, что их никогда больше не будет.

Жизнь вернулась в привычную колею. Та же, и в то же время иная. Мы все скучали по Ниав, но никто об этом не говорил. Что сделано, то сделано, прошлое не перепишешь. А я… мне казалось, что все отступили от меня на шаг. Они не доверяли моему молчанию, желанию побыть в одиночестве, наедине со своими мыслями. С мамой все было иначе. У нее было свое представление о правде, и она заставила Лайама прекратить меня допрашивать.

Однажды вечером, вскоре после Лугнасада, в прохладный вечер уходящего лета, из Тирконелла прибыл гонец с радостной вестью. На юге затевается большой сбор, лорды многих кланов призваны в Тару высокородным королем, и Фионн поедет туда в качестве представителя своего отца. Возможно, две ветви клана Уи-Нейлл и не любят друг друга, но пренебречь подобным приглашением было бы в высшей степени неразумно. Достаточно часто, на протяжении поколений, титул Ард Ри, высокородного короля, переходил от одной ветви этого славного семейства к другой. Лайам тоже должен присутствовать в Таре. А самая лучшая из всех новостей — Фионн решил путешествовать с женой, по крайней мере, до Семиводья. Я снова увижу сестру!

Мы проветрили все белье, натерли все полы. В кухне и на конюшнях шли приготовления к наплыву гостей. Я изо всех сил пыталась быть полезной, помогая Жанис и ее стряпухам готовить соления и варить пиво. Но от сильного запаха эля у меня скрутило желудок, мне пришлось срочно выдумать какое-то объяснение и выскочить наружу, где я вывернула недавно съеденный завтрак прямо под рябиновый куст. Я подумала, что просто переела. В те дни я постоянно ходила голодная. Позже я забыла о своем недомогании. Но когда это повторилось на следующий день, а потом еще и еще, я начала по утрам избегать кухни, ограничивая свою помощь подрезкой ветвей в саду, уборкой, сбором семян, просушкой и сортировкой трав. Я очень много работала в то время. Я постоянно чем-нибудь занималась. И не оставляла себе ни минуты на раздумья.

Новолуние пришло, ушло и возвратилось снова. В такие ночи я не спала. Я сидела у окна, рядом со своей свечой, и думала о малыше, который в том кошмаре тянул ко мне руку из темноты. «Не оставляй меня!» Я мысленно приближалась к нему — ребенку, и одновременно мужчине — обвивала его руками и крепко обнимала всю ночь, пока первые следы зари не освещали небо. Я ничего не произносила вслух, но непрерывно говорила с ним мысленно, отгоняя окружавшие его тени. «Я здесь. Ты в безопасности. Я защищаю тебя. Я тебя не оставлю». И неизбежно приходил рассвет. Солнце неизбежно поднималось над землей, и наступал новый день, достаточно светлый, чтобы освещать ему путь. Тогда я задувала свечу, нежно касалась кончиками пальцев воронова крыла и, зевая, выходила из комнаты, навстречу своим дневным обязанностям.

Тот год выдался урожайным. Ибудан поспевал повсюду, его высокий рост и яркая шевелюра выделяли его в толпе остальных мужчин на любой работе: на сборе урожая, во время отбраковки скота, на бойне, при починке или подготовке к зиме крыши или стен. Шон часто работал рядом с ним. Он был потоньше, а черные, непокорные волосы унаследовал от мамы. В те дни Эйслинг не отвлекала Шона, ее и брата удерживала дома забота об их собственном урожае, чему я была очень рада. Лайам готовился к путешествию на юг, получал и отправлял депеши, планировал, совещался со своими капитанами. Шон не допускался на эти встречи, ему ведь не предстояло путешествие на собрание сливок общества. Отличный стратег, Лайам не торопился вводить племянника в этот могущественный и опасный круг. Он считал моего брата слишком юным, чтобы играть в сложные политические игры. В свое время Шон станет лордом Семиводья. Он должен научиться всегда быть на шаг впереди соседей, поскольку любой из них может в одно мгновение превратиться из друга во врага. Лайам учил его этому и ждал, пока Шон сбросит юношескую порывистость и превратится в настоящего вождя.

Меня вполне устраивало, что все вокруг заняты. Сбор урожая и подготовка к поездке в столицу отвлекли внимание жителей Семиводья от меня. Ниав и ее муж ожидались к Ман Фоуэр, когда день сравняется с ночью, и мы вступим в период зимней тьмы. У этих дверей стоит Хранительница рождений и смертей. Она, возможно, старая карга, но с возрастом, обычно, приходит мудрость. В день солнцеворота, те, кто не боится открыть ее голосу свой разум, могут просить ее мудрого совета. А мне как раз, ой, как нужны были мудрость и совет, да побыстрее. Но не совет Дивного народа. Я и так знала, что они мне сказали бы, и начинала подозревать, что может стоять за их словами. Я чувствовала, что меня поймали в ловушку, и мне это совсем не нравилось.