Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

— А мне показалось, что он последнее время чем-то недоволен. Оттого и вся эта его злость.

— Если бы у тебя перебили половину писарей, а вторую отправили на усиление застав, ты вряд ли стал бы добрее.

— Ну, предположим, в гибели своих людей он должен винить не нас, а Ракли.

— Поэтому он и встал на сторону тех, кто его сверг, — заметил Тиван.

— Ты считаешь, он мог подумать, что его специально лишают поддержки войска?

— Не исключено.

— Хм, кто бы мог подумать, что денег и власти, гораздо большей, чем власть над дуболомами, может быть недостаточно для полного счастья!

— Ты только сверов считаешь дуболомами или всех, кто защищает порядок в Вайла’туне? — В ледяном тоне Тивана явственно слышались обида, раздражение и угроза. — Интересно, как в разговорах с Демвером ты называешь мергов?

— Героями и только героями, — отмахнулся Скелли, кляня себя за забывчивость. Похоже, он и в самом деле слишком долго молчал, так что теперь иногда путает, когда говорит с внутренним голосом, а когда — с посторонними. Хорошо еще, что Тиван не понимает до конца, с кем имеет дело, и относится к нему со снисхождением, часто свойственным натурам благородным и занятым. Ему же хуже. — Но если честно, то я никогда с Демвером с глазу на глаз не говорил. Мне кажется, он меня терпеть не может еще больше, чем ты.

Тиван хотел что-то ответить, но тут в залу вошел долгожданный посыльный. Скелли с приятным изумлением узнал в нем своего утреннего знакомого, Сартана. Юноша замешкался в дверях. Тиван поманил его пальцем и пристально посмотрел в ничего не выражающее лицо. Вероятно, он собирался дать более пространные указания, однако передумал делиться лишними сведениями с посторонним человеком и благоразумно свел все к короткой просьбе как можно скорее найти и вернуть Ризи. Или Норлана. Если он застанет их вместе, пусть идут оба. Сартан с поклоном удалился.

— Как поживает твой сын? — сменил тему разговора Скелли. — Он очень быстро вырос. А после похода в Пограничье я вообще с трудом его узнал.

— Да, все меняется.

— Жену еще не присмотрел?

Тиван смерил главного писаря вопросительным взглядом, однако было видно, что при мысли о сыне старый воин потеплел. Серые глаза влажно блеснули. Видать, сильно переживал, пока того не было. Зато теперь стал больше доверять Ризи за то, что не сгубил, сохранил наследника. Тоже неплохо. Ризи кое-чем обязан Скелли.

— Надеюсь, его сейчас занимают не женщины, а лошади. Норлан еще молод, чтобы думать о женитьбе. Если хочет стать херетогой, пусть сперва заслужит уважение себе подобных.

— Достойные чаяния. Слышал, он в походе отличился.

Тиван поднял бровь.

— В самом деле? Мне он ничего такого не рассказывал.

— Скромность у него в крови. Не знаю подробностей, но, говорят, он покарал изменника.

— Ты про Фокдана? Эту историю я тоже слышал. — Тиван нахмурился. — Не могу поверить в то, что сын Шигана — и вдруг предатель. А в том, что мой сын причастен к его смерти, чести мало.

— Напрасно его снова отправили туда, где погиб его отец. Предполагаю, что у парня от горя просто помутнел рассудок. С какого перепугу он бы иначе стал нападать на твоего сына?

— Да уж, темная какая-то история. Плохо, что Норлан в нее замешан. А подозрительнее всего то, что тела Фокдана потом так и не нашли.

— Рвался к дикарям — туда ему и дорога, — заметил Скелли, чувствуя, что уже проголодался. — Мне вообще подозрительно, что все, кто выжил в том пожаре и спасся из горящей заставы, на поверку оказались изменниками и рано или поздно пустились в бега. Тут прослеживается какая-то связь. Что до тела, то твой сын правильно поступил, первым делом вернувшись к своим. Откуда ему было знать, что появятся шеважа и утащат труп с собой.

— Им-то он зачем? — почесал бороду Тиван. — Боевой трофей?

— А хоть бы и так. Может быть, им нравятся мужчины с бритыми головами. Может быть, это оказалось какое-нибудь из племен, где принято есть трупы врагов. Хорошо еще, что они не отважились напасть на новую заставу, пока та строилась.

Вошел Ризи. Один. Приблизился к столу. Рыбьи глаза блуждают по знакомой зале, отказываясь останавливаться на собеседниках. «Ждет подвоха», — подумал Скелли и едва заметно кивнул. Ризи заметил этот ободряющий знак и посмотрел на Тивана.

— Ротрама знаешь? — поинтересовался тот, не предлагая вошедшему сесть.

— Дел с ним никогда не имел, но знаю, конечно.

— Он был в таверне «У старого замка», когда там происходили вчерашние события. С ним нужно потолковать.

— Прикажете задержать и доставить?

— Если под «задержанием» ты подразумеваешь пару зуботычин и выламывание рук, — сказал Скелли, — то достаточно просто доставить. Нам бы хотелось побеседовать с ним обстоятельно. Много вопросов накопилось. В любом случае, пусть он думает, что разговор с ним будет касаться снабжения гвардии замка новым оружием. Ты ведь слышал наверняка, что наши умельцы вот-вот должны предложить новые, усовершенствованные арбалеты, которые заряжаются проще прежних, а стреляют дальше. Так что просто не сболтни ему лишнего.

— Я все понял, вита Скелли.

— Ступай, Ризи. — Тиван не мог допустить, чтобы и здесь последнее слово было не за ним. — Где сейчас Норлан?

— Я отпустил его на ристалище. Он ведь теперь ни дня не проводит без занятий с мечом и коротким кинжалом. Хочет перебороть всех наших лучших воинов. Вчера ему удалось красиво обезоружить Буллона.

— В самом деле?

«Снова ничего не сказал отцу, — усмехнулся про себя Скелли. — Похоже, Тивану на роду написано узнавать обо всем последним. После событий в Пограничье мальчишка непременно будет его сторониться, потому что никогда не сможет выложить всю правду. Ох уж и незавидная доля у всех этих папаш-вояк! Не знаю ни одного, кто бы хорошо ладил с собственными сыновьями. Особенно если те тоже пошли стезей виггеров. Хотя мало кто из них ею не пошел. Ракли и Локлан, не говоря уж о его покойном брате Ломме, Демвер и Гийс, который определенно точил на отца зуб, пока не попал давеча в переделку, так что теперь, похоже, отец готов пуститься во все тяжкие, чтобы его отыскать. При этом примечательно еще и то совпадение, что во всех случаях между обоими родственниками не может встать и помирить их ни мать, ни жена. Ее у них просто нет. Почему-то жены либо умирают при родах, либо гибнут по недосмотру мужей, либо бегут от такой жизни и прячутся в какой-нибудь Обители Матерей…»

— Хочешь сказать, что Буллон ему ни разу не поддался?

— Сам я этого не видел, хелет Тиван, но ваш сын делает явные успехи, а сегодня физиономия Буллона была угрюмей обычного.

— Мне тут подумалось, — снова вставил свое слово Скелли, — что пришло время возродить среди виггеров одну забытую традицию, которая процветала не далее как при Гере Одноруком. Вы, хелет Тиван, должны ее помнить.