Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

Между тем Куна пересекла комнату и подняла еще один полог, за которым обозначилось новое, предугаданное помещение, ярко освещенное и наполовину занятое печкой. Здесь Пенни перевела дух и вопросительно посмотрела на хозяйку. Та, разумеется, была вовсе не обязана что-либо объяснять, однако немой взгляд девочки настолько просил об этом, что Куна, тщательно задернув за собой полог, доверительно шепнула:

— Лечатся. Умудрились простыть, вот и приходится ставить их на ноги. Так какие травы и зачем тебе нужны?

— У Руны больные ноги. Там, где я раньше жила, мы с бабушкой использовали в таких случаях сосновую живицу и листья сирени. У вас не найдется? Взаймы.

— Сядь.

Пенни покорно опустилась на единственный стул.

— Ты знаешь, что Руна — моя сестра? — продолжала женщина, внимательно наблюдая за ней со своего места у печи.

— Догадываюсь…

— Тогда будь любезна говорить прямо. Что ей нужно?

— Живицу… Но ведь…

— Насколько мне известно, с ногами у Руны все в полном порядке. Она моя старшая сестра, и сколько я ее помню, она всегда была крайне мнительна. Вот и придумала себе зачем-то этот недуг. Так зачем она тебя послала ко мне?

— Никто меня к вам не посылал, — придя в себя от неожиданности, встала со стула Пенни. — Ей больно дойти даже до трапезной, вот я и вызвалась помочь. У меня трав с собой нет. Все у бабушки остались. Вот она мне и сказала, что травы есть у вас.

— Странно. — Куна потерла подбородок, о чем-то размышляя. — На обманщицу ты непохожа. Вероятно, тебя просто обманули, девочка. Руне не нужны травы. Руне нужно перестать думать про меня всякие гадости, а еще лучше — вообще перестать про меня думать. Так ей при случае и передай. Как ты сказала? Ты у нее учишься?

— Да, учусь. — Пенни начала понимать, что между сестрами из-за чего-то пробежала кошка и что лучше ей в эту давнишнюю ссору не вмешиваться. — Пожалуй, я пойду. Не буду вам мешать.

— Ты не мешаешь. Им еще сидеть и сидеть. Вообще-то лечить бы стоило их наставниц, которые считают, будто обливания на морозе укрепляют не только дух, но и тело. Я ничего не имею против, мне тоже иногда хочется чувствовать свою нужность, но троим из тех, что ты там видела, на мой взгляд, травы уже не помогут.

— В каком смысле? — встрепенулась Пенни. — Они что, умрут?

— Очень может быть. Ты знаешь, что такое легкие?

— То, чем мы дышим.

— Вот именно. Вижу, бабушка у тебя толковая. Так вот, у них уже затронуты легкие, и я не поклянусь, что завтра они не свалятся с жестокой горячкой, несмотря на мои сегодняшние потуги.

— Мед с редиской не пробовали? — посерьезнела Пенни. — Надежное средство. Только редиску нужно сперва нарезать на дольки и поджарить в масле. Мне самой так однажды делали. Сразу помогло.

Куна ничего не ответила, но посмотрела на девочку внимательно, пожала плечами и стала рыться в мешочках, стоящих на полу вдоль всей печки.

— Вот тебе твоя живица, — сказала она, высыпая на ладонь знакомый бурый песок. — Сколько надо?

— Раза в три больше этого, — быстро сообразила Пенни. — Благодарю вас.

Из избы она выходила взволнованная, но довольная. И прежде всего собой, потому что не струхнула и довела дело до конца. Куна может думать о сестре все, что ей вздумается, но та явно была не способна на розыгрыши и обман. А напридумать при желании можно все что угодно и о ком угодно.

Если говорить о желаниях, то поначалу они сводились у Пенни к тому, чтобы сразу же отправиться к Руне и вручить ей обретенное снадобье. Однако само снадобье не было готово, живицу предстояло некоторое время варить, толочь и растирать, так что Пенни пришлось заставить себя не торопиться, а вернуться первым делом домой. Принять это решение оказалось проще, нежели его осуществить. Пенни сразу же запуталась и прошла мимо трапезной, от которой предполагала, что точно знает дорогу обратно. Поплутав и в конце концов махнув рукой, она чудесным образом вышла к колодцу, рядом с которым примостилась изба Руны. Остановившись в замешательстве, она представила себе свой нынешний путь и поняла, что умудрилась где-то срезать какие-то переулки, то есть что в Обители можно ходить и быстрее, если знать как. К Руне она тем не менее не пошла, спустилась к знакомой и теперь почти родной избушке и по-хозяйски толкнула дверь.

Подруги, конечно, ждали ее. Аина, как и прежде, сидела за своим вязаньем, а Ведана читала ей вслух, разворачивая на столе кожаный свиток и то и дело перекладывая два увесистых гладких камня, не позволявших свитку закрываться. При виде Пенни она прервала чтение и хитро прищурилась, ожидая, вероятно, пространного рассказа.

— Можно позаимствовать у вас горшок? — спросила вместо этого Пенни, вешая шубу на крючок и доставая из-за пазухи два заветных мешочка.

— Естественно, — не отрываясь от вязанья, разрешила Аина.

— Я смотрю, вы сами воды наносили. Благодарю.

— А ты думала, мы до тебя без воды жили? Нет, как-то ведь справлялись.

— Не сомневаюсь. — Пенни эти подковырки нравились все меньше, и сейчас она впервые подумала о том, чтобы при удачном стечении обстоятельств съехать отсюда куда-нибудь еще. Лучше всего в тот маленький домик, где она провела первую ночь в Обители, а если не получится, то, скажем, к Руне. Места у той предостаточно, а она бы ей еще и по хозяйству помогла. — А что вы читаете? Можно мне тоже послушать?

— Не начиталась за день? Похвально, похвально. — Ведана переглянулась с Аиной и по-новому переставила камни на свитке. Где я остановилась? Ах да, вот тут:

…И призвал Он тогда к себе своих ратников верных и повелел им отправляться походом стремительным в земли нехоженые, где могли бы все люди его обрести долгожданный приют и новый дом препокойный. И пошли они войском грозным на новые земли, но не нашли там ни сопротивления себе, ни народов чужих, чтобы покорять их. Лишь река великая встала на пути их непреодолимой преградой. И возрадовался Он в сердце своем и молвил так: «Заповедую вам оставаться здесь, поелику возможно будет, и разбить на брегу сей стремнины бурной град единый, чтобы ни вам, ни потомкам вашим беды отсюда не было…»

— А как это — «разбить град»? — не удержалась от вопроса Пенни, слушавшая напевное чтение Веданы с нескрываемым восторгом. — Град — это ведь когда с неба ледышки падают.

— Не совсем так. — Ведана чинно положила руку на свиток. — Градом в ту пору называлась, скажем так, большая застава, где жило много людей. Вроде Вайла’туна. Собственно, про начало Вайла’туна я как раз и читаю.

— Вот это да! — воскликнула Пенни. — А это на кенсае написано? Можно я взгляну? — Она подбежала к столу и увидела под ладонью Веданы совсем незнакомые ей знаки, некрасивые, резкие и то и дело повторяющиеся. — Это не кенсай?